Урсула Ле Гуин - Резец небесный Страница 3

— Чудненько, пока что ничего из ряда вон выходящего. Вот если бы вы складывали пилюли в кучку с целью перепродажи на черном рынке или для покушения на чью-либо жизнь, тогда дело табак. Но так как вы их попросту использовали для личных нужд, то весь ваш приговор — всего лишь несколько сеансов в моем кабинете! А это не столь уж и страшно. Естественно, и меня заинтересует, на кой ляд потребовалась вам эта чертова уйма снадобий — но только затем, чтобы точнее определить стиль нашего с вами общения, вернуть вас к нормальной полноценной жизни в пределах вашей собственной фармакарты, а может статься, и вовсе без химической зависимости. Очень надеюсь на это. Согласно сему документу, — Хабер перевел взгляд на распахнутый скоросшиватель, пересланный из медцентра, — вы в течение нескольких недель принимаете барбитураты, затем на несколько дней переключаетесь на декстроамфетамины, а затем — возвращаетесь назад к снотворному. Как это началось, что вас побудило? Бессонница?

— Нет, сплю как сурок.

— Тогда, видимо, неприятные сны?

Пациент растерянно зыркнул на доктора — в глазах светился чуть ли не животный страх. Случай, похоже, не из сложных — все у больного как на ладони.

— Вроде того, — отозвался тот хрипло.

— Угадать было не так уж сложно, мистер Орр. Никакой мистики — всех своих сновидцев медцентр обычно и сбагривает мне. — Хабер заулыбался: — Я ведь специалист по сновидениям. В самом буквальном смысле. То бишь онейролог. Сон и сновидения — хлеб мой насущный. О'кей, можем еще немножко поиграть в шарады. Полагаю, от скверных сновидений вы пытались избавиться с помощью фенобарбитуратов, и сперва это срабатывало. Затем наступило привыкание, вы оказались в некоторой химической зависимости, а эффект воздействия пилюль стал снижаться, пока и вовсе не сошел на нет. Точно та же история с декседрином. Тогда вы и стали их перемежать. Все верно?

Пациент одеревенело кивнул.

— А почему же декседриновый период у вас всегда оказывался короче?

— Эта гадость делала меня таким… неуравновешенным.

— Естественно, иначе и быть не могло. А этот ваш последний коктейль из обоих препаратов — вообще нечто особое! Хотя сам по себе он и не смертелен, но вы играли в опасные игры со своим здоровьем, мистер Орр. — Сделав для вящего эффекта паузу, Хабер веско добавил: — Вы могли лишить себя способности засыпать вообще!

Снова в ответ кивок.

— Могли бы вы обойтись без воды или пищи, мистер Орр? Никогда не пробовали перестать дышать, наконец?

Уловив в голосе доктора сдержанный сарказм, пациент выдавил некое подобие улыбки, весьма далекое от оригинала жалкое подобие.

— Вы ведь прекрасно знаете, что никому на свете еще не удавалось обойтись без сна. Равно как и без пищи, воды или воздуха. Но известно ли вам, что собственно сна еще недостаточно, что человеческий организм испытывает насущную потребность именно в сновидениях? Если систематически их подавлять, ваше сознание начнет чудить, откалывать самые неожиданные коленца. Вы станете без какой-либо видимой причины раздражаться, обвинять окружающих во всех смертных грехах, утратите способность к нормальному сосредоточению — не правда ли, мистер Орр, вам знакомы эти симптомы? И дело тут уже не в одной только декседриновой зависимости — вы начинаете грезить среди бела дня, становитесь крайне рассеянным, утрачиваете чувство ответственности, приобретая взамен склонность к параноидальным фантазиям. В конце концов вы все равно уснете и увидите сон, не суть важно какой! Ни одно лекарство на свете не убережет от сновидений, кроме разве что цианистого калия и ему подобных.

К примеру, хронический алкоголизм может привести к рассеянному склерозу, а это верная смерть. И причина ее — гибель клеток спинного мозга от нехватки именно сновидений. Отнюдь не от недосыпания! Именно от дефицита весьма специфического состояния организма, наступающего в момент сновидения, в стадии так называемых быстрых снов, или попросту сон-фазе. Но вы у нас не алкоголик, а также не вполне еще покойник. Отсюда вывод: все ваши попытки самоуничтожения пока возымели лишь частичный эффект. Тем не менее вы: а) в скверной физической форме и б) уткнулись в глухую стену. Вы в тупике. Весь вопрос, как теперь из него выбираться? Ваша фобия перед неприятными сновидениями, как я понимаю, коренится в их содержании. Не поведаете ли что-нибудь из своих кошмаров?

Орр колебался, одолевал нерешительность.

Хабер приоткрыл было рот и тут же осекся. Ему постоянно доводилось убеждаться, что для пациента настоятельно необходимо самому выговориться перед внимательным слушателем, и спешка здесь неуместна. Именно в этой стадии и должен больной делать первый самостоятельный шаг навстречу исцелению. Лучше уж немного молчания, чем риск наглухо захлопнуть калитку. Этот разговор, в конце концов, весь носит чисто предварительный характер — своего рода прелиминарии, унаследованные от первопроходцев психоанализа, смысл которых — помочь врачу решить, какой тактики придерживаться в дальнейшем, какой метод терапии избрать, чтобы верней помочь пациенту.

— Думаю, что кошмары преследуют меня не больше, чем остальных, — почти прошептал наконец Орр, опустив очи долу. — Ничего необычного. Просто я… просто я боюсь снов.

— Дурных снов.

— Любых снов.

— Понимаю. Не могли бы вы припомнить, мистер Орр, когда и как это началось? А также уточнить, чего именно вы страшитесь во сне, чего стремитесь избежать?

Так как пациент, не отводя взгляда от собственных кистей — короткопалых, в рыжеватых волосках, все еще намертво приклеенных к коленям, — сразу не ответил, Хабер решил подбросить в огонь дровишек, немного подсуфлировать.

— Не иррациональность ли это, столь типичная для сновидений? Разнузданность? Жестокость? Может, безнравственность ваших поступков во сне, иногда даже свальный грех? Что именно причиняет вам такие неудобства, мистер Орр, что так страшит?

— Нечто вроде… Но не совсем. Моя беда в другом. Здесь нечто совершенно особенное. Понимаете, доктор, я во сне… я…

Так вот в чем загвоздка, вот где вся закавыка, соображал Хабер, не отрывая взгляда от одеревеневших рук визитера. Несчастный, исстрадавшийся ублюдок! Его мучит комплекс вины по поводу грязных, сальных и влажных снов. Подростковое недержание мочи, тайная сладость поллюций, суровый родительский диктат…

— …Боюсь, вы не поверите мне…

А коротышка-пациент, похоже, болен серьезнее, чем показалось на первый взгляд.

— Специалисту, занятому сновидениями всерьез, не свойственно зацикливаться на их правдоподобии или соответствии жизненным обстоятельствам, мистер Орр. Я редко использую в своей практике категории веры, неверия. Они здесь редко приложимы, а подчас и вовсе неуместны. Давайте забудем ваше «не поверите» и продолжим. Я, признаться, весьма заинтригован.