M. Nemo - Кровь Ардана Страница 29

А может, совсем наоборот и её бы вовсе оставили в покое. Но рисковать я не мог.

Эта была последняя ночь перед Казнью. Каждому из осуждённых принесли ужин получке. Кому что другого по желанию подтащили. Я не смог уйти и заявил, что дел непомеренно и бумаг напыленно. Остался и кинулся ожесточённо бороться с бумажными завалами. Наставил клякс и те поползли дальше коварными монстрами. Измазал рукав рубашки, нос. Я подскочил и кинулся к одной камере, к другой. Нашёл Деда-Зелерода и вцепился в решётку.

— Это ты?!

Дед поднял на меня сухие глаза. Углём он чертил на стене причудливую птицу.

— Я, как не я.

— Дерево.

— Что?

— Дерево!

Позади кто-то приближался.

— Синее.

— Что, сынок?

— Синее дерево!

Тот за спиной остановился и я замолчал. Я распрямил плечи и сказал старику.

— Хороша птица.

Тот кивнул, мрачно наблюдая за мной и Визусом.

— Хороша, — как можно беззаботнее отмахнулся Дед. Клянусь! В тот момент он подмигнул мне так, чтобы никто другой не заметил.

— Только ты как хочешь, а я где клад не расскажу.

Я не сразу сообразил и чуть не расхохотался. А потом обернулся и постарался улыбнуться поковарнее.

— Молчит, — бросил я идя прочь от камеры, хоть на сердце было беспокойно.

В таком же недоумении был и Визус. Клад не клад, а мы с Дедом-Зелеродом его к камере приковали на всю ночь. Всё расспрашивал, а правда ли про клад было и старику то на что, а вот ему бы…

От Зелерода я кинулся к ведьме. Но на этот раз так и не сказал ничего, даже не показался из тени. Ведьма плакала. А пират, они с попугаем поссорились. Попугай не хотел спасаться через решётку.

— Тогда принеси мне ключи, чёртова птица, а не можешь, дуй отсюда!

Попугай в ответ костерил пирата на чём свет стоит.

— Ты знаешь о… дереве?

Оборотень посмотрел на меня тоскливо.

— Я знаю о ветре в поле. О высоких крышах и солёных волнах.

— Синие листья.

Оборотень потерял ко мне всякий интерес и скоро по темнице пронёсся его вой.

К кому идти? У кого спрашивать? Я тяжело опустился на скамью и запустил руки в волосы. Почему я решил, что мечту создал тот, кто давно здесь? А те, что год или чуть меньше. Всех их тоже казнят завтра в знак устрашения и в назидание. И так много. Больше тридцати. К скольким я не подходил. Плечи мои опустились.

А ночь постепенно таяла, и повеяло холодом.

На площади поднимали гильотину.

Сколько я так просидел — понятия не имею! Только разом вдруг стало светло и тепло. Подскочив на ноги, я встал как громом ошарашенный. За окном вовсю светило раннее солнце. Толпа гудела за решётками.

Но ведь…

Среди них был тот, кто создал мечту.

И если его убьют…

… ведь тогда мечта!..

Со всех ног я кинулся наружу. Зажмурился от слепящего солнца и ринулся дальше. Расталкивал зевак и рвался к эшафоту. Осуждённых уже подводили одного за другим. Понурые головы и вздёрнутые подставляли под лезвие.

Вжих!

Толпа толкала меня со всех сторон

Вжих!

Вжих, вжих.

И когда дело подходило к концу я почти оказался у дверей Первичного Дознавания.

Никого не осталось живого из осуждённых. Головы собирали в корзины и солнце подымалось выше. Вот уже пекло на щеке, а другую холодила тень от стены темницы. Тогда то я и очнулся. Рванул ручку. Та заела! Заколотил по двери и тянул её. Дверь распахнулась. Ворвался внутрь и как сумасшедший понёсся вниз. Быстрее! К мечте! Чуть не кувыркнулся. Вцепился в ступени, выпрямился. Ещё быстрее!

Дыхание сбилось. На лбу выступил холодный пот. Меня колотило и трясло и когда впереди открылась пустота, всё вдруг оборвалось. Ящики, скопление ящиков поодиночке и один на другом. Свисающая с крюка тряпка изъеденная мышками, разбитая масляная лампа. И пыль от которой в горле сухо. Сердце колотилось.

Один шаг вперёд через страх. Другой.

Всё было на месте. Моё заграждение. Свободное место в центре и только мечты не было. Дерево исчезло.

Всё исчезло.

И вдруг за спиной послышалось роковое:

— Ага!

Резко подскочив, я обернулся. Передо мной стоял Визус торжественно пепеля меня глазами. Вся его длинная фигура нависала надо мной и пустотой за моей спиной.

— Попался! — Прокричал он и отпихнул меня, заглядывая туда и оторопело замер, когда я пошёл прочь.

— Но ведь тут же ничего нет.

— А уединение, — бросил я на прощание.

Визус оторопело искал спрятанное. Всё выискивал и неделю ещё перерывал склад. Его чуть не уволили за помешательство.

А потом оказалось, что забыли казнить одного мальчишку. Его накануне ночью пытали, пытались одно тёмное дело закрыть, чтобы мальчишка признался. Думали, сам дойдёт. А тот выжил. Только я о том проведав, сгрёб Асмера и сунул в мешок. И выбросил с башни в море. А сам наказал выбираться и плыть до берега. И ждать его до ночи.

Там в бочке Асмера я и отыскал.

— Что мы делать теперь будем? — утирая нос спросил Асмер.

— Не то, что раньше.

Вот так оно всё и было.

— И вот тогда-то мы и сцапаем браслет. Кстати, раз уж ты такой пронырливый, стража нынче стоит без изменений? Мохнатый. Чучело усатое. Кот! Да куда он делся?

— А он каждый день в восемь вечера уходит, — доверительно поведал Мист. За свою выходку с облаками он уже получил и теперь сидел на подоконнике болтая ногами. Асмер устроился тут же и деловито чертил пальцем узоры на стекле. Этим вечером каждый склонился над нарисованным планом дворца.

— Здорово, что у тебя такие осведомители, — с восхищением протянул Асмер закончив с хвостом для круга.

— Да… ага. Так вот. Мы проберёмся на бал, проникнем в хранилище и быстро оттуда ноги. Мне понадобится Соул и Нод.

Нод присвистнул, Соул стоял как не при чём.

— Как главная силовая… сила.

Соул покосился на него.

— И я, — победоносно изрёк Асмер. — Я пролезу через люк и впущу вас с той стороны.

— И я, — подала голос Арианна. — Я на вас магическую защиту напущу.

— И я, — вмешался Мист.

Все тут же повернули головы к нему.

— Я хороший, — тут же пояснил он.

— Итого, всего пятеро с Истрией на проникновение. Я там колдовать не могу — засекут тут же. Я ведь когда там уже бывал. — Между делом сказал Ксандер.

— Завтра как раз разберём оружие, — вставил Маар любовно косясь на прикрытые красной тканью ящики. Мало ли, когда дело плохо пойдёт — вот тогда то вы мне гимны петь начнёте. Этот клинок слушается только того, кто его впервые коснётся. А уж слушается как. Я их через старых друзей своих вёз с самого Журдана, а это север страны, между прочим. Самый дальний, да.