Принцесса и чудовище - Афанасьев Роман Сергеевич Страница 3

— Хватит, — согласился граф. — Но сотня конников будет довольно долго добираться до границы, не говоря уже о том, что следом придется отправить обоз с довольствием для них. Ни в одной таверне этот отряд не поместится. Кроме того, они взбаламутят всю округу, привлекут ненужное внимание к нашим опасениям.

— Два десятка? — задумчиво произнес король, вертя в руках перо. — Праздничная встреча? Цветы и ленты… Проклятье. Против толпы двух десятков может и не хватить.

— Толпу они только раззадорят. Как жаль, что с нами больше нет магов.

— Они сами виноваты! — отрезал король. — Они вздумали ставить мне условия, Эр! Они — мне! Теофис окончательно потерял чувство меры и взбаламутил всю свою магическую братию. Только вот бунта магов мне и не хватало. Они посмели диктовать мне свою волю, Эр. Сдается мне, они слишком много думали о себе и своей власти. Поставили условие — либо я возвращаю им их проклятые бумаги, либо они уходят. Но я поклялся, что никакой черной магии в моем королевстве больше не будет!

— И они ушли, — вздохнул Эрмин.

— Вся проклятая коллегия магов, во главе с болваном Теофисом. Ну и пусть. Гернийский университет еще поймет, какую змею он пригрел на груди.

— Как объект для опытов, который они хотели исследовать, я очень рад их уходу, мой король, — отозвался Де Грилл. — А вот как королевский советник — в ужасе. Маги, поддерживающие Теофиса, ушли и из других городов, не только из столицы.

— Зато остался Дарион, — этот юнец, из которого вырастет настоящий маг не хуже Теофиса. Он, по крайней мере, предан мне.

— И уже собирает новую коллегию магов, — подхватил граф. — Но на это надо время. Собрать по городам и весям достойных магов очень непросто.

— Как думаешь, у него хватит сил быстро пробиться к принцессе и в случае нужды противостоять толпе?

— Хватит, — признал Де Грилл. — Но сейчас он в Венте, мой король. Вы сами отправили его туда, чтобы подобрать кандидатов в новую королевскую коллегию магов.

— Чтоб тебя! — зарычал король. — Постой! А где твой любимчик? Этот новоявленный граф?

— Сигмон? Он в столице. И в этот самый час выполняет мое задание.

— Найди его и отправь к принцессе, — приказал Геордор. — Плевать на все придворные дела, пусть займется настоящей работой. Пусть охраняет будущую королеву.

— Не самый лучший выбор, — вздохнул Де Грилл. — Ла Тойя не дипломат, а боец. Если что-то пойдет не так, то ему будет проще вырезать целый город, чем успокоить его жителей.

— Вырезать целый город? — переспросил король. — А при этом он сможет защитить принцессу?

— Сможет, — со вздохом признал советник. — Защищать он умеет.

— Ну, так пускай немедленно отправляется в путь. Мне как раз и нужен боец, а не дипломат. Пусть вырежет хоть все Восточное герцогство, но только чтобы доставил мне будущую жену целой и невредимой.

— Да, сир.

— И не строй такие страшные рожи, Эрмин. В моем возрасте проще обрести новое герцогство, чем новую невесту.

— Да, сир.

— Ладно, ладно, скажи ему, чтобы вел себя осторожнее. И повежливей с Борфеймами. Будущие мои родственники как-никак. Надеюсь, они не обидятся, что я послал им навстречу лишь одного графа. Пусть Ла Тойя скачет день и ночь, меняет лошадей на королевской почте, но чтобы не смел ложиться в постель, пока не отыщет Вэлланор.

— Хорошо, мой король. Я отправлю Сигмона, — сказал Де Грилл. — Надеюсь, обойдется без кровопролития. В конце концов, мои подозрения — это всего лишь подозрения.

Король бросил перо на стол и вернулся к ложу. Забравшись на постель, он укрылся периной и повернул голову к советнику.

— Эрмин, — позвал он, и граф, ожидавший приказа, шагнул к постели.

— Да, сир?

— Я сказал — немедленно, Эрмин.

— Уже лечу, — мрачно отозвался советник. — Утром он будет в пути.

— Не утром, а к полуночи, — возразил король. — Пусть хоть на этот раз все будет сделано быстро и без задержек. Ступай, Эр.

— Спокойной ночи, мой король.

— Не могу пожелать тебе того же, — отозвался Геордор. — Но чем раньше ты разберешься с этим делом, тем раньше ляжешь спать. Увидимся утром, Эр.

Де Грилл поклонился и быстрым шагом вышел из опочивальни короля. Геордор проводил его тяжелым взглядом, потом вздохнул и перевернулся на другой бок. Он должен поспать. Он должен выспаться, чтобы пропали эти проклятые синяки под глазами. Алхимик сказал, что с ними не справится даже волшебная мазь, если король не будет вовремя ложиться спать.

— Спать, — приказал король самому себе. — Немедленно спать.

Он запустил руку под подушку и нащупал крохотный самострел, заряженный отравленными иглами. Его холодная рукоять, дарующая ощущение безопасности, действовала на монарха лучше снотворных зелий.

— Спать, — прошептал Геордор и закрыл глаза.

Мрамор колонны приятно холодил спину. Здесь, у лестницы, в самом темном уголке танцевальной залы, было на редкость уютно. Отсюда Сигмону был виден весь зал, а сам он оставался невидимым для всех пришедших на прием к графине Эветте Брок.

Сигмон плотнее прижался к колонне, переложил бокал с белым гернийским в левую руку и сделал большой глоток. Покатал на языке восхитительную влагу, вспыхивающую всеми оттенками, от приторно сладкого до кисло-горького. Сделал еще один глоток. И снова обвел взглядом огромный зал.

Сияющий паркет, масляные лампы на стенах, крохотные столики у стен, застеленные белоснежными накрахмаленными скатертями. Над залом нависает балкон, на котором устроились музыканты — пятеро разряженных в пух и прах модников, наполняющих зал пронзительными завываниями скрипок, плачем лютни и стонами малого клавесина. Мелодия лилась свободно, менялась на ходу, и пары танцевали на паркете непрерывно. Иногда пара уходила с паркета, чтобы подкрепить силы глотком вина, но ее место тотчас занимала другая — людей в зале было много. На приемах Эветты всегда людно — заядлая модница с острым язычком была едва ли не первым лицом в светской жизни столицы. Она знала все о самых тайных интрижках, принимала участие едва ли не в десятке собственных и могла с легкостью рассуждать о фасонах бальных платьев, что станут популярными через полгода. На ее приемы старалась попасть знать столицы — от мелких безымянных танов до герцогских сынков. Эветта овдовела пять лет назад — престарелый граф Брок, смотритель королевских залов, был старше жены на добрых четыре десятка лет и, по слухам, умер совершенно счастливым в супружеской постели. Эветта, чей возраст едва подходил к тридцати, грустила не очень долго. Она умело распорядилась капиталом мужа, вложив деньги в выгодные предприятия по разработке золотых рудников в Северных горах, и теперь наслаждалась вольной жизнью.

Особняк Броков, расположенный на берегу реки и вместе с тем в паре шагов от королевского замка, стал местом встреч для всех столичных любителей веселья. Эветта прожигала жизнь, водя за нос десяток богатых женихов и, похоже, не собираясь вступать в новый брак. Веселая Вдова — так прозвали ее горожане, которые, впрочем, не питали к ней дурных чувств. Эветта запросто общалась с простолюдинами, шокируя старшее поколение, и не строила из себя особу королевской крови — и тем опять же радовала городских интриганов, не терпящих конкуренции в вопросах власти.

У Эветты всегда было удобно и весело. Ее приемы были популярны, а сама вдова — счастлива. Несчастлив был Сигмон, которому по службе приходилось посещать приемы Эветты. Светским человеком его нельзя было назвать: медленные танцы и пустые разговоры навевали на графа жесточайшую тоску. Он предпочитал ночное патрулирование города — частенько по крышам, откуда рукой подать до чистого черного неба, усыпанного жемчугом звезд. Но титул… Де Грилл буквально всунул ему в руки патент и тут же стал вовсю пользоваться своим новым инструментом — графом Сигмоном Ла Тойя, посылая его туда, куда обычным шпикам вход заказан.

Нового графа общество встретило равнодушно — для всех он оставался провинциальным болваном, мелким таном, явившимся в столицу, чтобы выкупить титул и место при дворе. Официально он числился посыльным короля — вестником, почтарем, одним из сотни, которой могли доверить доставку королевского письма на дальний кордон. Королевский гонец — недурное место для бывшего курьера второго пехотного полка города Вента. Но все же слишком низкое в глазах общества, собиравшегося у Эветты Брок. Неразговорчивость новичка и его сумрачный вид тоже сыграли свою роль, и вскоре к Сигмону стали относиться как к предмету мебели, что находится в зале, но не участвует в общем веселье. Графа перестали замечать — и это привело Де Грилла в восторг. Он потребовал от Сигмона завязать полезные связи в обществе, но при том так ловко, чтобы дело провалилось. Сигмону нужно было изображать неудачника, так и не прижившегося при дворе, но не оставляющего попыток найти покровителя.