Герои меча и багов - Ярослав Георгиевич Горбачев Страница 3

Ещё одна отрицательная книга, «Безобразная внешность», выглядела на фоне всего предыдущего совершенно невинно. Ну и что с того, что каждый встречный теперь захочет ударить или плюнуть вслед? Скорее всего, это будет происходить и так — если приветствовать всех исключительно стихами с бранью и этими, как оно называется… «Нидами».

Казалось бы, куда дальше? Но дальше было больше. Настоящей вишенкой на торте весьма сомнительного блюда из странной настройки персонажа и бредовых квестов стал оставленный демоном-глашатаем сундук. По его словам, в нём спрятано что-то нужное, что-то полезное, что-то, что может пригодиться для победы… Вот только внутри Пётр нашёл только простую сумку, не артефактную даже, и некую странную вещь — кучу переплетённых между собой странным образом ремней с металлическими заклёпками, и приделанные к этой конструкции кожаные треугольничек и два кружка.

Что это такое, Петя понял далеко не сразу. Он долго вертел ЭТО в руках, чисто как та мартышка и пресловутые очки. Пытался посмотреть на ЭТО с одной стороны, с другой, натянуть на что-нибудь, обмотать вокруг себя, надеть на физиономию… Но, всё равно, никаких идей не возникало. Жизненного опыта студента первого курса, который всегда был хорошим мальчиком и слушался маму, для понимания простого и очевидного ответа категорически не хватало.

Выяснить всю ужасную правду удалось исключительно благодаря текстовой подсказке, когда Пётр сообразил наконец задать вопрос Системе и «скастовал» на предмет идентификацию.

Прочитав всплывший перед глазами текст, бедолага почувствовал, что краснеет. Весь, начиная с кончиков ушей, и заканчивая… Заканчивая с другой стороны. Наверное, это со стороны выглядело забавно — залитый краской зеленокожий тролль.

Предмет вдруг будто начал жечь руки. Захотелось поскорее спрятать его с глаз долой, убрать куда подальше, или вообще выбросить. Пока никто не увидел, что он, Пётр, а ныне Молчун, стоит с этим предметом в руках посреди чистого поля.

Система описывала жуткий предмет как:

Набор кожаного женского белья и портупея: «мечта мазохистки».

Бонусы: отсутствуют.

Ограничение: только для женщин.

Эффекты: доставляет неудобство и причиняет постоянную лёгкую боль.

Кожаная штуковина была крайне неприличной и пахла теми вещами, которые обычно мама отбирала или выключала, объясняя словами «тебе ещё рано». Но ладно бы только это! Предмет был для Петра совершенно бесполезным, и то, что он его получил, выглядело как чистейшей воды издевательство!

Незадачливый тролль даже разломал оставшийся от «презента» ящик, в надежде, что там есть скрытые отделения, и нужно просто найти ту самую, оставленную ему нужную вещь. Но нет. Всё, что Пётр получил — это хлипкие доски и жестяные полосы, которые даже как оружие-то использовать нельзя.

И вот за что, за что ему всё это? Он всегда учился на «отлично», кроме физкультуры, хорошо себя вёл, слушался старших, не ругался матом, почти не смотрел на голые коленки девочонок, не пил пиво с одноклассниками, а потом уже — и с одногруппниками… Он ведь с ними даже не общался!

Так за какие грехи его закинуло сюда, и сделало ЭТИМ?..

Горемычный полу-тролль наконец перестал качаться и еле слышным шёпотом, почти беззвучно, прошептал: «Жопа».

Такое плохое слово он говорил вслух впервые в своей жизни.

Ничего не произошло. Небесные хляби не разверзлись, в землю не ударили молнии, она даже не раскололась пополам и не обрушила прямо в ад осмелившегося на попрание самых основ бытия охальника.

Пётр чуть-чуть посидел, прислушиваясь к пению птиц, к стрёкоту кузнечиков и к шелесту листвы не такого уж и далёкого леса, и повторил сказанное чуть громче. А потом ещё громче. И ещё громче. И ещё… И вдруг заорал во всю свою троллячью глотку: «Жо-о-о-опа-а-а-а!»

После этого вскочил, покачнувшись от непривычки — центр тяжести, баланс и вообще то, как ощущалось новое тело, никак не соответствовали всему предыдущему жизненному опыту. Скривившись, недо-тролль оглядел своё бочкообразное туловище, похожие на брёвна руки и ноги. Всё это было совершенно не то, что Пётр привык с такого ракурса видеть, даже в играх. И всё это было на виду, едва прикрытое дурацкой набедренной повязкой, которая была похожа на только что содранный с кого-то кусок шкуры.

Аккуратно приподняв край похабной и противной даже на ощупь тряпки, Пётр посмотрел на дубину, которая пряталась под ней. То, что открылось глазам бедолаги, было совершенно не похоже на привычный маленький аккуратный крантик… Скорее это выглядело, как способное дробить кости врагов оружие.

Оторвавшись от созерцания самого главного, Пётр поднял наконец взгляд на воткнутый в землю указатель, торчавший прямо рядом с его местом появления. Деревянная доска с подпиленным в виде стрелки концом явно куда-то указывала. Дерево было почерневшим, замшелым, выглядело старым, почти настоящим. И никаких надписей — если они и были когда-то, то давно стёрлись.

Тем не менее, Пётр содрал с деревяшки мох и долго безуспешно пытался выяснить, что же там могло быть нацарапано, даже прощупал источенную жуками древесину грубыми пальцами и простучал её на предмет полостей. Но так и не добился успеха.

И, почти привычно уже проворчав «жопа», широким, поначалу заплетающимся, но потом — всё более уверенным шагом, направился по дороге в сторону леса. Именно туда, куда смотрел указатель.

Раньше Пётр никогда не бывал в такой местности, максимум — в городских парках. Под сенью вековых деревьев он чувствовал себя очень некомфортно, хотя и отметил мимоходом, как вокруг красиво. Толстые стволы и мощные ветви поражали воображение, словно явились из кино про «Властелина колец». Узловатые корни выпирали наружу из густого зелёного мха, причудливо переплетаясь. А кое-где торчали вверх небольшие кустики с ярко-чёрными ягодами.

Подойдя к одному из таких кустов, Пётр присел на корточки и попробовал идентифицировать при помощи системы сначала его, потом — ягоды. Но у него ничего не вышло. Расстроенный, тролль взял одну ягоду, поднёс к лицу, понюхал, посмотрел на неё… И не стал пробовать, а зашвырнул подальше. А то, мало ли что. Мама бы точно не оценила, что он суёт в рот что попало.

Избавившись от «каки», Пётр огляделся. Вся окружающая