Константин Бояндин - Отражение глаз твоих [пишется] Страница 29

Тихо-тихо Теммокан вернулся в свою комнату — в гостиничном крыле — и уселся прямо перед окном.

Ничего не понимаю.

Что за странности, и именно в такой день?

В конце концов он вышел в парк — прогуляться. Хвала богам, охранник был на месте. Хоть что-то из привычного миропорядка оставалось привычным.

Неммер недолго предавалась размышлениям у угольно-чёрной кляксы на стене. Простыня, тем более влажная, не бог весть какая одежда, да ещё здесь, где постоянно гуляют сквозняки.

Надо признаться, место это куда интереснее, чем казалось по прибытии. Словно всякий раз, стоит на миг отвлечься, появляется пара-другая новых комнат, шкафов, потайных ходов… Вот как этот, на который указал рукой Хонн. Откуда взялась эта дверь?

Стоило её раз увидеть, как пропустить случайно уже не удалось бы. Неммер поёжилась, и решительно распахнула дверь.

Изнутри повеяло… домом. Чем-то жилым. Там, где она стояла, витало множество запахов, но они не создавали никакого образа. Никакое место. Может, ещё и поэтому здесь так неуютно?… Несколько минут Неммер всматривалась в тускло освещённый проход, прежде чем решилась. Скорее всего, Хонн был прав, здесь никого более нет. Но зачем, зачем он привёл её сюда?… Неммер закрыла дверь за собой и сразу же стало гораздо теплее. Она прошла по узкому проходу с десяток шагов и вокруг образовалось — ей почудилось именно так — ранее не существовавшее помещение. Обширное. Огромное. Стеллажи и вешалки, сундуки и шкафы… и повсюду — одежда. Невозможно было понять, зачем всё это было собрано здесь. Неммер обратила внимание, что ни разу не ношеного здесь не было вовсе. Во всяком случае, так ей показалось.

Поразительно!

Предметы одежды располагались без особого порядка — так ей казалось. Но какое всё было… привлекательное? Удобное? Да, пожалуй. Когда она возилась с видавшей виды одеждой, что отыскала в брошенном доме, временами её охватывала некоторая брезгливость. А здесь… совсем наоборот. Неммер прикоснулась ладонью к одному из платьев и… Ей что-то послышалось.

Она обернулась, готовая либо обрадоваться, либо испугаться… и ощущение присутствия тут же пропало. Бесследно. Она была одна, в этом хранилище всевозможных нарядов, и никто не следил за ней… Выбрать из сотен самых разных нарядов было нелегко. В конце концов Неммер выбрала то, к чему было приятнее всего прикасаться. Выглядела она теперь, вероятно, словно была родом из одной из многочисленных деревушек к северу от Венллена.

И здесь нет зеркал! Что за наказание!..

Может быть, я оттуда родом? — подумала она. Вполне возможно. Одежда не только была приятна на ощупь, она и сидела на ней, словно многие годы Неммер одевала лишь подобную ей.

За очередным поворотом (проходы среди множества стоек и прочего создавали немыслимый лабиринт) она увидела одежды, принадлежавшие, несомненно, странствующим артистам. Слишком много всего разнородного, пёстрого, подчёркнуто яркого.

Неммер улыбнулась и попыталась вспомнить… хоть что-нибудь. Ведь доводилось же ей видеть странствующие труппы. Несомненно. Или?… Она прикрыла глаза и прижала пальцы к вискам. Странно. Прежде этот жест помогал ей выхватить ускользающие воспоминания… а теперь всё произошло наоборот. Воспоминания моментально… нет, не забылись. Скрылись. Ушли в нору. В уютную такую норку… Нет, Неммер. Не пытайся вызвать их силой. Она прикрыла глаза и позволила окружающему миру нести её, куда вздумается.

…Запахи ярмарки, звуки и прочие её признаки постепенно сгущались. Ощущение было неясным, зыбким, но казалось, несомненно, подлинным. Слишком много деталей. И ни одна не кажется лишней.

Звуки музыки.

Звуки слов.

Отчего голос музыканта кажется ей столь знакомым? Неммер попыталась сосредоточиться на песне и видение немедленно начало таять. Пришлось подчиниться и вслушиваться, вглядываться, вживаться в видение. Как это странно — слышать, не прислушиваясь и видеть, не вглядываясь. Слова стали чётче.

Неммер затаила дыхание, словно это могло помочь услышать слова… Но помогло!

И… странно… Слова были чёткими, но язык был ей неизвестен. Но тем не менее, слова откладывались в памяти, накрепко, прочно. "Il kin maynn'te il'levin mai mann…"

Что бы это могло значить?…

Видение стало настолько ясным и сильным, что Неммер боялась открывать глаза. Пусть оно продолжится… Пусть… "…Seyvitin an'vaile mit tein…"

Неммер осознала, что ходит по ярмарке не одна. Кто-то выше её ростом, нетерпеливый, тянул её за руку — куда-то в сторону. Не сразу она осознала, что это могло бы значить… Люди, кажущиеся такими большими… Вздымающиеся до небес шатры и лошади-гиганты… "Il gey'par a minn sey'levin mai mann…"

Неммер открыла глаза. Ей стало страшно.

Детство.

Видение было откуда-то оттуда.

"…Seyvitin, sey'arkinn tiar uann…", донеслось до неё и — как обрезало.

Я не помнила ничего подобного, подумала Неммер, пытаясь унять вновь начавшуюся дрожь. Здесь было тепло и уютно, но… Она оглянулась и — поначалу наугад, затем более уверенно — направилась к выходу отсюда. По пути она попыталась отыскать простыню, что оставила где-то рядом, но тщетно.

И — ещё одно приятное изменение. Новая, молоадя кожа, перестала, наконец, зудеть и чесаться; утратила красноватый оттенок. Теперь Неммер выглядела совершенно нормально.

Стук в дверь выбросил его из сна.

Теммокан уселся, не вполне понимая, где он и почему. Снилось ему кошмарное возвращение домой, прочь от Штормового пояса. Насколько легко оказалось провести корабль к безумно пляшущим волнам — хоть это место и предполагало ураганные ветра, на деле поблизости от Пояса царил штиль. На расстоянии десятка миль — да, там действительно бушевали ураганы. А поблизости — сравнительное спокойствие и медленно вращающееся кольцо тёплой воды, притягивающее всё к центру, всё ближе и ближе к неистовым пляскам, насыщающим воздух иссушающей морской горечью.

Полмесяца они выбирались оттуда. Ни магия, ни божественная воля не могли или не хотели служить людям поблизости от запретного места… Но они выбрались. Потеряв всего лишь двух человек из тех тридцати, что отправились в путь… Постучали вновь. Теммокан, видевший в темноте подобно кошке, споткнулся почти о каждый предмет обстановки и едва не сломал руку. Окончательно проснулся он, лишь когда увидел, кто стоит по ту сторону. Даллатер. Задумчивый, со слегка виноватым видом (Светлейший! С виноватым видом!!) — да к тому же с поросшей пылью бутылкой в руке.

— Извини, что так поздно, — произнёс он, глядя чуть выше глаз своего собеседника. Теммокан, только что пришедший в себя, вновь решил, что спит.