Ричард Кнаак - Ледяной Дракон Страница 3

— С твоей смертью в мои владения вернется жизнь!..

Кейб недоверчиво потряс головой. Он знал, кто из Королей-Драконов навис над ним, — но это было совершенно невозможно.

— Ты же мертв!..

Бурый Дракон, хозяин Бесплодных Земель, расхохотался — и вонзил рогатую сталь в грудь Кейба…

— А-а-а!

Кейб стряхнул с себя наваждение — и уткнулся взглядом в узкие змеиные глаза дракона. Он снова истошно завопил. Дракон отскочил, повернулся и кинулся удирать так быстро, как только позволяли четыре куцые лапки.

При ярком свете, лившемся со всех сторон, Кейб успел заметить только отблеск зеленого чешуйчатого хвоста, исчезнувшего в полуотворенной двери. Чья-то рука сжала его запястье. Кейб в третий раз захлебнулся криком.

Гвен склонилась над ним, свесив копну огненно-рыжих волос, пока не тронутых серебром. Ее глаза всегда тепло светились для него, даже в полной темноте. Кейб рассеянно подумал, как ей удается всегда быть такой прекрасной. Наверняка ее волшебство тут ни при чем, хоть она по-своему сильнее и наверняка искусней.

— Это из последнего выводка, Кейб. Бедняжка, наверное, просто заблудился.

Гвен передвинулась к изголовью, и Кейб заметил, что на ней платье цвета лесной зелени. Янтарная Леди, как ее называли многие по старой памяти, могла бы зваться Зеленой Леди, или Госпожой Леса, так сильна была ее любовь к природе и этому цвету.

Коротким жестом она заставила дверь захлопнуться. Теперь понадобится кто-нибудь посильнее любопытного юного дракончика, чтобы ее открыть.

— Нет. — Он потряс головой, стряхивая остатки ночного кошмара и одновременно подбирая объяснение. «Это не Бесплодные Земли, — повторил он себе. — Это комната в замке Грифона, Правителя Пенаклеса, Города Знаний в юго-восточной части Драконьего царства». Они с Гвен, друзья и советники Грифона, находились здесь в качестве гостей.

— Я кричал не из-за этого — в первый раз по крайней мере. Я… — Как описать ужасный сон? И стоит ли? Гвен тоже настрадалась от Азрана и Королей-Драконов, а повторяющиеся мучительные сны — сны, в которых он оказывался беспомощным, лишенным своих магических способностей, — могли показаться признаком приближающегося помешательства, притом вполне объяснимого для сына безумца Азрана. Сможет ли она понять?

Короли-Драконы… Он вспомнил свой сон, и его передернуло. Свирепые чудовища пытались восстановить свою власть над человеческим родом. В старые времена их власть была абсолютной, а некоторые просвещенные Короли были снисходительны к человеческому роду и даже обучали людей торговле и земледелию. Они считали, что нельзя препятствовать росту и развитию более молодой расы. Но со временем Короли-Драконы поняли, что взлелеяли собственных притеснителей, а драконы не привыкли ничего отдавать без борьбы, тем более — власть Поэтому Драконьи Лорды, хоть и уступали людям числом и даже, по ряду причин, нуждались в них, начали войну на истребление, компенсируя свою малочисленность невероятной мощью.

Гвен нежно смотрела на него, вся — сочувствие и терпение. Кейб решил не рассказывать свой сон. С этим он должен справиться сам. С деланным раздражением он сказал:

— Нужно подумать, как удержать взаперти маленьких дракончиков до нашего прибытия в Мэнор. Так они, чего доброго, разбегутся по пути, а для нас очень важно довезти их в целости и сохранности.

— Опять сон? — сочувственно спросила Гвен. Обманный маневр Кейба не имел успеха.

Кейб скорчил гримасу и провел ладонью по своим волосам, пока еще темным, с единственной серебряной прядью. Эта полоска в его шевелюре, казалось, живет своей собственной жизнью; трудно было сказать, какими станут его волосы завтра. Иногда они оказывались полностью серебристыми, иногда темными. Каким бы интригующим ни было это свойство для посторонних, самого молодого волшебника оно определенно тревожило. После того как они с Гвен поженились два месяца назад, установилось некоторое постоянство. Гвен не могла этого объяснить, и сам Кейб не смог почерпнуть никаких сведений на этот счет из воспоминаний своего деда Натана, архиволшебника, одарившего его большей частью своей души и магической силы.

— Это другой сон. Вроде эпической баллады. Бурый Дракон, мой папаша Азран, даже квель… Разве что Сумрака там не было.

— Сумрака? — Гвен выгнула бровь, что выходило у нее восхитительно, по мнению Кейба. — Ну конечно. Этот проклятый безликий колдун способен улизнуть даже из того места, куда Грифон приказал Темному Коню его доставить.

— Не думаю. Темный Конь — могущественный демон, и если уж кто-то способен удержать Сумрака в Пустоте, так это он.

— Ты слишком доверяешь этим монстрам.

Кейб вздохнул, не давая втянуть себя в бессмысленный спор, который возникал каждый раз, когда речь шла об этих двоих. На взгляд Кейба, оба они, Темный Конь и Сумрак, были удивительными, трагическими фигурами. Темный Конь был частью Пустоты. Сумрак — волшебник, свихнувшийся колдун, одержимый древней историей; попытавшись соединить «добрый» и «злой» аспекты магии, две непримиримые противоположности, он потерпел поражение, и его судьба стала вечным полем боя для двух противоборствующих сил: теперь одну из своих жизней он посвящал добру, а в следующей становился устрашающим орудием зла. Каждое воплощение полностью ломало курс его судьбы. Отчаявшись, Сумрак попытался использовать Кейба для заклинания. Но Темный Конь спас Кейба, поплатившись за это собственной свободой. И самое прискорбное, что Сумрак и Темный Конь были ближайшими друзьями в прошлых воплощениях, до этой трагической истории.

— Сумрак тут ни при чем, — после паузы осторожно выговорил Кейб, — и, опережая твои возражения, позволь напомнить, что на герцога Тому это тоже мало похоже. Для меня все это неприятно и непривычно. Мои старые страхи почему-то вернулись. Ты представляешь, каково это — чувствовать себя полным сил, могущественным, как Натан, Хозяин Драконов, — и вдруг опять стать неловким, беспомощным, да еще посреди боя?

Ну вот. Он все сказал. Его сомнения и страхи вернулись, и с их возвращением уверенность в себе, в своей силе стремительно таяла. Кейб затосковал по тем временам, когда он был простым слугой трактирщика, пока Бурый Дракон не разыскал его и не попытался принести в жертву, чтобы вернуть Бесплодным Землям прежнее плодородие.

Гвен потянулась и наградила его легким поцелуем:

— Я хорошо знаю, каково это. Со мной бывает то же самое. Меня терзали страшные сны, когда Натан узнал о гибели своего старшего сына от руки младшего, Азрана. Они мучили меня в годы учебы и Поворотной Войны, больше ста лет назад, до того дня, когда эта скотина Азран заключил меня в Янтарную тюрьму. Иногда такое случается и сейчас. Это в порядке вещей. Как только перестаешь сомневаться в своей непогрешимости, совершаешь фатальные ошибки. Уж поверь мне, муж мой.