Роберт Хейс - Ересь внутри Страница 3

Черный Шип

Прислонившись к каменной стене, Бетрим рассматривал таверну. Это было неприметное здание из трухлявого, гнилого дерева, высотой в два этажа, с парой распахнутых ставен; на первом расположились бар и кухня, на втором — несколько спальных комнат. Бетриму доводилось бывать в местах и похуже. Там он напивался, находил работу и нарывался на неприятности. Такая вот жизнь.

Он ждал, прислонившись к стене и время от времени переступая с ноги на ногу. Двум парням, составлявшим ему компанию, вынужденное бездействие, похоже, не нравилось. Зеленый нервно расхаживал взад-вперед, поглядывая на улицу, желая то ли первым заметить цель, то ли выдать их укрытие. Именно поэтому его все и звали Зеленым — в игре он был новичком, а новички редко выдерживают долго. Так что запоминать его настоящее имя не было никакого смысла. Мослак2 сидел на земле, скрестив ноги, и лоскутом коричневой ткани чистил свои кости. Бетриму приходилось признавать, что у него была поистине впечатляющая коллекция трофейных костей. Впрочем, не настолько впечатляющая, чтобы убивать его. По крайней мере пока.

— Эй! — шикнул на Зеленого Бетрим. — Уберись с долбаной улицы!

Зеленый презрительно сверкнул глазами и неспешно побрел к Бетриму. Для юнца Зеленый был по-настоящему мерзким типом, у которого на лице читалось, как ему нравится калечить людей. И убивать их. Бетрим же, в свою очередь, был готов поставить на то, что Зеленый еще ни разу никого не убил. И поставил бы, будь у него хоть грош.

— А че это ты мне указываешь, где мне быть? Ты тут не главный! — шагая вразвалочку, огрызнулся Зеленый.

Бетрим ничего не ответил, а лишь медленно коснулся рукой кинжала, спрятанного в одном из множества карманов плаща. Парни вроде Зеленого в этой игре долго не живут.

Мослак вскочил на ноги и оказался точно между Бетримом и Зеленым, возвышаясь над обоими. Он покачал головой:

— Здесь нет главного, но это не умаляет его правоты, Зеленый. Тащи сюда свою задницу. Шустрый даст знать, когда пора будет двигаться.

Зеленый замер на месте, продолжая буравить взглядом Бетрима, фыркнул, а затем харкнул, сплюнув мокроту на землю. Приземлилась слизь дюймах в трех от сапога Бетрима. Мослак вздрогнул. Парню повезло, что он промахнулся. Бетрим только-только раздобыл эти сапоги, сняв их с упившегося в хлам матроса, и они были из чертовски хорошей кожи. Моряк так налакался, что даже не смог нормально драться, — чтобы уложить его, Бетриму хватило одного удара.

Мослак водрузил здоровенную ручищу на плечо Зеленому и резко развернул его, уводя чуть в сторону. Юнец еще раз глумливо фыркнул, косясь на Бетрима.

— Слушай, парень, — сказал Зеленому Мослак, — ты новенький в этой игре и в этой команде, поэтому я, так и быть, поделюсь с тобой капелькой житейской мудрости. Или опыта — называй как хочешь.

— Что?

Мослак вздохнул.

— Никогда не зли Черного Шипа.

Зеленый еще раз посмотрел через плечо, ухмылка моментально исчезла с его лица, сменившись беспокойством или даже страхом. Бетрим никогда не утруждался определением разницы.

— Это не он, — сказал Зеленый Мослаку.

— Это он.

— Вот дерьмо.

— Ага. — Мослак снова сел и осмотрелся в поисках своей замусоленной тряпки. — И пусть не он главный — это правда. Не зли его.

Кто-то в такой момент непременно оскалился бы, продемонстрировав Зеленому почти полный набор уже далеко не белых зубов. Кто-то хорошенько припугнул бы не в меру борзого мальца. Но Бетрим Торн3 был не из таких. Он просто продолжил наблюдать за таверной.

Его потянуло на размышления, нахлынули воспоминания о доме. Бетрим полагал, что во всем виноват соленый воздух. Не сказать, чтобы он был очень приятным. От него жгло глаза, пересыхало горло, а кожа вся становилась такой… соленой. Воспоминания о доме тоже не доставляли удовольствия — никого, кроме призраков, там не осталось.

Тогда Бетрим решил, что ему определенно не нравятся портовые города. Хотя вряд ли Коррал можно было в полной мере назвать городом — скорее большим скоплением трухлявых деревянных лачуг и редких более пристойных каменных домов, собравшихся вокруг гавани, словно рой мух вокруг свежей кучи дерьма. Тем не менее Коррал имел все основания зваться одним из свободных городов. Это значило, что он не принадлежал ни одному королевству, и, по мнению Бетрима, такое положение дел мало чем отличалось от «полной задницы». Коррал раскинулся у южной границы Диких Земель, с которыми никакое королевство не хотело связываться — хлопот не оберешься. Впрочем, он все равно оставался хорошим местом, чтобы напиться, найти работу или нарваться на неприятности.

Зеленый прильнул к стене в шаге от Бетрима и теперь буравил его взглядом.

— Это действительно ты? Черный Шип?

— Да, — ответил Бетрим, все еще держа одну руку над потайным кармашком, а другую положив на рукоять топора.

Он не считал, что Зеленый попробует что-либо предпринять, но все равно слишком уж часто находились смельчаки, пытавшиеся снискать славу убийством Черного Шипа. Будь Бетрим осторожнее в последний раз, он, быть может, сохранил бы девять пальцев. И еще пару зубов. И нос был бы не таким кривым.

— Ты правда сделал это? — задал новый вопрос Зеленый.

— Сделал что?

— Ну, убил всех пятерых?

— Шестерых.

— Что?

— Я убил шестерых. Все всегда забывают о первом.

— Черт! — Недоверчивая усмешка Зеленого сменилась чем-то похожим на благоговение. Бетрим понял, что предыдущее выражение его устраивало больше. — Это так ты получил свой ожог?

Бетрим провел тремя оставшимися на руке пальцами по левой стороне лица. Мягкая кожа там, где должна быть жесткая, морщинистая там, где должна быть щетина, покрытая рубцами там, где должна быть гладкой, натянутая там, где ей положено уже висеть. Ожог был вроде и не очень большой, но на не самом крупном лице он казался огромным.

— Да. Четвертый постарался.

— Ого!

— Я тебе говорил не злить его? Так вот, забыл добавить: задницу ему лизать тоже не стоит, — засмеялся с земли Мослак.

Из-за поворота, словно ураган, вылетел Шустрый и тут же резко остановился. Ублюдок даже не запыхался. Он скалился от уха до уха всеми белоснежными тридцатью двумя зубами. У ублюдка были чертовски хорошие зубы.

— Вы, парни, готовы?

— Ты, мать твою, как всегда, вовремя, Шустрый, — сказал Мослак, поднимаясь на ноги. — Я здесь уже себе яйца отморозил.

— Какие у тебя там яйца? Небось сморщенные ягоды, — парировал Шустрый, продолжая ухмыляться.