Маргит Сандему - Чудовище Страница 3

В конце концов кормилица согласилась приходить несколько раз в день, потому что жила рядом.

Бедный маленький Ульвар! Кто-то произнес: «Было бы лучше, если бы он умер», и все закивали. Одна только Лине из Эйкебю проявила понятливость. Она не нашла у себя дома примитивный детский рожок — и слава Богу! — но она научила Хеннинга, как кормить малыша с помощью намоченного в молоке льняного лоскута. Сама она не желала прикасаться к «дьявольскому отродью», потому что у нее была дома большая семья, которая не могла лишиться ее. Хеннинг поблагодарил ее и стал разбавлять молоко водой, как говорила ему Сага. Взяв Ульвара на руки, он пошел с ним на кухню, и после множества неудачных попыток ему удалось научить мальчика сосать льняной лоскуток.

Если бы только эти бабы не болтали без умолку о том, что Вильяр и Белинда погибли! Он не желал слушать их, ему хотелось заткнуть пальцами уши, но он не мог этого сделать, поскольку на руках у него был мальчик.

Узкие желтые глаза были устремлены на него, еще плохо видя, но они пристально смотрели ему в лицо. И гротескные черты его лица выражали нетерпение всякий раз, когда Хеннинг опускал лоскуток в миску с молоком.

— Тебе не нужно бояться, Ульвар, — говорил он мальчику, — Хеннинг с тобой. Ты можешь положиться на меня, я твой друг, я не брошу тебя. Не слушай этих глупых баб, отец и мать скоро приедут, и тогда все будет прекрасно, потому что вы оба ужасно милые, ты должен это знать!

Дьявольские глаза бесстрастно взирали на него.

И он вспомнил, что сказали черные ангелы, стоя возле детей в ту тихую ночь: «Потомок одного из них вступит в борьбу с Тенгелем Злым. У второго мальчика иное предназначение. Оба они — дар нашего властителя Людям Льда».

Кто из них кто?

Хеннинг должен был ухаживать за обоими, относиться к обоим одинаково.

Маленький Хеннинг. Он был слишком мал, чтобы понять, что с детьми так никогда не получается. Родители, старающиеся быть совершенно справедливыми со своими детьми, все равно несправедливы по отношению к кому-то из них. Потому что у детей такие разные наклонности и они все воспринимают по-разному.

Но вот оба малыша были накормлены, и женщины болтали так, что у Хеннинга трещала голова. Близился вечер, ему уже хотелось спать, но разве у него было время для сна? Нужно было накормить животных и …

Он вернулся в комнату, держа на руках малыша.

И тут он обратил внимание, как одна из женщин сказала:

— Фру Лие сейчас в округе. Теперь она в гостях у священника. Да, это точно она, владевшая раньше Элистрандом. Теперь она вдова. Она узнала о том, что тут случилось, и обещала придти сюда.

Бабушка? У Хеннинга загорелись уши. В Библии сказано: «Ты должен почитать своего отца и свою мать». Но о бабушках там ничего не говорилось. Ведь он никогда не любил свою бабушку. Она относилась высокомерно к своей дочери, доброй маме Хеннинга — Белинде, а папу Вильяра презирала, потому что ему не удавалось навести порядок в Гростенсхольме. И когда они потеряли свое большое поместье, она пальцем не пошевелила, чтобы помочь им.

Хеннинг боялся свою бабушку. Она подавляла его волю.

А женщины тем временем обсуждали, кто больше всего подходит для того, чтобы взять к себе маленького ангела Марко. И они совершенно не слушали слабых, беспомощных протестов Хеннинга, говорящего о том, что братья не должны быть разлучены. Они считали, что поступают очень милосердно, оставив на попечение Хеннинга одного из мальчиков.

И тут в комнате появилась фру Лие. Своим массивным телом, похожим на флагманский корабль, она заслоняла всю дверь.

— Хеннинг, мой внучек! — слащаво пробасила она. — Что случилось с твоими родителями? Они в самом деле утонули?

Мальчик побледнел.

— Нет, нет, — торопливо произнес он, — они только немного задержались.

— Ну и угораздило же твоего безответственного отца взять в такое опасное плавание мою дочь! И вот теперь ты остался один, дитя! Разумеется, ты переедешь к нам! Я слышала, у тебя тут двое новорожденных. Двойняшки Саги. Да, дружок, чего только тебе не пришлось пережить! И один из них меченый! Да, я всегда говорила своей дочери, чтобы она не выходила замуж за этих ужасных Людей Льда!

Хеннинг не совсем понимал, что она имела в виду. Он был сыном Белинды и не считал себя неудачным ребенком. Ульвар был ребенком Саги. Саги из Швеции.

Конечно, они были родственниками. В пятом колене. Все они были из рода Людей Льда. В этом она была права.

Раздвинув себе путь через толпу женщин, фру Лие выпроводила их из комнаты равнодушным жестом руки и принялась рассматривать малышей. При виде Ульвара она вздрогнула, а при виде Марко нежно улыбнулась.

— Очаровательный малыш! — сказала она. Потом, понизив голос до еле слышного шепота, едва шевеля губами, она сказала:

— Сага жила одна, не так ли? И она принадлежала к состоятельной ветви рода, это правда, Хеннинг?

— Да.

— Значит, тебе тоже кое-что достанется?

— Сага хотела, чтобы я дал каждому третью часть ее собственности, и я обещал это сделать, со скорбью в сердце произнес Хеннинг, считая, что деньги в данный момент — не самое главное.

— Какая нелепость, — сказала фру Лие. — Бессмысленно давать наследство такому уродцу, его нужно отдать в какой-нибудь дом. Ты должен разделить наследство с этим красивым маленьким мальчиком, это было бы справедливо. И вы переедете к нам, конечно же, ты не можешь здесь оставаться.

— Не-е-ет! — отчаянно завопил Хеннинг. — Я должен жить здесь, чтобы ждать возвращения отца и матери.

— Они не вернутся.

— Они вернутся, — упрямо произнес он. — И я должен оставить здесь обоих мальчиков. Они должны быть вместе! Я обещал это Саге.

Весь день он воевал с целым полчищем баб, и даже Лине не пришла ему на помощь, потому что не желала иметь дела с Ульваром.

И тут еще бабушка подошла к нему и схватила его за ухо, точь-в-точь, как она делала это с упрямой Белиндой много лет назад.

— Помолчи, мальчишка! — сквозь зубы прошипела она. — Я всегда была права! А этого безобразного сосунка мы отправим в какой-нибудь дом, а потом…

— Ничего не получится, — спокойно произнес чей-то голос.

Они повернулись к двери; при этом бабушка по-прежнему крепко держала Хеннинга за ухо. В дверях стояла молодая женщина самой обычной внешности, полноватая, но со смелым и прямым взглядом. Она была одета в дорожное платье, у ног ее стоял чемодан.

— Мне уже обо всем рассказали во дворе, Хеннинг, — сказала она. — Я Малин, твоя шведская родственница в таком дальнем колене, что пришлось бы возвращаться к Тенгелю Доброму. Но мы оба из рода Людей Льда. Я дочь Кристера и внучка прославленной Тулы. И я была лучшим другом Саги. Она написала мне, что не нуждается в моей помощи, но из ее письма я поняла, что ей без меня не справиться. Поэтому я и приехала. И очень своевременно, как я понимаю.