Елена Никольская - Змей подколодный Страница 3

Когда силы кончились, а слёзы потекли, она заметила впереди кучку разноцветных огоньков. Граф! Конечно! На карете, внутри которой тепло, сухо и полно подушек. И огромная кружка горячего кофе!..

Но вместо кареты в траве стояла на боку коробка, огромная, в человеческий рост, бортики увешаны мелкими светильничками. Яркая, плоская коробка, затянутая фольгой, словно снятая с полки магазина игрушек. Светильники приглашающе мигали.

За овальным окошком в середине коробки висело шикарное платье в кружевах и оборках. Над кружевами крепились к розовому атласу изящные туфельки на высоченных каблуках. Прекрасный подарок для прогулки в степи! И дарителя угадывать не приходилось.

— Идиот! — с чувством сказала путешественница и пнула подарочек ногой.

Коробка даже не покачнулась, зато порвалась фольга — и пропала, явив взору содержимое коробки целиком.

Чувство юмора дяденьки-волшебника оставляло желать лучшего, но предусмотрел он всё. Рюкзак (прощай, наволочка!) — вместительный, с серебряными пряжками на лямках. Чёрные плотные джинсы. Довольно стильный свитерок с высоким воротом. Кожаная кепка. Тёплые носки и высокие кроссовки. Сорвав с атласа кроссовки, Ольга застонала от счастья и зашвырнула проклятые тапки далеко в траву.

Переодевшись и обувшись, она собрала под кепку волосы и запихнула в рюкзак опостылевший узелок. Подумав, сунула туда и штаны с футболкой. Тем временем платье из коробки исчезло, а на его месте возникло большое зеркало. Ольга надела рюкзак на плечи, взялась за лямки и радостно показала зеркалу язык.

Отражение подмигнуло в ответ, и между ними медленно спланировала в траву бумажка — большая и белая.

Конверт.

И Ольгино имя на нём, и внутри — свёрнутый листок, обычный, тетрадный, в клеточку. Письмо.

Она сдёрнула кепку, прикрывая листок от дождя, и присела на корточки у яркого огонька.

"Моя дорогая, моя…"

Мелкие, угловатые буквы, длинные хвостики, сильный наклон… Почерк старшеклассника, хорошего ученика, привыкшего писать много и часто. Незнакомый почерк. И чернила, настоящие чернила, пахнущие почему-то горелым. И множество восклицательных знаков, и куча извинений, и подпись аж из двух строк, а ниже — вензель, летучий, сложный, выведенный одной линией. Постскриптум, словно насмешка: пожелание удачи.

С козырька кепки на листок упала капля, и запах чернил усилился. Жжёная умбра, в какой-то книжке маги писали жжёной умброй — и ничем другим… Но умбра — это краска, а строчки пахнут горелым деревом, и писал их мальчишка. Ольгин ровесник… "Может, я всё-таки сплю, — подумала она с тоской, — может, всё это — неправда? Хотя бы до коробки и письма — ну, пожалуйста… Я отыщу в траве раскисшие тапки и пойду себе дальше, пожалуйста!"

Но капля на листке расплывалась в кляксу, а ветер рванул листок из рук. Ольга скомкала конверт, сунула письмо в карман джинсов и, обогнув коробку, пошла по тропинке дальше. Идти в кроссовках было не в пример легче, только значения это уже не имело.

Занятая горькими думами, она не удивилась вывернувшейся из туч синей полоске света. И остановилась, лишь когда рядом со свистом приземлилась широкая открытая машина без колёс и крыльев. В машине сидело четверо, и все четверо деловито из неё полезли. Не графы — однозначно. Тощие, длинные дядьки в шляпах и плащах до пяток.

— Пограничный надзор, — глухо сказал один из них, подойдя к Ольге, и та, сразу вспомнив, что места здесь "поднадзорные", пожалела о забытой возле башенки отвёртке. — Документы, сударыня.

— У меня нет документов, — чётко ответила Ольга. — Но вы можете спросить обо мне… — и запнулась, сообразив, что не знает ни имени, ни звания мага, предложившего ей помощь.

— Документы, сударыня, — неслаженным хором потребовали остальные, окружая Ольгу.

— Но если нет?

— Если нет, — сообщил первый, — то будет затруднительно известить близких о вашей безвременной смерти.

— Чего? — пискнула Ольга, всматриваясь в его лицо. Расплывчатое, длинное, а впалые глаза тускло горели красным.

— Вы находитесь в серой зоне Волгограда, — пояснил красноглазый. — В неположенном месте.

Волгоград?! Ольга даже обрадовалась: всё-таки глюки! Приехали врачи из психушки, а она их видит вампирами!

Тут её крепко взяли сзади за локти и вывернули руки. Красноглазый выразительно причмокнул, показав при этом загнутый клык, и Ольгины нервы сдали. Она забилась, не обращая внимания на боль, и, зажмурившись, завизжала — в третий раз за сумасшедшую ночь.

Внезапно её дёрнули вверх, а по ногам дунуло. Нос впечатался во что-то мягкое, и Ольга замолкла, пытаясь это мягкое укусить.

— Эй! — сказал знакомый голос. — Спокойнее, ребёнок.

Ольга открыла глаза, мотнула головой, освобождаясь от ладони на затылке, и посмотрела вверх. Сердце, болтающееся где-то в желудке, облегчённо полезло на место: прямо над Ольгой маячило лицо давешнего мага.

— И как тебе вампиры? — спросил маг.

— Мы летим, что ли?

— Летим, — подтвердил маг, подхватывая её под коленки. — Так удобнее?

— Угу… А куда летим? Куда вы говорили? В школу эту?

— Мы же условились, — напомнил маг. — Но могу вернуть тебя обратно.

— Нет-нет! Послушайте, а вы не о гимназии говорили? Мне срочно нужно попасть к директору гимназии… классической, что ли… А директор — господин Айзенштайн. Вы его знаете?

— Господин Айзенштайн — это я. Скажи мне, ребёнок, с кем ещё ты повстречалась нынешней ночью?

— Ни с кем, — ответила Ольга совершенную правду. — Вы примете меня в гимназию? Я хочу у вас учиться.

— Какие перемены! — отозвался маг, но на его тон Ольга внимания не обратила, крутила головой, пытаясь осмотреться.

Бесполезно! Кромешная темень кругом — только за плечом мага подмигивала, кутаясь в тучку, зелёная луна.

— Скажите, а что это — серая зона Волгограда? Здесь же другой мир?

— Другой, — сказал маг. — Не вертись.

— Извините.

— Отчего же тебе вдруг понадобилось в гимназию? — спросил маг, и Ольга поняла, что о письме он не знает. Письмо подбросили. Оно было лишним. Его вообще не могло быть. Вампиры — лучше.

— Я хочу научиться бороться с вампирами, — ответила она. — Я их ненавижу!

— Научишься, — заверил маг. — Попробуй-ка ты поспать, ребёнок. У тебя ещё полчаса…

Уставшая до смерти, Ольга послушно надвинула кепку на глаза и уснула почти сразу. А проснулась, когда маг встал на ноги и опустил свою ношу.

Снова были сумерки — светало, наверное. Они стояли у массивных дверей, и на одной створке висела табличка. Ольга мельком углядела на табличке слово "гимназия", повернула голову на статую у входа, на широкую аллею, на сад, подступивший к зданию. Ничего сказочного… Она сняла куртку и протянула владельцу: