Ник Перумов - Зона магов Страница 3

- Вставай, болван, сгорим сейчас!!

Сильная рука рванула его вверх.

Впрочем, ноги имели по этому поводу свое мнение, и поддерживать тело решительно не хотели. От щиколоток до бедер в кожу вонзились мириады мельчайших игл, и от этой боли он даже вскрикнул.

- Кричи, кричи, это хорошо, - пропыхтел гнусный голос. - Если будешь кричать - значит, выживешь.

Тело оторвалось от земли. Похоже, некто взвалил его, Твердислава, себе на плечо. Взвалил и зашагал прочь.

Словно Черный Иван в свое время - только нес он тогда Джейану. Мысль промелькнула где-то на самом краю сознания и погасла, не вызвав никакого отклика. Ему было все равно. Его убили. Он давно мертв, протух, разложился. Самое лучшее - это остаться здесь, и чтобы его никто б не трогал!

Однако тащивший Твердислава на себе имел по этому поводы свое, совершенно иное мнение. За их спинами неведомые барабаны грохотали все сильнее и громче, пополз удушливый запах серы, однако юноша даже не поморщился. Что ему еще одна боль?..

Зато тащивший его согнулся в приступе жестокого кашля, так что даже пришлось опустить свою ношу наземь и потратить некоторое время на сооружение повязки, чтобы хоть как-то защитить горло.

Их нагоняли последовательно сменявшие друг друга волн удушливого жара, каждая пoра истекала пoтом в тщетной надежде хоть как-то смягчить этот удар. Несший Твердислава несколько раз останавливался, давая волю хриплому кашлю.

Зрение по-прежнему отказывалось повиноваться. Впрочем, никакого желания смотреть на этот мир у Твердислава и не возникало. Окружающее его не интеесовало ни в малейшей степени. Пусть случится все, что угодно, для него это не имеет уже никакого значения. Он мертв. Быть может, все это ему просто кажется - мгновения агонии превратились в часы а, может, даже и дни?

Тяжело дыша, несший Твердислава человек уверенно шагал все дальше и дальше. Мало-помалу воздух очищался, рокот барабанов стихал. И он, этот грохот, уже совсем почти стих - когда за спинами внезапно рвануло, да так, что земля под ногами заходило ходуном, спутник Твердислава не удержался, они оба покатились по жесткому, колючему песку, оглохнув от чудовищного грома. Раскаленный ветер, от которого, казалось, вот-вот вспыхнут волосы на затылке, с воем обогнал их, заставляя изо всех сил вжиматься в землю. Позади ревело и грохотало, сверху сыпалось нечто очень мелкое и горячее - пепел, что ли?

...Когда это безобразие наконец стихло и Твердислав смог приподнять голову, щеки его покрывала кровь - песок иссек, изрезал кожу. Юноша поднес руку к лицу - слепая чернота сменялась рассеяным серым полусветом, глаза оправлялись от шока, он вновь мог видеть.

Серая мгла сменялась странным лиловатым небом, чудовищно-ярким зленым песком под ногами и коричневой стеной чего-то, очень напоминавшего облетевший лес шагах в пятидесяти от давшей им приют неглубокой песчаной ямы. А позади, за их спинами, в лиловое небо лез, нагло расталкивая могучими плечами темно-фиолетовые тучи, исполинский стол иссиня-черного пламени.

Коричневый, фиолетовый, лиловый, черный... негусто обстояло тут дело с красками. Некое оживление вносил нелепый зеленый песок. - Ничего не понимаю, - тоскливо сказал кто-то рядом с Твердиславом. - Что взорвалось? Почему взорвалось? Зачем взорвалось?

Твердислав поднял голову. Рядом с ним, прижав пальцы к вискам, словно при головной боли, сидел поджарый и сухопарый человек средних лет, жилистый, точно старый корень. Абсолютно нагой.

Верховный координатор проекта “Вера” его высокопревосходительство господин Исайя Гинзбург.

Только тепеь Твердислав обратил внимание, что и на нем не осталось и малейшего клочка одежды. Что ж, наверное, таково его посмертие по воле Всеотца. Наверное, он был плохим вождем, раз его постигла такая участь. Впрочем, какая разница? Все желания из него выжгло напрочь. Как и многие воспоминания тоже - да и не хотел он сейчас ничего вспоминать. На мгновение мелькнуло слабое подобие интереса - зачем Исайя тащил меня? Мы же все равно уже не станем мертвее. Невозможно убить одного и того же человека дважды.

- Ошибаешься, - глухо возразил Исайя. - Вторая смерть - штука тоже очень неприятная, поверь мне...

Никакого желания спорить Твердислав не имел. Не хотелось и смотреть на все поднимающийся в небеса столб черного пламени. Смотреть, впрочем, не хотелось вообще ни на что.

- Если мы не добудем до завтра воды - нам конец, - хладнокровно сообщил Исайя. - Сухость тут чудовищная... мумифицирует нас без всяких затей. Зачем он это говорит, подумал Твердислав. Какая разница, если мы оба уже мертвы?..

- Мертвецам не хочется есть, - возразил на невысказанное Исайя. Твердислав, однако же, ни голода, ни жажды не испытывал. И особенной сухости тоже. Жарко, это да, но вот пить совсем нет желания. Похоже, господин верховный координатор вновь прочитал его мысли. С кряхтеньем встал, нагнулся, заглянул в глаза. Озабочено присвистнул. - Ну, парень, я, честно говоря, думал, что ты покрепче... Совсем раскис, как я погляжу.

Твердислав не повел и бровью. Слова больше ничего не значат. Ничто уже ничего не значит. Ни слова, ни поступки. Убитым не положено желать или чувствовать. Они убиты.

- Ты это прекрати! - внезапно гаркнул Исайя, хватая Твердислава костлявыми пальцами за подбородок и вздергивая безвольно мотнувшуюся голову. - Вождь ты, боец, или кукла, травой набитая?!

Когда-то он сам, Твердислав, вздергивал такими же точно словами захандрившх в дальнем походе мальчишек, если те принимались жаловаться на усталость и прочее. Помогало. Кровь бросалась к щекам, ребята стискивали зубы, вставали, шли, тащили... Но они-то были живыми! А не мертвыми, как он!

- Ерунда! - Исайя даже топнул босой ногой по колючему песку, скривился, даже зашипел от боли. - Сам же думал недавно - мол, мыслю, ergo существую! Мертвые думать не могут, и ходить между прочим то...

Исайя внезапно осекся, и вид у него сделался донельзя сконфуженным, словно он только что с пеной у рта доказывал, что дважды два - пять, почти уже доказал, но в этот самый миг очень некстати вспомнил таблицу умножения. - Но мы же мертвые, Исайя, - нехотя проговорл Твердислав. Слова царапали рот, словно колючий песок под ногами - слова понимали свою ненужность и никчемность. - Мы ведь сгорели. В “Разрушителе”...

Плечи Исайи несколько поникли, хотя он изо всех сил старался держаться прямо и бодро.

- Да, сгорели, - признался он наконец. - В “Разрушителе”, ты прав. Твоя подружка Джей оказалась шустрее, чем я думал. Помнишь ее последний маневр?..

- Нет, - равнодушно сказал Твердислав. Ему не было никакого дела до этой “подружки Джей”. Он убит. И Всеотец не дал ему достойного посмертия... - Ну, помнишь, не помнишь - вставай, - поднялся Исайя. - Надо дальше идти, иначе от жажды умрем. Не хочется мне в этот лес соваться, да еще нагишом, но тут уж ничего не поделаешь. Осторожнее ступай здесь, по песку тут идти, словно по иголкам.