Гай Кей - Песнь для Арбонны Страница 3

— Слушаю, госпожа.

Она улыбнулась ему. Лысеющий и мрачный Рикьер был лучшим из их коранов, а она готова была в то утро улыбаться всем. В ее сердце звучала песня, песня, написанная этой зимой в ответ на ее обещание. Все жонглеры Арбонны пели эту песню. Никто не знал трубадура, сочинившего ее, никто не знал его даму.

— Если ты считаешь, что это не опасно, я бы хотела на несколько минут остановиться, чтобы моя кузина могла поближе рассмотреть арку. Как ты думаешь, можно нам это сделать?

Рикьер окинул взглядом безмятежные, залитые солнцем просторы. Выражение его лица оставалось серьезным; оно всегда было серьезным, когда он разговаривал с ней. Она ни разу не сумела заставить его рассмеяться. Ни одного из них, по правде говоря, и неудивительно: кораны Мираваля были людьми, сделанными из того же материала, что и ее муж.

— Я думаю, что можно, — ответил он.

— Спасибо, — тихо произнесла Аэлис. — Я рада, что мы — в твоих руках, эн Рикьер, в этом, как и во всем остальном. — Мужчина помоложе и лучше воспитанный улыбнулся бы ей, а остроумный человек сумел бы найти ответ на бесстыдную лесть ее похвалы. Рикьер же лишь покраснел, кивнул и отстал, чтобы отдать приказ арьергарду. Аэлис часто гадала, что он о ней думает; а иногда она не была уверена, что ей хочется это знать.

— Единственное, что хорошо смотрится в руках этого человека, — это меч или бутылка неразбавленного вина, — запальчиво и не слишком понизив голос заметила Ариана. — А если он заслуживает титула «эн», то не больше, чем конюх, седлавший моего коня. — Ее лицо выражало упрек.

Аэлис пришлось подавить улыбку. Во второй раз за это утро ее юная кузина удивила ее. Эта девушка необычайно быстро все схватывала. Несмотря на то что слова Арианы в точности отражали ее собственные мысли, Аэлис послала ей укоризненный взгляд. У нее были свои обязанности — обязанности герцогини по отношению к этой девочке-женщине, которую прислали к ней в качестве фрейлины и приемной дочери, чтобы она научилась манерам, подобающим придворной даме. Аэлис считала, что в Миравале это невозможно. Она уже подумывала о том, чтобы написать своей тетушке в Мальмонт и объяснить ей это, но пока воздерживалась, из эгоистических соображений в том числе: со времени приезда Арианы прошлой осенью, ее веселый нрав доставлял Аэлис искреннее удовольствие, а их у герцогини было очень мало.

— Не всем мужчинам дано быть галантными и изысканными, — сказала она кузине, понизив голос. — Рикьер — преданный и умелый воин, а твое замечание насчет вина несправедливо — ты сама видела его в пиршественном зале.

— Действительно, видела, — уклончиво ответила Ариана. Аэлис подняла брови, но не успела продолжить этот разговор, да и не хотела.

Рикьер снова галопом промчался мимо них, съехал с тропы и поскакал прочь по траве у дороги, а затем между рядами деревьев к арке. Обе женщины последовали за ним, кораны окружали их с двух сторон и сзади.

Они не доехали до арки.

Раздался треск, посыпались и зашуршали листья. Шесть человек спрыгнули с веток над головой, и все шестеро коранов Уртэ были выбиты из седел на землю. Другие люди тотчас же выскочили из укрытия в высокой траве и бросились вперед, на помощь нападавшим. Ариана закричала. Аэлис подняла коня на дыбы, и человек в маске, бегущий к ней, поспешно отскочил назад. Она увидела, что еще двое мужчин вынырнули из-за деревьев и стоят перед ними, не принимая участия в драке. Они также носили маски, они все были в масках. Рикьер лежал на земле, два человека стояли над ним. Она развернула своего коня, расчищая для себя пространство, и нашарила у седла маленький арбалет, который всегда возила с собой.

Она была дочерью своего отца, он учил ее, а в расцвете сил Гибор де Барбентайн считался лучшим стрелком из лука в стране. Аэлис сжала колени, заставив коня стоять на месте, быстро, но тщательно прицелилась и выстрелила. Один из двух мужчин на дороге впереди вскрикнул и отшатнулся назад, схватившись за древко стрелы, вонзившейся ему в плечо.

Аэлис быстро развернулась. Ее уже окружили четыре человека, которые пытались схватить повод коня. Она снова подняла жеребца на дыбы, и он замахал копытами, заставив их разбежаться. Аэлис нашарила в колчане вторую стрелу.

— Стой! — крикнул тут второй мужчина, стоящий среди деревьев. — Стой, госпожа Аэлис! Если ты ранишь еще одного из моих людей, мы начнем убивать твоих. Кроме того, здесь еще эта девушка. Опусти свой арбалет.

Во рту у Аэлис стало сухо, сердце сильно билось. Она оглянулась и увидела, что испуганного, храпящего коня Арианы крепко держат двое из нападавших. Все шестеро коранов Уртэ лежали на земле, обезоруженные, но пока, кажется, ни один из них не был серьезно ранен.

— Нам нужна только ты, — сказал стоящий впереди предводитель, словно отвечая на ее мысли. — Если ты по доброй воле пойдешь с нами, остальным больше не причинят вреда. Даю тебе слово.

— По доброй воле? — презрительно фыркнула Аэлис, со всем доступным ей высокомерием. — Разве эта обстановка располагает к доброте? И насколько я могу положиться на слово человека, который это устроил?

Они находились на полпути к арке, среди вязов. Справа от нее, на противоположном берегу озера, был ясно виден Талаир. Если она обернется назад, то, вероятно, увидит Мираваль. На них напали на виду у обоих замков.

— У тебя нет особого выбора, не так ли? — произнес стоящий перед ней мужчина и сделал несколько шагов вперед. Он был среднего роста, одет в коричневую одежду, а маска с карнавала зимнего солнцестояния, пугающе неуместная в таком месте, закрывала почти все его лицо.

— Ты знаешь, что сделает с тобой мой муж? — мрачно спросила Аэлис. — И мой отец в Барбентайне? Ты имеешь об этом представление?

— Собственно говоря, да, — ответил человек в маске. Стоящий рядом с ним человек, которого она ранила, держался за плечо, и на его руке виднелась кровь. — Все это имеет отношение к деньгам, моя госпожа. К довольно большим деньгам.

— Ты очень большой глупец! — резко ответила Аэлис. Теперь ее коня уже окружили, но пока никто не протянул руку к поводьям. Кажется, их было человек пятнадцать — необычно много для банды разбойников, так близко от двух замков. — И ты надеешься прожить достаточно долго, чтобы истратить хотя бы часть полученных от них денег? Разве ты не понимаешь, как за тобой будут охотиться?

— Действительно, все это весьма тревожные вопросы, — произнес стоящий впереди человек, но в его голосе не слышалось большой тревоги. — Я полагаю, ты не имела возможности поразмышлять о них. А я размышлял. — Голос его стал резким. — Но я жду от тебя содействия, иначе люди пострадают, и, боюсь, в том числе эта девушка. У меня не так много времени в запасе, госпожа Аэлис, и терпения тоже. Брось лук!