Павел Александров - Откровение миротворца (СИ) Страница 29

Борода, наконец, услышал Калигана, дал команду гребцам и, отстранив рулевого, сам крутанул штурвал. «Вольный» послушно изменил курс, прижимаясь к скалам. Это даровало кораблю ещё минуту свободного движения. Катапульты левого берега стали давать перелёт, а правого – наоборот не долетали пятьдесят-шестьдесят локтей.

– Сейчас опять пристреляются… Борода, теперь пол-оборота вправо! – прокричал Калиган.

– Знаю, – огрызнулся тот, но приказ не отдал.

– Чего медлишь, вправо давай! Гляди, как ровно кладут, сейчас накроют, кучерявые!

Островитяне били из своих метательных орудий с прилежной согласованностью. Если одно ядро падало в пятидесяти локтях от дромона, то следующее – в тридцати, в двадцати…

Капитан Борода соизволил отдать команду и повернуть штурвал, и в этот момент каменное ядро ударило под правый борт «Вольного». Оглушительный треск, огромный водяной фонтан и слетевшие с лавок гребцы – это вражеский заряд переломал весло, сорвав с пазов ещё два.

– Братцы, конец! – завопил кто-то.

В подтверждение этого вопля страшный удар потряс «Вольный», посбрасывав всех с ног на палубу. Это очередное ядро чиркнуло по тому же правому борту, разворотив в нём страшную дыру – к счастью, выше уровня воды.

Доски палубы вибрировали после удара. Борода кое-как вывел «Вольный» из под обстрела, и тут расправленные, наконец, паруса подхватили порывистый южный ветер – попутный ветер! Скорость дромона утроилась. «Вольный» взлетал на гребень волны, потом его опускало вниз, и потоки воды перекатывались через палубу. Было слышно, как вода захлёстывает в зияющую пробоину. Но зоркие островитяне уже не могли продолжать точный обстрел.

На натянутых до предела парусах «Вольный» вырвался из Алабандской бухты! Вслед ему ещё летели ядра, но летели не прицельно, а так, наудачу. Водяные фонтаны взлетали из моря всё дальше от корабля, а затем и вовсе прекратились.

– Вот тебе и хомяки сухопутные, – пробормотал Калиган, измученно опускаясь на мокрую палубу. К нему подбежал Борода, вернув штурвал рулевому.

– Ты что, ранен, никак?

– Так, ерунда, нутро поцарапали.

– У меня лекарь есть.

– Не надо. Знаем мы твоих лекарей, Борода. У них единый рецепт – морская вода от всех недуг. Скажи лучше, что твои хомяки разведали?

– Беда, – затряс бородищей капитан. – Двенадцать новых боевых галер, готовых к походу, и ещё тридцать парусников для пехоты. Распустили слух, будто плывут новые земли осваивать, но мы-то знаем, на какие земли Тан-Эмар глаз положил.

– Ну, значит, не зря поплавали. Теперь бы ещё до наших берегов добраться… Твои хоть все вернулись?

Борода кивнул, оглянулся назад к гавани и, что-то заподозрив, приложил к глазу старую потёртую трубу.

– Погоню послали. Трёхмачтовые биремы… «Коршун» и «Мститель», ходоки хорошие…

– Плохо дело, – прошептал Калиган. – Грести можно?

– Не-а. Правый борт в трещинах, вёсла с крепежей посрывало, а с одного левого, сам знаешь, толку не будет. Но ветерок хорош, если до утра продержится, то никакие «коршуны» не догонят!.. А это ещё что? – прищурил глаз Борода в нехорошем предчувствии.

С отходящего от причала корабля сорвалась стайка чёрных кожистокрылых существ, похожих на нетопырей, и быстро унеслась на северо-запад – в сторону Тёмной долины.

– Авлары! – громко сказала Никта. – Калиган, слышишь?

– Слышу, – глухо ответил следопыт.

– Почему? Почему на северо-запад? – в голосе хранительницы ощущалась нарастающая тревога.

– Потому что Асамар рассчитывает, что корабли Хадамарта перехватят нас на полпути.

– Хадамарта? Э-э, нет, – нервно заухмылялся Борода. – Алабандцы, конечно, с Падшим союзники, но никогда не унизятся настолько, чтобы на море у даймонов помощи просить. Они же себя хозяевами морей считают.

Никта и Калиган не обращали на него внимания. Они глядели друг на друга: причём хранительница – с вопрошающей прямотой.

– Ты и впрямь не понимаешь? – на удивление спокойно произнёс учитель-следопыт. – Не догадываешься, почему в том переулке могущественный Асамар отступил, хотя перевес был на его стороне? Отшельница Фарана вернулась из пустыни. Не просто исцелённая. Ученица Посвящённого, улавливаешь? Хадамарт не пожалеет половины своих кораблей, чтобы не допустить появления нового Фосфероса.

Глаза Никты, необычайно взволнованные, блестели. Марку сложно было представить, чего она может бояться после перерождения в Фаране.

– Да, Никтилена, – сказал Калиган, закрывая глаза и будто засыпая. – Я не возвеличиваю тебя, ты же знаешь, как я всегда к тебе относился. Выскочка, обиженная судьбой девчонка, возомнившая себя спасительницей народов. Но сейчас я не в том состоянии, чтобы острить. Асамар дал о тебе знать Хадамарту. Может, не самому Хадамарту, но кому-то из его самых приближённых архидаймонов – это точно. А уж они сделают всё, чтобы ученица Фосфероса не добралась до южных берегов.

Глава четвёртая Кровь на волнах и утраченный символ

(Южное море)

Ночь наступила неожиданно быстро: вспыхнули как по волшебству звёзды, озаряя морскую зыбь. Раздувая под дуновением попутного ветра паруса, «Вольный» бежал по волнам, держа курс к родным берегам. Матросы подрёмывали: иные в трюме, среди мешков с пряностями, иные прямо на палубе под лавками для гребцов, прикрываясь кто старым пледом, кто тряпками.

Марк одиноко стоял на мостике, глядя во мрак морской ночи. «Вольный» вздымало на волнах, и душа неслась, устремляясь к мрачному городу, с которым Марка связывала судьба. Хотелось думать о возвращении, о скромной уютной комнате в форте Первой когорты, о Лейне, с которой так и не удалось увидеться после двухмесячной разлуки. Но перед глазами упорно всплывала одна и та же картина – тонкое лезвие, пронзающего Калигана насквозь…

Почему Асамар сделал это? Почему решил убить столь важного пленника?

Ответ был очевиден. Но Марк старался найти другое объяснение, другой мотив, объясняющий логику мечника-некроманта.

Никта бесшумной тенью поднялась к нему на мостик.

– Как он? – обернулся Марк.

– Спит. У него сильный жар. Я сделала, что могла. Теперь всё в руках Всевышнего.

Марк с силой упёрся руками в деревянный поручень.

– Почему? Зачем я им нужен? Зачем они делают всё так, чтобы я их ненавидел? В этом нет смысла. Если Акафарта хочет, чтобы я ей служил – пусть предложит что-то такое, от чего мне трудно будет отказаться. Но убивать моих друзей… и оберегать при этом меня… здесь нет никакой логики!