Сергей Мельник - Попаданец (Барон Ульрих) (СИ) Страница 3

Пошатываясь с трудом, утвердился на ногах, у окна заметил глиняный кувшин, захотелось пить. Медленно словно учась заново ходить, стал совершать шаги, то и дело, борясь с накатывающими приступами тошноты.

Ощущения были не из приятных, я словно уменьшился и скукожился, мое тело было словно чужим и одеревеневшим, неожиданный шок от не узнавания своих рук заставил мое сердце испуганной пташкой бешено колотиться в груди.

Я замер посередине комнаты, с удивлением рассматривая свои руки не в состоянии осмыслить тот факт, что, по всей видимости, мое тело вовсе не мое!

Через голову запыхавшись, стянул с себя какую-то латанную, перелатанную рубаху оглядывая тело и непроизвольно издавая стон. Что за бред?! Как такое возможно? Я сорокалетний мужик вновь стал ребенком!

— Уна! — Вскрикнула женщина, входя в комнату и видя меня застывшего с открытым ртом. — Кавим да мерте ма? (Зачем ты встал сынок?)

В полной прострации на грани безумия я плюхнулся прямо на пол, ощутив как подомной, подломились от слабости ноги. Это было выше моего понимания, женщина заговорила на незнакомом языке, а мой мозг услужливо подсказал перевод слов, которые я просто физически не мог знать.

Женщина легко подняла меня на руки, поглаживая по голове и шепча мне про то, что я не должен вставать, я еще слишком слаб и мне нужно отдохнуть и прийти в себя, она постоянно говорила бес умолку то, улыбаясь, то, заливаясь слезами качая меня на руках и расцеловывая.

Я же молчал, понимая, что ничего не понимаю и, ощущая непомерный страх от того, что произошло нечто, не укладывающееся в обычные рамки понимания этого мира, всей моей жизни, а главное того, что же будет теперь? Кто я теперь?

Звали меня Уна и я действительно был ребенком. По моим прикидкам было моему телу от семи до восьми лет. Худощавый светловолосый, впрочем, как и практически все население небольшой деревеньки, где я очнулся.

Около трех десятков приземистых укрытых вязаными охапками камыша домов, таких же незатейливых сараев, и кромешный лес вокруг, вот что, из себя представляла деревня Дальняя.

Немного отойдя от первого шока, мне волей неволей пришлось как-то адаптироваться и попытаться узнать о том, где я и что же меня ждет в дальнейшем. Чем мне руководствоваться? Куда бежать? Кто мне поверит и если поверит, каковы будут последствия этой правды?

С помощью женщины, которая меня выходила, оказавшейся матерью моего тела, я стал выходить на улицу посидеть на крыльце, где меня ждал мой всегдашний компаньон, древний дед Охту, отец моей мамы Иши. У которого, один глаз был почти полностью закрыт белым бельмом катаракты и моей подружки вертлявой вечно сосущей палец девочки Ви. Дочки соседа, которая еще плохо говорила и была еще младше меня, хотя занозой была той еще, постоянно бегая и крутясь вокруг меня, выдавая все мои шаги матери.

Все было просто до ужаса и примитивно до невозможности. Дома собранны без единого гвоздя, земляной пол и протекающие крыши. За удобствами во двор в яму, пищу готовили во дворах под навесами на костре, а на зиму когда снега заметали все по самую крышу, худую скотину заводили в дома, чтоб не померзла, да и теплее так получалось со слов старика Охты.

Все население деревни жило практически полностью от охоты, лишь по весне распахивая два поля неподалеку, засеивая его пшеницей. Один колодец в центре деревни, впрочем, больше для скотины, так как в основном ходили к небольшой речке, где собственно стирались да набирали впрок.

— Дед. — Я сидел на крыльце, греясь под лучами утреннего еще не жаркого солнца, с трудом переваривая то, что сейчас весна, а не осень.

— Ась? — Встрепенулся тот видимо приснув.

— А что со мной случилось? — Медленно подбирая незнакомые мне слова, спросил я, удивляясь этому странному и непонятному умению нового языка.

— Магия внучек. — Дед, задумавшись, пожевал губами. — От деревни повезли барону долг свой весенний. Прошли через лес, прошли деревню Речную и Ближнюю, вышли к городу. Стали ждать барона с его управляющим, а тут какой-то маг столичный проезжал, худющий, страшнющий весь такой благородный, а ты бегал с пацанвой игрался и не усмотрел, как под коня к нему чуть не залетел. Конь то хоть и статный, а шуганулся тебя, тот маг чуть и не вылетел с седла, осердчав стало быть знатно.

— И что? — Спросил я видя, что дед, похоже, замолчал на долго, копаясь, где-то в глубинах своей души.

— Кто его знает? — Дед пожал плечами. — Мы то и не видели, это Ви твой хвостик к нам прибежала в слезах, когда подошли ты, лежал без чувств на земле, и пар от тебя шел вроде ты как из бани али из печки выпал.

— У-у-у-н-а-а-а… — Протянула девочка, большущими глазищами меня, разглядывая, после чего протягивая мне ко рту обсосанный свой палец.

— Нет, спасибо. — Я отодвинул руку девочки, вновь переключая внимание на деда. — А где мы находимся?

— Что значит где? — Дед удивленно на меня посмотрел. — Дома понятное дело, где ж нам, еще то быть?

— Не ну понятно, что не на луне. — Дед хмыкнул моей шутке. — Я спрашиваю, про место нашего дома, что это за лес, что за город, что за страна?

— Ну, лес как лес, Диким кличут, город Касприв на землях барона Рингмара. — Я кивал, поощряя деда к диалогу. — Барон в графстве Миртов, пятеро их, стало быть, в графстве, баронов которые. Ну а что со страной то не так?

— Я не знаю, ты мне скажи. — Спросил я, смотря на удивленного деда.

— Ты что это внучек забыл, что мы в королевстве Финорском? — Он озадаченно чесал макушку.

— Дед, меня этой самой вашей шандарахнуло, магией. Я с трудом вспомнил, как меня звать, а ты удивляешься, что я не помню королевства. — Линию и легенду об амнезии мне волей не волей приходилось поддерживать.

Ох, и странные дела вокруг творятся. Я человек прошедший чуть ли не пол жизни нахожусь в теле мальчишки, говорю на незнакомом мне изначально языке, в дремучем убогом уголке, где никто слыхом не слыхивал про электричество, телефон и Россию. Живут, чуть ли не собирательством, говорят о королевстве, вокруг дремучий лес. Кто сошел с ума, я или этот мир?

А эти их рассуждения о магии, словно о чем-то само собой разумеющемся, что это? Вся деревня увешана амулетами, пучками трав какими-то перышками и узелками, все верят в лесных духов и прочую мутотень. Что за дикость? Вопросы, вопросы и вопросы.

Здоровье мое постепенно налаживалось. Появился аппетит, я стал прогуливаться и помогать по хозяйству. Мне доктору медицинских наук пришлось выгребать козьи каки из-под трех сволочей, которых держала моя новая мама Иша. Я кормил сидящих в клетях фазанов одомашненных в деревне вместо куриц, таскал воду в деревянных ведрах с речки, помогал деду выделывать в золе и соли шкуры животных.