Светлана Дениженко - Пропасть, чтобы вернуться Страница 3

Вокруг перешептывалась и переглядывалась толпа гостей. Белоснежные одежды одних контрастировали с черными одеяниями других.

— До чего мы дожили? — вздохнул, вытирая украдкой слезы, всклокоченный, одетый во все черное гном, — Свет и тьма объединились в общий союз. Что же будет теперь?

— Не причитай, Жило! И без тебя тошно, — фыркнула черная кошка, злобно вглядываясь в тоненькую светлую фигурку принцессы.

— Что будет, что будет… — проворчала еще одна особа — в сером плаще — высокая седая старуха. — Ясно, что будет. Дети.

— Дети?! — гном подпрыгнул на месте и изменился в лице.

— Дети?!! — фыркнула кошка, выгнув спину дугой.

— Дети, — скривилась в улыбке старуха, видно, не часто она улыбалась. — Здоровенькие крепыши, наследники объединенного королевства.

Пока гном, кошка и старуха беседовали, действо подошло к кульминации.

— Объявляю вас мужем и женой! — закончил на высокой ноте соединитель судеб.

Аль Ференс Диа и Ангелина Люция Лайт поцеловались под громкие аплодисменты гостей.

— Свершилось… — пробежало шорохом по зале. А вокруг новобрачных теперь оказались только серые оттенки.

— Настало время сумерек, — фыркнула кошка, вылизывая серую шерсть.

— Что ж, хоть не белый, — вторил ей серый гном.

— Хорошо, — будто самой себе ответила и без того серая старуха и, превратившись в сову, вылетела в открытое настежь окно. Дальше тут можно было не присутствовать.

Настало её время.

-

— Аль, не смеши меня! Иначе наше продолжение — родится раньше времени! — звонко смеялась золотоволосая молодая женщина, откинувшись на мягкие подушки, которые были разбросаны веером по плотному ковру на полу опочивальни. В светлом домашнем платье, мягких носочках, она примостилась на подушках и, подоткнув одну из них под спину, хотела заняться вышивкой. Последние дни ей тяжело было сидеть, вот-вот ожидалось появление на свет наследника.

Её супруг уже давно был на ногах и с самого утра успел совершить массу неотложных государственных дел, а сейчас с удовольствием рассказывал Ангелине о том, как прошла встреча с главами государств. В красках изображая каждого из присутствующих, напыщенных и важных франтов, которые старались за маской самоуверенности и степенности скрыть свою глупость.

— Милая, ты не представляешь, как же сложно убедить глупца, в том, что он глуп, — Аль Ференс серьезно посмотрел на супругу и добавил, — Что касается твоих родов, неужели ты думаешь, что меня это может испугать? Я готов стать отцом. И вот увидишь, я буду хорошим отцом нашему малышу.

— Или малышке, — ласково улыбнулась Ангелина.

-

— Как мы назовем её, любимый? — поглаживая светлые волосики новорожденной, спросила Ангелина.

— Она так прекрасна… я даже не знаю… а что думаешь ты? — ответил повелитель сумерек.

Впервые он не мог найти решение.

— Может быть, Альвита?

— Неплохо. Давай не будем торопиться, ведь имя — это на всю жизнь.

-

— Как мы назовем его, любимая? — спустя год в очередной раз поинтересовался Аль у супруги.

Возвращались они к этому вопросу довольно часто. Но ответ на него пока так и не нашелся.

— Его? А если он передумает и снова станет…

— Но нельзя же все время нашего ребенка звать только — «дитя»? У него должно быть имя! — возмутился повелитель и вышел из комнаты своего малыша, в сердцах хлопнув дверью за собой.

Мальчик пронзительно расплакался. Мать взяла его на руки, приласкала.

— Что же делать, дитя? Папа хочет, чтобы ты был ему сыном. Не превращайся больше в девочку, хорошо?

Но, успокоившегося годовалого малыша уже привлекли жемчужные серьги Ангелины…

К трем годам дитя успело еще несколько раз поменять свой пол. И если вначале его родители и домашний лекарь думали, что эти изменения связаны с каким-то помесячным циклом. Но по мере взросления венценосного чада, оказалось, что все намного проще.

— Значит, его изменения связаны с…

— Вот именно! — многозначительно подняв палец вверх, произнес Эферон — черноволосый (без грамма седины), сгорбленный старец с горящим юношеским взором и неутомимой энергией. — Наше высочество каждый раз меняет свой пол в момент приобретения желаемой вещицы. Если эта вещь принадлежит к мужскому полу, будь то деревянная лошадка, моя табакерка или часы, то следует одно. А если же это платочек, нарядная тесьма, букет ароматных цветов, зеркальце… Вы меня понимаете?

— Да, доктор. Но, как же долго это будет продолжаться? — поджав губки, молвила Ангелина, робко поглядывая на супруга, который нервно вышагивал по гостиной, сжимая в руке свою любимую трость.

— Пока наше высочество не определится с тем, что им нравится больше, — развел лекарь руками и прежде, чем супруги успели еще что-то спросить, исчез, добавив невнятно, — Всему свое время.

В тот же день в сумеречном дворце попрятали всё, что могло напомнить наследнику о женском. Даже Ангелина теперь могла появляться перед любимым чадом только в мужском наряде.

У повелителя сумерек с этого дня рос наследник, сын. Правда, пока у него не имелось имени.

Глава 3

«Да. И кто бы мог подумать, что у главы нашего королевства родится и не сын и не дочь, а … и то и другое…», — мрачно размышляла взлохмаченная старуха, накинув на плечи серый плащ. Собираясь выйти за пределы своего мира в поисках потерянного дитя, она еще раз без особой надежды покрутила в костлявых руках прозрачный шар.

— И ведь имя не успели ему дать. Как же теперь тебя найти? — вздохнула она, отбросив в сторону, не пригодившуюся на этот раз вещь.

Шар с грохотом упал на неровный пол, и, вспыхнув желтым цветом, будто одуванчик — расцветший по весне, медленно закрутился вокруг своей оси.

Старуха остановилась на полушаге — она уже занесла ногу над порогом и, потянувшись к дверной ручке, так и застыла на месте. Шар никогда прежде себя так не вел.

Ведьма наклонилась над ним, вглядываясь в сизую дымку, повела носом, принюхиваясь…

-

Ему снился странный сон. Сотни или тысячи теней вокруг угрожающе шипели, тянули к нему свои многочисленные, длинные, будто щупальца осьминога, конечности. Сотрясаясь от страха всем телом, он не знал, как избавиться от окружающего его ужаса. Как вдруг… разгорелся луч — яркий и горячий. Постепенно он превратился в пламя и жуткие стоны гибнувшей в нем нечестии заполнили собой разум путника.

— Где ты? — раздался грозный, но очень знакомый голос. — Я не вижу тебя. Где ты?

«Отец?! Это же он!» — и только путник хотел ответить голосу, как его сон рассыпался на множество осколков и ледяной ветер ударил в лицо.