Сергей Крускоп - Оседлать чародея Страница 3

Омелия с трудом спустилась с крыши и, подобрав на всякий случай валявшийся на земле меч, поплелась ко входу во дворец. На останки города она предпочитала не глядеть, даром что вблизи дворца не было признаков жизни. Если бы она все же огляделась крутом, то заметила бы безрадостную картину разрушений с парой-тройкой дымов, курящихся над не то разгорающимися, не то уже затухающими пожарищами, да полусотней коршунов и стервятников, прилетевших полюбопытствовать, не перепадет ли им что-нибудь съедобное.

На парадной лестнице валялся один из воинов, тот самый, которого Лазаро успел огреть посохом. В отличие от своих сородичей и бывших противников во дворе, он еще не стал предметом гастрономических притязаний пернатых хищников. Омелия брезгливо обошла труп и поднялась к дверям Лунного зала.

Двери, вероятно, захлопнулись в момент, когда сработало заклинание. Девушка осторожно приоткрыла одну из створок – по полу заскрежетал какой-то металлический предмет – и заглянула внутрь.

Заклинание разметало доспехи воинов Аль-Хар-дира к стенам, при этом часть их словно превратилась в большие книжные листы. Правда, бумага была необычно белая, плотная и гладкая, а на ней над аккуратными рядами каких-то циферок были яркими праздничными красками изображены котята, скачущие лошади и улыбающиеся узкоглазые молодые женщины, не обремененные одеждой. По всему Лунному залу, ошеломленно моргая черными глазами-бусинками, бродили маленькие лопоухие ежики. В качестве какой-то причуды магии у части ежиков колючки кучерявились, особенно на головах, трое или четверо были, наоборот, обладателями благородныхлысин. Едва Омелия переступила порог, из-под шлема самого Аль-Хардира выбрался ежик замечательного зеленого цвета. Посреди же этого скопления колючих зверьков над обугленными половинками посоха стоял…

Омелия, опустив меч, осторожно приблизилась к странному существу, с изумлением его рассматривая. Ростом с крупную собаку, зверь мог бы сойти за очень маленькую вороную лошадь, если бы у тех были лохматые уши длиной более локтя и мясистые горбы на спине.

Существо повернуло ушастую голову к девушке и закашлялось. – Госпожа, – прохрипело оно, – вы целы?

– Лазаро? – - не веря своим глазам, с ужасом спросила Омелия. – Что ты с собой сделал?!

– Ничего страшного, повелительница, – ответил зверь. – Я жив, это уже большое достижение. И тем большее, что вы тоже живы и даже гораздо более похожи на себя, нежели я.

Он на мгновение оскалил зубы, что, вероятно, означало усмешку.

– Ничего, поживу какое-то время и в таком облике, хотя… – он попытался себя осмотреть: – Я бы предпочел что-нибудь менее своеобразное и с руками.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Ты бы, братец, делом, что ль, каким занялся, – сидевший на лавке рыжеватый детина поудобнее пристроил сапог, к которому приделывал отвалившуюся подметку.

– А то я не занят? – отозвался тот, кого назвали «братцем», – парень лет восемнадцати или около того, старательно возившийся возле печи.

– Ты б, Виан, хоть щей подогрел, батя с Силом скоро вернутся! Давай шевелись, а то вошкаешься, как на голову обиженный!

Виан, вздохнув, прервал свое занятие и поковылял за дровами. На белом боку печи остались какие-то непонятные рисунки и символы, накарябанные угольком.

– Ну, ежовая шкурка [2]! – возмутился детина, откладывая сапог в сторону. – Чё ты наделал-то?

– Понимаешь, Драп, – - задумчиво проговорил Виан, останавливаясь посреди избы с охапкой поленьев, – говорят, Мелей из Холодных Прудков печь сделал самоходную.

– Ну? – спросил Драп.

– Ну и. Полезная была бы вещуга в хозяйстве!

Хоть по морозу ездить куда, хоть пахать на ней.

– Ага, – кивнул Драп, – и я про это слыхал. От старого Горбилы, когда он лишнюю чарку на грудь принял, да и не одну. Ему тогда еще мерещилось, будто на небе две луны, а у меня на голове не шапка, а утка живая сидит. А еще он говорил, что этот Мелей печку свою от щуки говорящей получил, которую в речке поймал. Сказки все это да байки пьяные, а ты веришь, как малой!

– Во, и я говорю, что про щуку – это байки! Не может щука или какая другая рыба говорить, хоть что с ней делай! А Мелей – он мужик умный, не лаптем щи хлебает…

– Дурак он, твой Мелей, – - разозлился Драп, вставая с лавки и отбирая у Виана дрова, – такой же, как и ты, токмо постарше! Печку-то зачем испоганил?

– А прикидывал, – не сдавался Виан, – можно ль взаправду такое чудо сотворить, как печь самобеглая. По всему выходит, что можно, только, боюсь, не из кирпича… Да оставь ты, потом забелим! Бумаги-то у меня нет, вот на печке и приходится.

– Бумаги и у меня нет, – фыркнул рассерженный Драп. – Кто мы, цари аль бояре? Нам и лопух сойдет – подтереться если, – он поставил в печь чугунок со щами. – Э-эх, научила тебя мать-покойница читать – не на свою голову, так на наши…

Неизвестно, что собирался ответить Виан, но тут в избу вошли еще двое мужиков, внешне столь похожих, что можно было бы принять их за братьев, если бы у одного из них в волосах и бороде не серебрилась в таком количестве седина, начисто отсутствовавшая у второго.

– Здорово, – сказал старший, – готов обед?

– О, – не дождавшись ответа на вопрос об обеде,

спросил младший. – А кто это печку-то изгваздал?

Ты, Виан?

– Это он самобеглую печь чертил, грамотей наш! – тут же наябедничал на младшего брата Драп.

– Убогий! Кто мыть теперь будет? И свежей побелкой крыть? – взвился Сил.

Отец, подойдя к печи, внимательно посмотрел на росчерки угля.

– Это как у Мелея, что ль? – поинтересовался он.

– Ну да, – оживился Виан.

– Не вышло у того Мелея ничего, – отец устало опустился на лавку. – Не бывает никакой самобеглой повозки без магии, а магии в наших краях уж поди век как не видали…

Хрустальный шар услужливо приблизил по очереди лица всех трех братьев, а затем отца. Голосов слышно не было, а угадать по движению губ, о чем говорят в бесконечно далекой сельской избе, Лазаро затруднялся. Но тем не менее вид лица старшего из обитателей избы вызвал на его лице, то бишь морде, довольную полуулыбку.

– Отлично, – конеподобный Лазаро звонко припечатал шар копытом.

– Что отлично? – оживилась было Омелия, поворачиваясь к колдуну.

До этого она, пока Лазаро что-то искал среди уцелевшего магического барахла, бродила по подвалу дворца, перебирая попадающиеся под руку безделушки и заглядывая в лари и сундуки. Колдун, впрочем, предупредил, что иные предметы могут быть смертельно опасны в неумелых руках, и ежиками, даже зелеными, дело не ограничится. Из-за этого девушке скоро надоело исследовать собственную сокровищницу, а мысли о последних событиях радости не добавляли.