Ольга Макарова - Осколки чего-то красивого Страница 29

Это любовь. Самое ее начало. Только сейчас я понял, что раньше не знал любви. Я знал влюбленность, чувство, похожее на магию… Но любовь — это не магия. Это, оказывается, боль… И это счастье. И это сила. И это непобедимость.

А я уловил время ее прихода. Хотя это так же невозможно, как уловить момент, в который начинается рассвет…

И мне снова было мучительно больно и страшно. На фоне мучительной горячей бури ровно и спокойно билось сердце…

Да, влюбленность терзает сердце, а любовь — душу… Потому что любовь выше. Потому что она бывает только одна…

Я пошел в аптеку, пошел, как идут, исполняя свой долг. Будто я что-то обещал маленькому Бальгару, околдованному непонятной магией… Сейчас я чувствовал себя богом, столько силы было в моей боли…

Я подарил Марине распечатку Хроник. Почему-то и откуда-то я знал, что это надо сделать.

Но мне не было страшно. А ее образ… померк. Казалось бы, я пришел удивиться тому, насколько он померк! И уйти…

139. 1 мая 2003 г — типа праздник…

Я понял, что не могу об этом сказать. Мне будто залепили уста смолой. Нельзя! Не время! Ведь любовь моя еще даже не зеленое яблоко, а всего лишь хрупкий бело-розовый цветок.

Вы видели, сколько их, этих цветов, когда цветут яблони?! А лепестков падает — как снега! И если бы каждый цветок превратился в яблоко, деревья погибли бы под их тяжестью.

Да, я расцвел навстречу солнцу, но доживу ли я до золотистой осени, стану ли сладким яблоком? Счастливцем, которого не оборвал в самом расцвете бесцеремонный ветер, и не сгрызли черви, и не погубила болезнь?

Я не могу и не имею права объявлять о себе сейчас. Когда я еще ничто. Когда я могу погаснуть и кануть в небытие, не созрев…

Нет. Я не могу.

Но я хочу быть с ней.

140.

Сопливая наипротивнейшая погода. Но тем теплее на душе от простого разговора по телефону. Мы говорили. Весело и беззаботно, как свойственно ровесникам и друзьям.

Юля журила меня за "мрачное" настроение и всячески старалась развеселить. Что ей удалось запросто…

Это телефонное пространство, эта пустота, где миражами чужих миров вспыхивают и угасают параллельные разговоры, соединяла двоих людей, живущих на разных концах города. Мы говорили четыре часа…

141.

Я решил написать что-нибудь хорошее и веселое. Пролез в Замирье без приглашения, зацепившись за слово cartilago…

—Пиратская история

Старики еще помнят времена, когда по морям плавал грозный пират Барселон Картилаго. Кто звал его негодяем, а кто — рыцарем без страха и упрека, который всегда на стороне слабых… В любом случае, он был морским разбойником, хоть и благородным.

У Картилаго была единственная дочь — Синдел, и старый пират любил ее больше жизни.

Синдел Картилаго родилась и выросла на пиратском корабле. Бегала по палубе, как мальчишка, в детстве. А в юности, вместе с остальной командой уже брала корабли на абордаж.

Барселон слишком любил дочь, чтобы запретить ей жить удивительной, счастливой жизнью, полной риска и приключений, жизнью, какую любил он сам…

Женщина на корабле… пираты Картилаго, конечно, давно смирились, но… считается, что человеческие женщины приманивают морских существ, а уж от них добра не жди, коли они заинтересовались твоим кораблем…

Но шли годы, и все было спокойно. И, сама того не зная, Синдел, прекрасная и непокорная, сродни морскому ветру, разбила не одно сердце. И все до одного пираты считали ее любимого — Рыжего Ларго любимцем судьбы.

Но о спокойной жизни не складывают легенд…

Однажды диковинный корабль появился на горизонте. Исполненный изящности морской раковины, он будто летел на невесомых своих парусах, легко рассекая волны. Прекрасное и волшебное зрелище, не предвещающее ничего хорошего.

Корабль властителей моря поравнялся с пиратским кораблем, и тонкие, светлокожие морские люди ступили с перламутровых плиток на скрипучие доски.

Хмурые суровые пираты робели, как мальчишки, и только Барселон Картилаго заступил пришельцам дорогу.

"Нашему повелителю понравилась твоя дочь," — сказал один морской человек, у которого были ярко-сиреневые глаза и синие волосы… царский жест — он еще что-то пояснял вместо того, чтобы уничтожить наглеца на месте…

В ответ он услышал такую суровую порцию отборной пиратской ругани, что у него уши чуть не завяли.

Пока синеволосый и его свита пытались опомниться, к Барселоне присоединился Ларго… команда на этих двух самоубийц взирала с ужасом.

Тогда, когда уже, казалось бы, дело было плохо, перед синеволосым предстала сама Синдел, предварительно бесцеремонно растолкав отца и Ларго в разные стороны.

"Ха! Я пойду! — объявила она. — Через пару дней они вернут меня обратно. И еще приплатят! — Синдел подмигнула Барселоне и Ларго. — И не вздумайте тогда слишком легко соглашаться!"

С этими словами Синдел Картилаго потрепала низкорослого синеволосого по волосам, испортив его изысканную прическу, что привело того в невероятное замешательство, лихо перемахнула через борт и, не дожидаясь особого приглашения, отправилась исследовать корабль. Так варвар исследовал бы роскошный дворец — пытаясь отковырять красивые камешки и испытать на прочность все подряд…

В общем, жизнь медом морским людям не показалась. Сказать точнее, они почувствовали себя так, будто впустили на корабль стихийное бедствие. И ведь приструнить чертовку нельзя: морской царь велел относиться к будущей королеве со всем возможным почтением… хотя, если б и не велел, это мало что изменило бы — Синдел относилась к командирскому типу людей, которые сразу обретают власть и непререкаемый авторитет…

Первыми пострадали повара. Синдел потребовала свежего жареного мяса, кучу фруктов и грог!.. Бедняги замучили судового колдуна, он чуть умом не тронулся, пока пытался накамлать все указанные яства.

После грога же Синдел, как настоящий пират, которые всегда не пьяные, а веселые, испортила команде весь вечерний отдых: она потребовала танцев и — грога всей команде! А морским людям этот грог был явно излишне крепок — мягко выражаясь.

Утром, только все "отвеселились" и успели сомкнуть глаз, как Синдел пробежалась по каютам с воплем: "Подъем!!!" (и откуда столько энергии в девчонке?!!)

Морские люди привыкли, что корабль управляется почти автоматически, и вели себя, скорее, как пассажиры, поэтому и поспать любили и на море поглазеть из окошка каюты…

А тут… только Синдел это обнаружила, она, не приняла ни возражений по этому поводу, ни объяснений насчет автоматического управления — всё: команда была построена, и обучение, подгоняемое для скорости пинками и подзатыльниками, началось… самые бунтари были отправлены драить палубу — прекрасный сине-коричневый налет водорослей Синдел упорно считала за грязь…