Джон Норман - Мародеры Гора Страница 3

Я сидел в темноте и размышлял о чести и мужестве. Если все это действительно подделки, то я считал их самыми драгоценными подделками на свете. Чем еще мы отличаемся от уртов и слинов? Способностью размножаться и убивать друг друга, говорить неправду, делать кинжалы? Нет, все дело в чести, в стремлении не отступать до конца. Однако я не имею права на подобные мысли, потому что забыл о мужестве и чести в дельте Воска. Я вел себя, как животное, а не как сильный бесстрашный мужчина.

Я не мог вернуть свою честь, но у меня была возможность — и я ею воспользовался однажды — вспомнить о ней возле частокола, на берегу Тассы, там, где кончаются северные леса.

Даже под несколькими одеялами меня знобило. Я стал капризным, ядовитым и язвительным, как самый настоящий калека, ненавидящий собственную слабость.

Когда наполовину парализованным я покинул берег Тассы, там остался маяк — сияющий знак, сложенный из жердей частокола. Он пылал у меня за спиной, различимый более чем за пятьдесят пасангов в море.

Не знаю, зачем я поставил там маяк, но тогда мне казалось, что это непременно нужно сделать.

И еще долго освещал горианскую ночь огонь моего маяка, устроенного на береговых камнях, а наутро дождь и ветер унесли прочь пепел, и не осталось ничего, кроме камней, песка и крошечных отпечатков птичьих лапок. Однако маяк горел — и никто не может этого отрицать; ничто не изменит сей факт — ни бесконечное время, ни воля Царствующих Жрецов, ни коварные происки Других, ни злоба и ненависть людей. Однажды на берегу Тассы горел маяк.

Я думал о том, как должен жить человек. Сидя в своем великолепном капитанском кресле я много размышлял над подобными проблемами.

И понял, что ответ на этот вопрос мне неизвестен. Но ведь это очень важный вопрос, не так ли? Многие мудрецы делали самые разные предположения, однако так и не сумели договориться между собой.

Только глупцы и простаки, невежественные и наивные люди, знают на него ответ.

Возможно, на столь сложный вопрос попросту не существует правильного ответа. Впрочем, нам ведь известны ложные ответы. Следовательно, мы имеем право предположить, что где-то есть и истинный ответ, потому что одно не существует без другого.

У меня нет сомнений: нравственность, порождающая чувство вины, приводящая к отчаянию и страданиям и сокращающая жизнь, не может быть таким ответом.

Значит, нравственные учения Земли ошибочны.

Что же тогда истинно?

У жителей Гора совсем другие представления о морали.

А кто станет тем судьей, который скажет, что верно, а что ложно?

Иногда я завидую простым людям Земли и Гора, которых не волнуют подобные вопросы, но мне никогда не стать таким, как они. И если одна из нравственных норм окажется верной, для простых людей это будет всего лишь счастливым совпадением. Они случайно приблизятся к истине, поэтому не смогут в полной мере познать ее. И, следовательно, не будут обладать ею. Только тот, кто обрел это понимание в жестокой борьбе, может стать его настоящим владельцем.

Разве мы не учимся жить, совершая поступки, как учимся говорить — разговаривая, рисовать — рисуя, строить — строя?

Те, кто знают, как следует жить, в наименьшей степени способны объяснить это другим — так мне кажется. И не то чтобы они этому не учились — просто, пытаясь овладеть столь нужным искусством, они обнаруживают, что не могут рассказать о своих открытиях: ведь произносить можно лишь слова, они же научились жить, а не говорить об этом! Мы можем сказать: «Это здание прекрасно». Но ведь не благодаря словам мы по знаем красоту; само здание учит нас прекрасному, верно? Мы же не станем считать, что причиной красоты является определенное количество колонн или наклоненная под особым углом крыша, ну и всякие другие штуки в таком же роде. Впрочем, слова можно произнести, но чувства, которые наполняют твою душу, когда ты смотришь на великолепное сооружение, невозможно выразить никакими словами. Потому что слова пусты. А прекрасное говорит само за себя.

Земная мораль, с точки зрения жителей Гора, больше подходит рабам. Зависть и презрение тех, кто занимает высшее положение, ко всем остальным. Неравенство и унижения. Мораль, заставляющая людей стараться быть как можно более незаметными, не высовываться, льстить и заискивать, избегать столкновений и проблем.

Рабы были бы просто счастливы, если бы получили возможность почувствовать себя такими же, как и все остальные люди. Об этом мечтают все невольники; а еще о том, чтобы так же считали и окружающие. С другой стороны, горианская мораль основана на еще большем неравенстве, на постулате, гласящем, что все индивидуумы отличаются друг от друга, причем этих различий невероятно много. Если слегка упростить теорию, можно сказать, что это мораль господ. Здесь не знают чувства вины, хотя жителям Гора прекрасно известно, что такое стыд и ярость. Земные законы предполагают покорность, смирение и приспособленчество; горианские — поощряют активность, умение бросить вызов обстоятельствам и покорить неприятеля. На Земле ценятся доброта, сострадание, мягкость и скромность, а на Горе — честь, храбрость, сила и твердость. Многие жители Земли могли бы спросить: «Почему вы такие жестокие?» А моралисты Гора спросили бы в свою очередь: «А почему вы такие слюнтяи?»

Иногда мне кажется, что горианцам не помешало бы поучиться у землян доброте, а тем у них твердости. Но ведь я не знаю, как нужно жить. Я искал ответы на свои вопросы и не нашел. Мораль рабов утверждает: «Ты мне равен, мы оба одинаковы»; мораль господ — «Ты мне не равен, мы не одинаковы». Рабы считают, что причина всех бед — зависимость одних людей от воли других. А хозяева предлагают всем, кто сможет, сражаться за вершины свободы. Мне не доводилось встречать более гордого, самонадеянного и цельного существа, чем свободный горианец, будь то женщина или мужчина. Они часто вспыльчивы и легко обижаются по совершенно непонятным поводам, но никогда не бывают мелочными. Более того, им несвойственно бояться своего тела или инстинктов, поэтому, когда они ограничивают себя в чем-то, это дается путем титанических усилий. Но случается и так, что они не сдерживаются, не считают, что инстинкты и кровь являются врагами, шпионами и саботажниками, засланными внутрь великолепного строения, которое зовется их телом. Они воспринимают эти проявления как часть своего существа и с радостью приветствуют их. Немного опасаются, конечно, стремления к жестокости и мести, способности очертя голову броситься на защиту собственных интересов и безудержной похоти. Но относятся ко всему этому как к естественному проявлению своей сути — ведь дан же им слух или способность мыслить! Многие земные законы морали делают людей маленькими; цель горианской морали, если на время забыть обо всех ее недостатках, заключается в том, чтобы вырастить людей великими и свободными. Любому ясно, что эти цели не имеют ничего общего.