Зловещие истории - Танит Ли Страница 3

— Есть здесь еще кто-нибудь? — перебил ее Джексон.

— Я не видела здесь ни одного человека вот уже… вот уже… лет десять?

Это последнее слово было вопросом, так, словно он лучше ее знал об этом, но он промолчал.

Тогда она закрыла лицо руками и стала плавно оседать. Джексон подхватил Медру и удержал ее от падения. Она зарыдала.

(Никакого притворства. Все натурально. Эмоциональный импульс естественен — датчик в груди привычно уколол успокаивающей информацией).

Джексон не знал, сколько прошло времени. Его мысли стали запутанными, они переметнулись в другом направлении, вслед за своими ощущениями. Словно где-то вдалеке ему было приятно от ее теплого аромата, от чарующей мягкости ее черных волос, от мысли о том, что он доставил ей облегчение.

ПРОХОДИЛО ВРЕМЯ, БЕСКОНЕЧНОЕ время. Впервые никто или ничто не торопило его. Единственной необходимостью было отыскание определенности. И с самого начала он был достаточно уверен и оставался только вопрос доказательства этой уверенности, исключение сомнений из сомнительности. Кроме миниатюрной электроники, которой он был нашпигован, у него еще были собственная голова на плечах. Джексон давно уже понял, что здесь не было ничего, хотя бы отдаленно напоминающего преобразователь материи. Высоко в небе кружил корабль, доставивший его сюда, внимательно изучая поверхность планеты и глубины ее недр. Сам же он, путешествуя по городу в воздушных машинах, не улавливал ни малейших следов деятельности гигантской машины.

И все же здесь что-то было. Что-то особенное, необычное. Или он только искал основание, чтобы остаться и побыть здесь подольше.

В один из вечеров, когда закат солнца начал таять в ночи, она сказала ему:

— Ты здесь, и я не знаю, зачем. Я совсем не понимаю тебя. Но не будем об этом больше. Давай выпьем шампанского и пройдем в бальный зал.

И когда гримаса удивления искривила его лицо, добавила:

— Вы гость в этом отеле! Здесь было до вас так тоскливо!

И это было правдой. Отель буквально ожил, ощутив присутствие еще одного человека. Он настроился и был готов услужить. В бальном зале они обедали за великолепным столом, и каждая тарелка, бокал, салфетка и нож носили на себе отпечаток радости отеля. Они пили из хрустальных бокалов и танцевали на хрустальном помосте, лениво кружась в танце, модном десять лет тому назад, а музыка осыпала их звуками, как дождем. Джексон не пьянел и не терялся в такой необычной ситуации. Медра в его присутствии вела себя, словно ребенок, или скорее, как молодая девушка.

Но она не была ребенком, хотя и сохранила невинность молодой девушки. Она была взрослой женщиной, и он чувствовал это, когда она опиралась на него во время танцев. Он правда привык к женщинам другого рода — твердым, мудрым, даже интеллигентным, с которыми он встречался в бардаках, навещая их время от времени на разных планетах галактики, или на огромных звездолетах, рейсовых кораблях в глубоком космосе. Это не означало, что он был знаком только с такими женщинами. Пару раз он по-настоящему влюблялся. АМедра, ее быстрый разум и сладость, возвращающаяся к жизни под влиянием его близости И этот очевидный факт, что не имея выбора, она прониклась к нему каким-то чисто первородным доверием.

А что же сама Медра? Она влюбилась в него с первого взгляда. Это было неизбежно.

В первый вечер, после первой встречи, они расстались и ушли каждый в свои апартаменты. Когда Джексон, как золотая акула, метался по ванной и вытаскивал из шкафчиков старые шампуни и эликсиры, и в конце концов установив аппаратуру, связался с кораблем, когда все это происходило, Медра лежала на кровати прямо в вечернем платье и спала наяву. Сны наяву казались более прекрасными, чем какие-то сны о звездах, океанах, горах. Мужчина, который оказался в ее мире, на ее планете, на планете ее заботы, оказался ее звездой, солнцем, океаном, вонзенной в небо вершиной. И когда она наконец заснула, спала легко, и он ей снился.

Потом потянулись дни, долгие теплые дни. Пикники в развалинах, где пыль служила одновременно и постелью, и укрытием. Они обедали с бесчисленных ресторанчиках, которые, как и отель, реагировали на присутствие людей. Бродили по городу, шарили по пустым полкам библиотек, находя иногда какую-то запыленную книгу, забытую в спешке скорой эвакуации.

Джексон сопровождал ее всюду, одновременно исследуя, высматривая, выискивая хотя бы что-нибудь, указывающее на присутствие разыскиваемой им вещи. Но, наряду с этим, другой уровень его подсознания был полностью поглощен Медрой. Она уже не сторонилась его и с каждым разом становилась все ближе и ближе.

Гуляя по городу, Медра открывала его заново. Ее переполняли жалость и ностальгия. Она начала понимать, что должна будет уйти отсюда. Хотя об этом они между собой не говорили, она догадывалась, что он намеревается забрать ее с собой.

Ночи были теплые и ароматные. Ящерицы выползали на площадь перед отелем и смотрели куда-то в темноту, а уши их поднимались и раскрывались, словно какие-то невиданные цветы. Они ели из рук Медры, но не потому, что были голодны, а лишь из-за того, чтобы доставить ей радость. Этот ритуал стал их общей тайной и обычаем. Они были довольны и по-своему радовались такой жизни. Джексона они сторонились.

Медра и Джексон часто гуляли по ночному городу. (Свет из отеля, словно свет маяка, был виден со всех концов города). Когда они иногда оказывались в каком-то отдаленном месте и ветер овевал их своим ночным дыханием, идущим от инкрустированного звездами мрака, он обнимал ее, и она прижималась к его груди. Он рассказывал ей о своей жизни, о делах, о которых никогда никому не рассказывал. Он говорил ей о своих темных делах. Делах, которые он делал, но которыми никогда не хвастался. Он постоянно испытывал ее, наблюдая, как она будет реагировать на эти факты; она не ужасалась, не пыталась укорять или хвалить его, но и не отворачивалась от них. Она начала понимать его благодаря своей любви к нему. И он видел это. Но был не в восторге. Конечно, он давно уже решил взять ее с собой, когда будет улетать. Но Джексон имел мужество признаться себе, что в каком-то другом, более людном месте, он скорее всего даже не взглянул бы на нее.

В конце концов,