Александр Лоскутов - Венец творения Страница 3

Я хотел этого больше всего на свете… По крайней мере, сейчас я могу в этом сознаться. Пусть даже и не вслух. Пусть только самому себе.

Я хотел быть героем.

Это и был тот самый крючок, благодаря которому ко мне в душу запустила щупальца тьма. С каждым прошедшим днем, с каждым часом он погружался все глубже и глубже. И теперь избавиться от него я смогу, разве что только вырвав вместе с собственными потрохами. А на это я вряд ли способен.

По крайней мере, сейчас.

Может, когда-нибудь в будущем…

Негромкое покашливание вдребезги раскололо захлестнувшую меня волну тяжелых и мрачных мыслей. Я коротко вздохнул, оторвал взгляд от застывшего за стеклом в хищном спокойствии дремлющей змеи меча. И вернулся к реальности.

— Ты опоздал, Суханов.

Я коротко кивнул, обегая глазами лица собравшихся в комнате людей. Так… Хабибуллин. Пащенко. Ветров. Данильченко. Ломакин. Ну и конечно же шеф — известный всем и каждому в этом городе знаменитый начальник Управления внешней разведки и зачистки Темников Дмитрий Анатольевич.

Итак, все начальство в сборе. Прекрасно. Надеюсь только, что они здесь не для того, чтобы спровадить меня в церковные подвалы… Впрочем, в этом случае здесь обязательно присутствовал бы кто-нибудь от инквизиторов. Так что — живем.

— Знаю, — спокойно согласился я, оставив обвиняюще-начальственные нотки чужого голоса бесполезно висеть в воздухе.

Шесть пар глаз молча смотрели на меня, словно решая: сразу пристрелить этого наглеца на месте или все же позволить ему самому выбрать способ собственной казни.

Я безмятежно повел плечами, глядя поверх голов. Сохранять скучающее выражение лица было нетрудно. Я и в самом деле испытывал скуку. Впрочем, я также знал, что долго она не продлится.

Первым не выдержал шеф. Заерзал в своем мягком и удобном кресле. Вздохнул.

— Проходи, Алексей. Садись. Времени мало, потому давайте перейдем сразу к делу.

Кивнув, я уверенно шагнул вперед, выдвинул стул. Сел. Рукоять кинжала при этом ткнулась мне в бок, стрельнула холодными, замораживающими кровь мурашками. Несмотря на удушающую жару, неприятное ощущение. Я поморщился.

Хотя вводную обычно давал шеф, сегодня говорить первым начал Пащенко. Вообще-то это вполне объяснимо — шеф за последнее время здорово сдал. Его старая рана упорно не хотела заживать. Ныла, сочилась сукровицей, пронзала болью при всяком неосторожном движении, принуждая Дмитрия Анатольевича постоянно разрываться между работой и больницей. Причем в последнее время, кажется, дела шли все хуже и хуже. Врачи настоятельно советовали шефу наконец-то уйти на пенсию. И, похоже, он внял их советам, начав постепенно передавать дела своему заместителю.

— Для тебя, Суханов, есть работа…

И это тоже вполне предсказуемо. В конце концов, не для того же они меня сюда вытащили, чтобы предложить холодненького пивка. Причем если вызвали именно меня, то работенка наверняка будет еще та… Я облокотился на стол, закинул ногу на ногу и приготовился выслушать очередные плохие новости с нашего несуществующего фронта.

— В юго-западной части города за Фимским карьером было обнаружено нечто довольно странное…

Юго-запад. Что у нас там?.. Пригороды. Полузатопленный каменный карьер. Водохранилище. Лесопарковая зона — маленький островок дикой природы в пределах городских границ. И вдобавок старое кладбище… Красная зона.

Замечательно. Просто замечательно!

Пока я морщился, Пащенко продолжал вводный инструктаж, коротко и сухо обрисовывая цели и задачи предстоящей вылазки:

— Третья группа, проводя рядовой обход периметра, обнаружила в том районе многочисленные следы зилотов. Тварей явно десятка два, не меньше. Пришли откуда-то с юга. Само по себе это уже тревожно — нам и своей нечисти по горло хватает без всяких там гастролеров. Но вдвойне плохо то, что, как выяснилось, вместе с бандой идет человек.

— Человек? — Ножки стула отрывисто грохотнули о пол, когда я рывком подался вперед. Вот уж что-что, а это я ожидал услышать в последнюю очередь. — В смысле… живой?

— Ну да. — Пащенко неожиданно зло усмехнулся. —В смысле не мертвый. Не нечисть. Самый обычный живой человек.

— А точно не мертвяк? Все-таки отличить живого человека от мертвого всего лишь по следам…

Вообще-то тут я был немного не прав. Человека от мертвяка по следам отличить все-таки можно. Ходячие трупы, особенно несвежие, при ходьбе обычно заметно подволакивают ноги, и от опытного глаза это не ускользнет.

Следовало ожидать, что именно в это меня и ткнут носом. И Пащенко открыл уже было рот. чтобы, несомненно, именно так и сделать. Но тут в разговор со свойственной ему бесцеремонностью влез Валерка Ветров — руководитель учебного подразделения, к которому по справедливости относилась и третья группа.

— Мертвые костры не жгут. — жизнерадостно сообщил он, — и со скуки художественной резьбой по дереву не занимаются.

Я нахмурился, уже начиная предчувствовать, что сегодняшний денек обещает мне неприятности куда более крупные, чем разгулявшаяся в пригороде стая ликантропов, как то было в прошлый раз.

— Что еще за резьба?

— А я почем знаю?.. Какой-то придурок сидел позавчера ночью у костра — огонек, кстати, видели со стены часовые, но значения не придали, олухи, — и на досуге занимался тем, что вырезал из обломанной ветки какую-то фигню. Когда вырезал — бросил в огонь. Только вот она не до конца сгорела. И стружки остались. Ну и следы еще — сапоги, старые уже, стоптанные и неоднократно чиненные. Короче, доказательств достаточно.

Я сидел и молчал. Думал. Представлял себя на месте того дурака, который решился заночевать прямо посреди лесопарковой зоны, практически в двух шагах от кладбища. Представлял и не мог представить… Ну ни в жизнь я не стал бы так рисковать, когда есть куда более спокойные и безопасные способы скоротать ночь. Отойди на пару километров в любую сторону, и вот тебе пожалуйста — брошенные жилые кварталы. Выбирай квартирку по вкусу и баррикадируйся на ночь. Ну а если уж так приперло ночевать на открытом месте — ищи укрытие, прячься, таись, на худой конец просто лезь на дерево. Но никогда, ни в коем случае не разжигай огонь. Эта глупость как раз из разряда тех, после которых домой уже не возвращаются.

Только в стариковских байках нечисть боится огня. Враки. Не боится она… Мертвые вообще ничего не боятся, страх — это для живых.

Костер ночью видно один только черт знает за сколько километров. И любой вампир или, если на то пошло, оборотень, увидев свет, обязательно заинтересуется: что же это там такое происходит?