Диана Удовиченко - Южная пристань Страница 29

Кроме того, Губинов спустил на меня всех своих псов. Искали меня не только его головорезы, но и стража, армия, какие-то «казаки» и каждый уличный бродяга. По крайней мере, мне так казалось. Весь город был обклеен портретами

Дагена с обещанием приличной, по местным меркам, награды. К счастью, я отощал и оброс, что делало меня куда менее узнаваемым.

Пораскинув мозгами, я пришел к единственно возможному выводу — мне нужен маг. А единственным магом, которого я знал в этом мире, был ПарапЕтус. Страшно не хотелось возвращаться в его обитель, но подумав, что мы можем заключить взаимовыгодную сделку — амулет за возвращение домой, я решил пойти на риск.

Неизвестно, чем бы закончилась моя беседа с магом, но по дороге, на узкой ночной улочке сомнительного района, меня настигли люди Живоглота. Два мужика с фигурами бегемотов в самом расцвете сил схватили под руки и уволокли в глухой переулок, где ждал третий — еще толще. Он засучил рукава мятой куртки, надвинул на лоб плоскую кепку и ударил куда-то вниз. Куда, определить я не мог, потому что больно стало везде. Я согнулся и безвольно повис на руках двух мордоворотов. Третий нанес еще пару ударов, видимо, на всякий случай, но слабее. Или это мои нервы уже отказывались чувствовать боль.

Я уронил голову и закрыл глаза. Мужики, вероятно, решили, что я без сознания и расслабились, стали обсуждать, кто сколько получит от вознаграждения.

Тот, что стоял от меня справа, все время повторял, что нужно делить поровну.

Поддерживающий слева твердил, что он заметил и ему полагается больше.

Голос того, который бил, возвышался над остальными и говорил, что он — главарь, ему и барыш делить. У меня появилась слабая надежда, что троица передерется из-за добычи и позволит мне сбежать, но тут главный сказал странную фразу: «Хватит делить шкуру неубитого медведя», и двое других согласились. Мысленно я взмолился, чтобы под «медведем» они не подразумевали меня, а слово «убитого» было употреблено не буквально. Я очень не хотел, чтобы мою шкуру делили.

Сказав: «Понесли», тот, что был слева перехватил меня поудобнее, взяв за предплечье — так что моя левая рука оказалась почти свободна. На большее я и не рассчитывал. Изогнув руку в локте до хруста суставов, я запустил пальцы в волосы, туда, где в сплетении «конского хвоста» был спрятан маленький сюрприз. Распутывать не было времени, я рванул, выдирая из прически вместе с волосами, маленький хрустальный шарик — «ампулу» с заклинанием. Хрусталь треснул в руке, и ночь превратилась в день, рожденный магическим светом, всего на секунду, но достаточно, чтобы ослепить смотрящего на вспышку. К сожалению, на вспышку смотрел только я. Мир вдруг стал белым, потом зашелся цветными кругами. Но эффект оказался неожиданным. Амбалы отпустили меня и с криками «Он колдун!» бросились прочь. Что ж, в невежественном в магическом отношении мире, полном суеверий, это была вполне закономерная реакция. И только сейчас я почувствовал, как раскалился мой браслет под действием магии.

А потом кто-то закричал: «Вон он — вор! Караул!» И в начале улицы ктото нестройно и часто загрохал сапогами. И я, несмотря на пляшущие перед глазами пятна и не утихшую еще боль в животе, бросился бежать, не разбирая дороги, по улицам, переулкам и закоулкам, пока не выбежал на треугольную площадь, полную народа, несмотря на ночное время суток. Растворившись в толпе, я оказался в безопасности до тех пор, пока кто-нибудь не узнает лицо с плаката.

Причина собрания толпы оказалась банальна — на площади публично секли пойманного вора. Что ж, народ охоч до зрелищ в любом из миров. Чтобы не выделяться, я попытался пролезть поближе к центру площади, посмотреть на экзекуцию и посочувствовать невезучему коллеге. Пролез и оторопел. С эшафота прямо на меня большими зелеными полными мольбы глазами смотрела та самая цыганка-карманница, которая пыталась обворовать меня несколько дней назад. Палач деловито работал плетью, и девушка с каждым ударом открывала рот в беззвучном крике. А народ кричал: «Да вздернуть ее и дело с концом!», «Одним вором меньше!». А стража обходила толпу вокруг, вглядываясь в лица, ища меня.

Мне бы ускользнуть, раствориться, как предрассветный туман. Улучить момент, проскользнуть мимо стражи, и только меня и видели. Но ноги как будто возымели свою волю и понесли меня вперед. Мотыльком я вспорхнул на эшафот, пнул палача под коленку и, пока он падал под собственным весом, выхватил кинжал у него из-за пояса. Толпа только сейчас поняла, что происходит и многоголосо взревела, потянула к нам руки, полезла на помост. Одним движением кинжала я освободил девушку, ради которой так глупо подставился. Бежать было некуда, толпа грозила разорвать нас на части. И вдруг, все вокруг заволокло черным дымом. Народ испуганно взвыл. «Беги», — раздался над ухом молодой девичий голос. Я последовал совету, хотя не видел даже собственных ног. Сделав несколько неуверенных шагов, я упал с края эшафота, больно ушибив локоть, мгновенно поднялся и побежал.

Через несколько метров дым рассеялся. Суеверный люд пятился от странного дыма, а то и вовсе бежал со всех ног. Только стража была хладнокровна, стояла на местах, наблюдая за дымом и, конечно, заметила мою скромную персону, выбегающую из дымки. Мне крикнули: «Стой!» А останавливаться я не собирался, и снова понеслись мимо улочки и переулки.

Сзади кричали и крики эти будили весь город. Казалось, что за мной гонится вся стража этого чуждого мне мира. И что-то ужасающе бабахнуло, подражая небесному грому, а потом еще и еще. Брызнула фонтанчиком пыли ближайшая стена, разлетелось в дребезги оконное стекло, что-то вжикнуло совсем рядом. Что это такое, я не понимал, знал только одно, остановка — смерть.

Я был быстр и ловок. Я перебирался через стены и перепрыгивал через телеги. Голоса преследователей становились все тише и дальше. И я уже решил, что еще один-два поворота, и скроюсь. Ужом выскользну из костлявых лап смерти, как выскальзывал уже не единожды. Но снова грохнуло и что-то ударило в спину. Плащ быстро увлажнился и потяжелел, стал липким. По инерции я еще бежал, а глаза заволакивало багровой пеленой, и собственное тяжелое дыхание слышно было четче, чем крики преследователей. Я еще бежал, но сознание покидало меня.

Два раза наступало просветление. Во время первого я так и не смог открыть глаза, только почувствовал, что лежу на твердом и холодном, под руками что-то склизкое, пахнуло помоями, а где-то сбоку грохотали сапоги. Быстро, бегом. Прогрохотали и стихли, удаляясь. Я снова забылся, а когда пришел в себя второй раз — рядом кто-то был. Я услышал неторопливые шаги и пособачьи частое дыхание.