Владимир Мясоедов - Снести империю добра Страница 3

— Не дергай так! — предупредила Сури. — Порвешь!

— А кое-кто тут вообще с копытами и может бестрепетно на холодный пол наступать. — Шаманка утроила усилия и начала сталкивать соперницу с нагретой постели. — И еще с шерстью на ногах! Отдай!

— Что тебе до моей шерсти? — Суккуба была вынуждена подвинуться. — Ладно, раз ты настроена так решительно, залезай сюда. Вместе его ждать будем. А когда придет, опять повоюем. Не знаю как гоблинов, а демонов и некромантов хорошая женская драка всегда заводила. Может, еще чего заслужим. Если хорошо постараемся. Обе.

— Да? Ну, тогда ладно.

Шаманка чуяла в словах демоницы какой-то подвох, но пока не могла сообразить какой. Будучи самой настоящей варваркой, она не обладала опытом прогнозирования ситуаций.

— Ух, какая ты теплая… А что с эльфийкой делать будем?

— А зачем она нам? — пожала плечами суккуба, обнимая Острогу одной рукой. — На щедрость с ее стороны нечего рассчитывать. У нее даже личного имущества почти нет, все в свой отряд вкладывает. Даже если очень захочет, то подарков нам не даст. А внеочередной тортик мы и сами добудем.

— Нет, я в смысле, отвадить бы ее, — пояснила ход своих мыслей полукровка. — Ей ведь по итогам шаурма гоблин тоже что-то дарил из своих трофеев. Я видела!

— Да? — Сури задумалась и выпустила на свободу ту часть своей силы, которая отвечала за максимально быстрое очаровывание и соблазнение жертвы. — Это действительно нехорошо. Надо бы сделать так, чтобы все внимание было на мне… На нас. А еще можно будет с этой заносчивой гордячки взятку потребовать, чтобы мы гоблина отвлекали и он как можно меньше внимания ей уделял. Двойная выгода!

— Точно! — обрадовалась шаманка, чувствуя какое-то лихорадочное возбуждение. Сури, кажется, ощущала то же самое. — А то она каждый раз после его визига к ней в палатку делала такое скорбное лицо, будто ее там как минимум избивали нещадно! А когда я чары на ткани сломала, так от стонов даже упившиеся на ночь пивом дварфы попросыпались!

— Лицемерка! — согласилась с ней Сури, начиная легонько поглаживать новую союзницу.

— Ледышка! — как-то не очень уверенно сказала полукровка, пытаясь понять, что делает суккуба.

— Зазнайка!

Данное определение Златокудрой подходило не слишком. Но зато оно несло в себе негативный оттенок, и суккубе этого вполне хватало.

— Ханжа, — совсем тихо пискнула Острога, которой уже вовсе не было холодно. Даже наоборот, очень жарко!

Полукровка попыталась вырваться из цепких ручек демоницы, но все ее усилия оказались напрасными. Тонкие пальцы суккубы обрели вдруг стальную твердость, и пришлось бы пожертвовать куском собственной шкуры. Самым нежным, пожалуй, куском.

Не зная о том, какие зловещие планы рождались в его комнате, гоблин вместе с Фиэль внимательно слушал своего агента. Тоже гоблина.

— Златокошель сейчас очень слаб, — разливался соловьем Медножадингс, бросая алчные взгляды на небольшой мешочек.

Тот не звякал, если его задеть. Драгоценные камни делать подобное не способны. Но от этого они не становятся менее ценными. А заодно они компактны и их легко переносить при необходимости. Некроманты это тоже понимали и потому хранили заначки преимущественно в такой форме. Возможно, их убийцы нашли не все, но они очень старались. И ушли из опустевшего города с карманами, полными драгоценных камней.

— Секрет пилюль, при помощи которых из ненужных родителям детенышей троллей выращивали наиболее сильных и покорных мутантов, уплыл из его пальцев целых пять лет назад, — продолжал агент. — А других каких-либо столь же надежных источников дохода старик не имеет. Пока он проживает нажитое и крутится, вкладывая деньги в разные прибыльные делишки. Но все понимают, вечно так продолжаться не может. То, что он пробарахтался столько времени и не разорился, уже чудо! Если его место займет кто-то другой, никто не удивится и возражать не будет. На главе гильдии алхимиков даже собственные ученики давно поставили крест.

— Мерзкие же у вас порядки, — передернулась Фиэль. — Прямо волчья стая. Да и в той ослабевших сжирают только лишь очень голодной зимой!

— Не мы такие, жизнь такая, — развел руками Медножадингс. — К тому же Златокошель сам виноват. Не настроил бы против себя кучу народа, спокойно ушел бы на пенсию. Обычно растерявших силу и влияние баронов почему убивают? Потому что денежки забрать хотят. На то, чтобы прожить еще лет двести, глотая деликатесы в три горла и запивая вином в четыре, баронам запасенной на черный день мошны легко хватает. Однако же за голову главы гильдии алхимиков многие и сами заплатить готовы. По весу, золотом. Они честно придут и честно скинутся.

— И чем он заслужил такую пламенную любовь? — спросил Тимон. — Пытался продавить всеобщее налогообложение с льготами для бедных и повышенной процентной ставкой для богатых?

— Да нет. Просто старик, когда выводил свою особую породу мутантов, пускал в продажу результаты экспериментов. Как удачные, так и не очень. Нет, сначала-то они работали как надо. Но лет через пять то один, то другой неожиданно понимал, что его сделали рабом и превратили в монстра, обреченного до конца жизни пахать за миску похлебки. Если бы они смогли организоваться, было бы полноценное восстание. А так обошлось всего лишь многочисленными инцидентами с десятками жертв. Однако Златокошель теперь вынужден держать громадную армию, поскольку ему многие хотят отомстить за потерянные по вине некачественного товара деньги или здоровье.

— Чудовищно, — покачала головой Златокудрая, мысленно перенося убийство обсуждаемой персоны из раздела грехов в список несомненно праведных деяний.

За уничтожение того, кто калечил детей, какой бы они ни были расы, ее никто не осудил бы. Процессу, правда, могло помешать то, что после драки за город ее отряд опять увеличился. И вновь за счет новобранцев, которые во время боя обязательно будут путаться под ногами и гибнуть пачками. К примеру, во время схватки за Крош на одного ветерана, который удостоился торжественных похорон или стал инвалидом, приходилось по два-три энтузиаста, навеки лишившихся задора.

— Чем больше я узнаю гоблинов, тем больше радуюсь, что раньше с ними почти не общалась, — добавила Фиэль. — Да и тролли не лучше. Как можно отдавать собственных детей на такое?

— Не отдавать, а продавать, — поправил ее Медножадингс. — Для дикарей это подчас единственный способ добыть начальный капитал, чтобы купить на все племя нужные им для жизни товары. Три-четыре младенца, которых все равно кормить нечем, — и дело в шляпе! У каждого тролля железное оружие, а у самых главных еще и большой котел. Неужели умереть с голоду малюткам лучше, чем иметь шансы выжить после алхимических процедур?