Татьяна Патрикова - Особенности эльфийской психологии Страница 3

Теперь куда лучше можно было рассмотреть красноволосого и длинноухого. Одежда у него под стать внешности. Высокие сапоги-ботфорты до середины бедра, кафтан — или эта часть мужского гардероба камзолом называется? — не так важно. Кафтан этот весь в серебряном шитье, а сам темно-синий. На шее у парня цепочка, на ней висит медальон с непонятными символами. В правом ухе пять или шесть сережек. Та, которая на самом кончике, — с большим красным камнем. Волосы не такие длинные, какими показались вначале. Всего-то лопатки прикрывают. А на плечах какие-то нашивки. Похоже, этот мужик — военный или кто-то типа того. Ладно, но пора бы уже и спросить, чем обязан визиту?

Незнакомец тем временем изучал меня. То, что он видел, судя по всему, ему не понравилось. Мне в принципе по барабану. Но ничего, сейчас я этого красавца с девчачьей мордашкой просвещу.

— Если нечего сказать, проваливай, — вышло грубо, знаю. А чего он хотел? С глюками так и надо, чтобы потом неповадно было.

Парень едва уловимо поморщился, но с непередаваемой миной на породистом лице заявил:

— Я по поручению ректора Ви’Хольма.

— И кто это?

— Он связывался с вами вчера.

— Тот, кто про ушастиков спрашивал?

— Каких ушастиков? — в первый момент стушевался красноволосый.

О, похоже, кто-то себя в зеркале давно не видел!

— Ну таких же, как ты.

В лице у галлюцинации что-то изменилось. Нет, честно. У меня даже появилось ощущение, что этот напыщенный эльф, или под кого он там косит, сейчас мне прямо в морду зарычит что-то типа: «Ты кого ушастиком назвал?!» Но нужно отдать парню должное — сдержался. Зато на «ты» тут же перешел без всяких проблем.

— Если ты такое скажешь кому-нибудь из темных, больше уже ничего сказать в этой жизни не сможешь! — прошипел он, прожигая меня взглядом. Ой боюсь-боюсь!

— Что, такие вредные родственнички? — невинно полюбопытствовал я и развернулся в сторону кухни. И пока он придумывал, что мне на это ответить, даже успел спросить: — Ты что будешь, чай или кофе? Только у меня кофе — растворимый. Бурда бурдой.

— Ты лишен инстинкта самосохранения? — наконец спросил меня гость, застыв на пороге кухни.

Почесав тыковку, честно попытался сложить два плюс два. Я, вообще, далеко не так туп, как обо мне некоторые думают. Просто у наших преподов учиться мне не нравится. Они ведь у нас в последнее время читали только ту часть, которую им по учебному плану знать полагается, а если вопросы начинаешь задавать по теме, но умные, сразу ты, значит, дурак и незачет по тебе плачет. Короче, я с вопросами своими завязал еще на первом курсе, когда первая сессия мне крылышки хорошо так обломала. Но с логикой у меня всегда было в порядке. Значит, если этот приперся по поручению того, я все-таки своим ответом произвел неизгладимое впечатление. А что мне успел сказать первый? Что нужен ему психолог, и не куда-нибудь, а в школу или еще какое-то учебное заведение. То есть с детьми работать предстоит. А потом был этот идиотский вопрос про эльфов. И вот теперь передо мной, если глаза не изменяют и чутье не подводит, стоит один из этих самых эльфов, только не маленький, а большой. Наверное, тоже сотрудник их фирмы.

Заварил каркаде на двоих. Ничего, откажется — его проблемы. Парень терпеливо ждал в дверях, сложив руки на груди. Поставил на стол две чашки и объявил, плюхнувшись на стул:

— А что? Думаю, будь я другим, мне бы не предложили сунуться в лапки к вашим деткам, — поднял глаза от кружки и стал ожидать реакции.

— Кто тебе сказал, что… — начал мой странный гость и оборвал себя. Потом долго, испытующе смотрел. — Наверное, в тебе и в самом деле что-то есть. Просто так ректор бы не выбрал.

— Но… — протянул я, понимая, что оно тут напрашивается.

Гость вздохнул и чинно уселся на второй и последний в моей кухне стул.

— Мне приказано проводить тебя на новое место работы. Разумеется, если сейчас ты скажешь «да».

— Андрей, — помедлив, сказал я и протянул эльфу руку через стол.

Он недоуменно на нее посмотрел. Хмыкнул и пояснил, как трехлетнему ребенку:

— Ее пожать нужно, в знак дружественности намерений.

— У вас тоже? — вырвалось у эльфа в первый момент, но, спохватившись, он тут же спросил: — А если не пожму?

— Обидишь.

Эльф презрительно фыркнул. Четко прочитал по его глазам: «Можно подумать, меня волнует, кого я там обижу и за что». Мне не понравилось такое отношение. Ой, как не понравилось. Зато парень он интересный. Это я могу как ценитель сказать. Жду. Эльф, помедлив, скривился, но руку пожал. И очень быстро отпустил.

— А имя? — похоже, он забыл.

— Чье?

— Твое.

— Так это ты так представился, — после паузы протянул он, озаренный догадкой.

Теперь настала моя очередь фыркать. Он посмотрел на меня и снова поморщился:

— Короткое какое-то.

Вы только подумайте, ему, понимаешь ли, имя мое не понравилось! Возмутился про себя, однако внешне остался спокойным. Абсолютно спокойным, аки удав после сытного ужина.

— А я полное и не называл. Просто для друзей я Андрей.

— Мы не друзья.

— Но еще подружимся.

— Нет.

— Посмотрим.

— Ты… странный и дерзкий. Наши, как ты выразился, детки, сожрут тебя живьем.

Пожал плечами. А что мне оставалось? Я уже был настолько заинтригован, что даже подобные перспективы меня не пугали. Хвататься за голову и орать, что с ума схожу, тоже не собирался. Конечно, сейчас не мог сказать, что уверен в своей адекватности на все сто процентов. Но совсем сбрендившим себя не ощущал. Значит, можно пока в «дурку» не звонить и в припадках самобичевания не биться. Книжки я от безделья разные читал. Попадались и про всяких там, которые в другие миры по собственной глупости загремели. Так что подождем, посмотрим, как все дальше обернется. Думаю, это самый верный вариант. Да и чутье вроде как спит сном младенца и не квакает под руку.

— Так как тебя зовут? — напомнил, прихлебывая чай.

Гость помедлил, но потом церемонно встал и раскланялся. Да, чего-то подобного я и ожидал. Сразу начал чувствовать себя ущербным. Манеры, прикид, фэйс с глазами цвета ликера «Блю Курасао», разведенного с мартини. В общем, эльф — он, как оказалось, и в заштатной хрущевке эльф.

— Тарэль Барсим Огненный, — протянул гость, и тонкие губы скривились в усмешке. Презрительной такой. Сразу захотелось в морду дать, чтобы не зарывался. Но я открыто улыбнулся и просто кивнул. Вот еще, на поводу у всяких там идти. Он ведь, чует мое сердце и прочий ливер, специально меня разозлить надумал. Обойдется! Когда сам захочу, тогда и разозлюсь. К тому же я себе хоть и враг порой, но при такой выправке, как у этого красноволосого, ни за какие коврижки с ним связываться не стал бы, даже будь у меня пистолет в загашнике.