Мартин Скотт - Фракс в осаде Страница 3

Мои размышления прервало появление Макри.

– Ты научишься когда-нибудь стучать?

– А зачем? – пожала она плечами.

– Так принято в цивилизованном мире.

– Мы сейчас в осаде.

– Это вовсе не повод для полного отказа от приличных манер. Вообще-то я полагал, что ты проводишь все свое время, охраняя Лисутариду.

Макри скорчила недовольную рожицу, освободилась от тяжелого зимнего плаща и уселась на стул поближе к огню.

– Лисутарида отправилась во дворец на встречу с королем, а ехать с ней мне не позволили. – Ее глаза сверкнули гневом, и она продолжила: – Скажи, разве это не идиотизм? Я, оказывается, не могу присутствовать на ее частной встрече с королем, поскольку в моих жилах течет оркская кровь. А кто, спрашивается, спас Лисутариду от орков?

Макри злилась, хотя прекрасно понимала, на что идет, соглашаясь на эту работу. Нет никого, кто ненавидел бы орков сильнее, чем Макри, и в свое время она изрубила их в изрядном количестве. Но она сама – на четверть орк, что закрывает ей путь в приличное общество и во все те места, где это общество тусуется.

Я обратил внимание, что Макри в последнее время стала чуть костлявее. Впрочем, телеса девицы по-прежнему заполняли кольчужное бикини достаточно соблазнительно для того, чтобы пьющие в таверне наемники не скупились на чаевые. Но помимо работы официанткой в «Секире мщения», ей приходилось выступать в роли телохранительницы Лисутариды, и я боялся, что она питалась вовсе не так, как следует питаться молодой девице с хорошими формами.

– Терпеть не могу, когда библиотеку закрывают на зиму! – выпалила она. – Мне надо учиться.

Макри вкалывает в таверне, чтобы оплатить курс обучения в Колледже Гильдий. Я не мог поверить, что она может думать об учебе в столь тяжкие времена.

– Орки готовятся штурмовать город. Не могла бы ты хотя бы ненадолго передохнуть от учебы?

– Мне нравится учиться, – пожала плечами Макри. – И, кроме того, Самантий не отдыхает.

Самантий – известный в Турае философ, Макри относится к нему с громадным почтением. Я же считаю его слегка чокнутым, поскольку он не берет плату за обучение. Скорее всего у него просто нет тех знаний, которые можно было бы с прибылью толкнуть. Но справедливости ради следует отметить, что во время наступления орков он храбро сражался, несмотря на то, что в силу своего преклонного возраста делать это был не обязан.

Макри с недовольным видом взъерошила копну своих черных волос.

– Я хочу перекраситься в блондинку, – ни с того ни с сего сказала она.

Должен признаться, это заявление застало меня врасплох. Макри в возрасте тринадцати лет уже была чемпионом среди гладиаторов. Она столь преуспела в боевом искусстве, что я мог представить ее только с мечом в руке. Никогда не забуду, как она, стоя на городской стене над впавшей в беспамятство Лисутаридой, демонстрировала потрясающее мастерство. Девицу ничуть не смущал тот факт, что шансов выстоять перед превосходящими силами противника у нее практически не было. В свете этого все проявления с ее стороны дамского тщеславия казались мне неуместными и даже несколько искусственными. Впрочем, после прибытия в Турай Макри взяла на вооружение некоторые заморочки наших модниц – главным образом из низших слоев общества. В частности, она увлеклась пирсингом и начала красить в яркие цвета ногти на ногах.

– Ты сразу станешь похожей на шлюху.

– А вот и нет. Дочь сенатора Лодия перекрасилась в блондинку.

Она права. Женщины Турая, как правило, черноволосы. Осветляли свои волосы в основном проститутки, но в последнее время эта мода захватила дочерей сенаторов и даже некоторых сенаторских жен. Почему блондинками становятся только богатые дамы и проститутки, я в толк взять не могу.

– Никому и в голову не взбредет принять тебя за дочку сенатора. Но с какой стати тебе этого захотелось? Ты и без того ухитрялась не раз ставить на уши весь город. Что тебе даст еще одно крошечное публичное посрамление?

– Плевать я хотела на публику, – сказала Макри. – Просто у меня мало времени. Сейчас я учусь, работаю, выступаю в качестве телохранителя. А потом придут орки и меня убьют. Не то чтобы я сильно против этого возражала, но мне хотелось бы до того выяснить, как я смотрюсь блондинкой.

Нет, это уже за пределами моего понимания. Мои волосы, как и у большинства скромных граждан мужского пола города-государства Турай, болтаются длинным конским хвостом на спине, и я вспоминаю о них лишь по большим праздникам. Я поинтересовался у Макри, какие новости у Лисутариды.

– Ничего особенного, – ответила она. – Лисутарида не может сказать, сколько орков стоит у города, а генерал Помий не желает направлять разведчиков, чтобы не рисковать людьми. Чародеи постоянно обмениваются посланиями. Все по весне готовятся нам помочь.

Слова Макри звучали не слишком убедительно. Наша западная соседка Симния могла бы решить дать отпор врагу на собственных границах. Находящийся к северу от нас Ниож вполне способен был последовать ее примеру. Все утверждали, что отправятся к нам на помощь, но сделают они это или нет, не знал никто. Одним словом, посмотрим.

Рассказ Макри о текущих событиях серьезно испортил мое настроение. Меня выводило из себя то, что информацию о ходе военных действий приходилось получать от Макри. В бытность свою главным следователем дворцовой стражи я находился в курсе всех государственных событий. У меня имелась масса полезных контактов. Я был человеком, который знал, что вокруг него происходит. Теперь же я стал тем жалким типом, который полностью зависит от разного рода слухов и сплетен. Это не могло не злить. Однако больше всего злило меня то, что я каждое утро вынужден от имени Лисутариды произносить заклинание. Вы мне не поверите, но это заклинание было призвано скрыть от взоров людей некую супругу сенатора по имени Эрминия. Макри, Лисутарида и ряд других обладающих криминальными наклонностями баб выкрали ее из тюряги незадолго до нападения орков. Эрминию приговорили к смерти за убийство мужа-сенатора. В дело решила вмешаться Ассоциация благородных дам. В результате безумной операции Эрминия оказалась в «Секире мщения», и Лисутарида самым наглым образом, используя подкуп, угрозы и шантаж, вынудила меня стать охранником убийцы, укрывшейся от властей в благородном заведении. Мне это абсолютно не нравилось, но отказаться я не мог.

– Это неправильно, – сказал я.

– Что неправильно?

– То, что я помогаю этой треклятой Эрминии. Если узнают в Обители справедливости, они обрушатся на меня как скверное заклятие. И во всем виновата ты.

– Почему я?

– Да потому, что так и не смогла провалить спасательную операцию. Этой спасательной операции, по моему мнению, вообще не должно было быть. Затем Лисутариде хватило наглости заставить меня выступить для нее прикрытием. Вот и толкуй после этого о чувстве благодарности. Я вынес эту женщину с поля брани. Я спас ей жизнь. И разве она сказала мне спасибо?