Дмитрий Браславский - Щит Королевы Страница 3

Неожиданно гном замолчал. Будет ли Крондорн рад видеть перед собой человека, пусть даже этот человек – королева Хорверка?

– Я буду счастлив служить тебе, – уверенно повторил он, – пока мы оба не переступим Грань. Но если будет на то твоя воля, то и за Гранью ты не найдешь более преданного друга, чем я.

И Фиона поверила, что Мэтт говорит правду.

Глава I

Столько событий! Не успеваю записывать. Приемы, знакомства, вчера был пир в мою честь – первый раз в моей жизни! И первый раз в жизни я столько ела, пила и танцевала. Удивительно, но в наших медленных и церемонных танцах (похоже, их играли специально ради меня) гномы не проявляют ни малейшей неуклюжести – скорее изящество. Особенно Тиро, один из моих Щитов: он моментально освоил все па. Мы танцевали до упаду весь вечер напролет: и наши менуэты, и хорверкские плясовые – тут уж мне нашлось чему поучиться у Щитов.

Я так рада, что они со мной! Сколько ошибок я избежала с их помощью, сколько раз они мне подсказывали, как правильно себя вести, что лучше произнести в ответ на какой-нибудь слишком уж «гномий» вопрос… Если бы не Щиты, наверняка бы уже поссорилась с Хийнмом. А этого делать никак нельзя: он глава клана.

В Хорверке четыре клана, и их главы подчиняются королю. А еще есть гильдии – прямо как у нас. Есть гильдии каменщиков, булочников, кузнецов… Только у гномов главы гильдий тоже допущены к управлению и вместе с главами кланов и Вьорком обсуждают насущные дела.

Каждый из моих Щитов – принц. Толстенький молчаливый Стради – из клана Чертога, дальний родственник Вьорка. Полная ему противоположность – балагур и озорник Тиро из клана Кипящего Озера. Гвальд – из клана Алтаря, внук Хийнма. Он – слава богам – помог мне найти с этим вредным стариком хоть какой-то общий язык. Но вообще-то Гвальд для меня слишком серьезный и, наверно, взрослый. Правда, когда я сказала об этом Мэтту, тот лишь рассмеялся в ответ.

Мэтт – который первый вызвался быть моим Щитом – самый открытый. Мне очень легко с ним. Интересно, каким бы он был, если б родился человеком? В большинстве своем гномы проще и спокойнее нас, и порой мне кажется, что Вьорк и Мэтт самые что ни на есть гномские гномы, которые когда-либо жили на земле. Но даже родись они людьми, мне было бы с ними тепло и спокойно.

Хотя Щиты очень разные, вместе им, по-моему, совсем неплохо. Однажды призналась Мэтту, что они порой кажутся мне братьями. Он ответил мне стихотворной строкой, которую я бы перевела так: «Если король в опасности, Щиты превращаются в единый кулак».

Щиты обычно разговаривают со мной на гномьем (а я учу их ольтанскому – как ни странно, им очень нравится). И Гвальд, и Тиро, и Мэтт болтают со мной запросто, как с подружкой, и это замечательно: учить чужой язык всегда легче, если на нем говорит друг. Конечно, уроки Звенста тоже много дают. Вьорк меня сегодня похвалил, что я так бегло говорю и почти все слова понимаю.

Глаза уже слипаются. А ведь хотела еще столько написать – о том, почему обычно гномы женятся не раньше двухсотлетия (как здесь говорят, после второго посещения Храма Дара), обращаются друг к другу только на «ты», как устроены у них дома… До сих пор не могу привыкнуть, что даже под землей они делают окна – по-моему, исключительно чтобы при случае поболтать с соседями. Впрочем, ко всему этому я уже привыкаю – думаю, скоро перестану замечать даже то, что у них нет в ходу денег, а жилища освещаются и обогреваются специальными лампами, которые не чадят. Значит, это становится частью моей обычной жизни. И стоит ли тогда писать об этом в дневнике?

Совсем засыпаю. А с утра опять приемы, застолья, знакомства. Я пока не очень хорошо понимаю, кто чем занимается, и не очень хорошо помню, как кого зовут, но мне кажется, что я представлена уже всему Хорверку.

Все, пора прятать дневничок в шкатулку. Думаю, ни одному гному не придет в голову его читать, и я могла бы отказаться от глупой привычки запирать шкатулку на ключик. Но мне хочется сохранить этот ритуал как воспоминание о том времени, когда мой дневник был моим единственным другом… Я не запираю двери в свои покои, но продолжаю запирать две шкатулки – с моими старыми безделушками и с дневником. Тем более что ключик от них один, и я лет с десяти ношу его на цепочке как талисман.

Сегодня целый день провела с королем. Вьорк сам водил меня по дворцу, показывая залы и рассказывая об их предназначении. Признаться, я не ожидала встретить такого великолепия. Приземленность гномов вошла у людей в поговорку, но что они знают о гномах?

Все залы прекрасны, и величественнее всех – Чертог. Это что-то вроде тронного зала – там и происходило наше бракосочетание. Но тогда мне было не до того, чтобы разглядывать его убранство.

Вместить он может, наверно, человек семьсот, если не больше. Чертог довольно глубоко под землей, на четыре уровня ниже Сада, а в Сад проникают солнечные лучи. Здесь все освещается магическими шарами – они прикреплены к стенам или цепочками к потолку, как люстры. Когда нужно осветить весь зал целиком, вносят канделябры с такими же шариками. Они около полусарга[2] в диаметре и излучают мягкий желтоватый свет. Соридель, придворный маг, сказал мне, что цвет их можно менять по желанию и что такое освещение не портит гобелены, скрывающие нижнюю часть стен этой естественной пещеры.

Я поинтересовалась у Вьорка: почему гобелены не до потолка, а лишь в два моих роста? Тот хмыкнул в ответ:

– Гномы, знаешь ли, до потолка носы не задирают. К тому же просто пещера – это очень красиво… Тебе так не кажется?

На всех гобеленах – гномы за работой. Они очень Древние. В смысле и гномы, и гобелены. Можно часами ходить вдоль стен и рассматривать кузницы, шахты, мастерские… Мне очень понравилось изображение ювелира. На холсте вытканы мельчайшие подробности – даже пыль от ограненного алмаза нанесена несколькими стежками сероватой нити. Оказалось, что все это портреты. И ювелир, Стромт, умер лет четыреста назад.

Дня два назад я была в ювелирной мастерской – кто знает, может, той самой, где работал когда-то Стромт… За ювелирами наблюдать интересно. Но только очень уж долго надо трудиться, чтобы из камня получилось украшение. Оказывается, алмазы до обработки – тусклые камешки! Я бы нипочем не обратила на них внимания, валяйся они у меня под ногами. В мастерской мне подарили аметистовый браслетик. Я решила отправить его в Ольтанию, справившись прежде у Втайлы, можно ли передарить браслет сестре. Оказалось – можно.

Да, ведь я до сих пор не рассказала о Втайле! Когда я только приехала, меня окружало очень много гномов и гномих, и я даже не догадывалась, кто же будет моей служанкой. После свадьбы мне почти всегда помогала Втайла. Она хорошо говорит на ольтанском, и я решила, что именно поэтому ее ко мне и приставили. Когда мне наконец-то удалось поговорить с Шенни без свидетелей, он рассказал кое-что о гномах, чего люди в Ольтании не знают или не желают знать. (Посол вообще очень добр ко мне, и без его советов я наделала бы глупостей.) Шенни предупредил, что самого слова «слуга» у гномов не существует. Они предпочитают все делать сами. Даже те, кто ухаживает за другими, готовит еду, моет полы, не называются слугами. Их зовут «кранчеккайл» – как-то так, кажется. Это означает «помощник». При этом помощники могут в одночасье из «слуг» превратиться в «хозяев», хотя, как об этом договариваются, я не очень вникла. И у всех кранчеккайлов есть какая-то профессия. Втайла, к примеру, белошвейка. И какая белошвейка! Таких кружев я не видала и при дворе Нельда…