Дмитрий Вернидуб - Магия Летучей Звезды Страница 3

– У гнома шея маслом смазана, – вспомнил старую поговорку Олли.

Тут закипел чайник, и невысоклики занялись тем, что на их языке называлось "попить чайку". Олли достал хлеб, ветчину, яблочный пирог и большую бутылку красного вина. По меркам невысокликов это был очень бедный "перекус" – так, одно баловство.

С тех пор как молодой Виндибур решил жить один (благо, от деда ему достался небольшой домик), он не слишком-то баловал свой желудок. Желание жить отдельно от многочисленных родичей возникло не из-за неприязни к ним. За этим было даже подобие теории. Олли всерьез полагал, что чем дальше он будет находиться от материнской родни, тем слабее на него будет действовать бабкино проклятие. Кстати, родня считала точно также, но только в интересах собственного душевного спокойствия.

Выпив винца и немного подзакусив, друзья пребывали во благости. В камине потрескивали сухие поленца, и дурные вести откуда-то издалека становились чем-то ненастоящим, а непогода за окном только способствовала ощущению уюта.

– Да ну их всех… – неопределенно махнул рукой Пит. – Озеро какое-то… Давай лучше в лото сыграем. Уж сегодня я тебя точно обставлю!

– Как бы не так! – оживился Олли.

И невысоклики, забыв обо всем, принялись играть.

Несмотря на проливной дождь, у Хойбилонского магистрата (сравнительно недавнее новшество в общественной жизни народца), было особенно людно. Совет во главе с Магистром невысокликов заседал уже более трех часов. Общественность же, как ей и положено, толпилась под сенью западной колоннады, томясь в ожидании и перемывая косточки заседающим.

Совет был внеочередным и даже чрезвычайным. Вернее, чрезвычайным он стал сразу по прибытии гонца от Магистра гномов Будинрева.

Сначала на повестке дня высокого собрания было два вопроса. Первый – "О берегоукреплении в связи с разливом Дидуина", а второй – "О переносе ежегодной ярмарки на более подходящее время", по тем же причинам. И если по первому пункту разногласий с самого начала не предвиделось, то перенос ярмарки предвещал бурные споры. Представители семейства Виндибуров, а в совете их было двое, и мысли такой не допускали.

Пытавшийся увещевать виноторговцев Магистр невысокликов Алебас Кротл уже сорвал голос, споря с упрямыми Виндибурами. И неизвестно еще, чем бы все это закончилось (а заседания Совета в магистрате Хойбилона славились своими потасовками и по более незначительным вопросам), но тут в зал ввалился забрызганный грязью гном.

Сбросив с головы капюшон, он прошел в президиум и протянул послание Магистру невысокликов.

– От Магистра гномов Амида Будинрева! – резким, хриплым голосом произнес он.

– Что твоя ворона прокаркала, – шепнул Годо сидевший рядом Мэд. – Такие, как он, хорошие вести не принесут.

– И то правда, – кивнул Годо. – А бумага-то важная…

Зал, затаив дыхание, наблюдал за тем, как менялось лицо Алебаса Кротла, читающего письмо. Его брови то вопросительно поднимались, то грозно сдвигались. Нахмуренный лоб явно не сулил ничего хорошего. Наконец, оторвав потяжелевший взгляд от свитка, Кротл медленно огляделся.

– Не время… – только и вымолвил он, в упор посмотрев на открывшего было рот толстяка Годо.

Олли и Пит не могли упустить случая понаблюдать за происходящим в магистрате. Вернее, Олли мог бы обойтись и без хлюпанья по раскисшим улицам под дождем, но Репейник как всегда выволок его из теплого дома черт знает за какой надобностью.

– Не будь дураком, пошли, а то упустим самое интересное, – нудил он, прыгая вокруг Олли. – Я слышал, твои родичи хотят устроить знатную бучу по поводу переноса ярмарки. Бьюсь об заклад, "кислокапустникам" (так юные невысоклики называли поборников старых нравов) сегодня не устоять!

– Да какого лешего мне мокнуть сегодня, когда я завтра и так все узнаю! – Отбрыкивался Олли.

Но Репейник не отставал.

– Кто собирается мокнуть? Представление обеспечено в лучшем виде. Я знаю лазейку на чердак – не пожалеешь!

И действительно, пробравшись по черной лестнице на чердак, дальше можно было проникнуть к слуховым оконцам, пробитым под самым потолком зала заседаний. Друзья поспели как раз вовремя, минут за пять до появления мрачного гонца.

Посланник привез дурные вести.

Дела в окрестностях Харадама были невеселые. Вода по ту сторону Сизых гор прибывала и грозила затопить туннель Северного входа. В послании говорилось, что консервация туннеля неминуема и что гномы опасаются усиления подземных толчков, без того уже взбудораживших озеро.

Стихия расходилась не на шутку. Отбушевавший ураган каким-то образом пробудил силы, тысячелетиями дремавшие в недрах земли. Сначала довольно скромно, а затем все настойчивее они стучались в толщи пород под гномьими кладовыми.

Магистр Будинрев сообщал и о пострадавших жителях Красной долины, нашедших приют в его владениях. Магистр также предполагал, что, если ситуация будет ухудшаться, то, возможно, лучше будет собрать Чрезвычайный Совет Коалиции именно в Расшире, о чем он уже сообщил Магистру людей. Ибо Хойбилон был местом более безопасным при затоплении, нежели Подземный город.

Олли и Пит, вывалянные в чердачной пыли, открыв рты, наблюдали за тем, как Алебас Кротл зачитывал собравшимся свиток. Молодым невысокликам еще никогда не приходилось так остро чувствовать неотвратимость надвигающегося несчастья. Это было, как грозовая туча, входящая в дом, от которой не спрятаться даже под одеялом. Каждое слово письма несло в себе угрозу привычному и неторопливому существованию населения Расшира.

Олли вдруг показалось, что все его собственные несчастья – это и не несчастья вовсе, а так, чушь свинячья. Поймав себя на этой каверзной мысли, он даже обрадовался происходящему. Так всегда бывает, когда неприятности, из-за которых начинаешь ненавидеть все вокруг, загоняют тебя в тупик. И если собственного опыта и сил не хватает, чтобы распутать клубок своих переживаний, то любая внешняя сила, отводящая внимание окружающих от твоей персоны, воспринимается как манна небесная.

Эти размышления так отвлекли Олли от происходящего, что он, засопев и завозившись, произвел неосторожный вдох, набрав полный нос пыли. Пыль была качественная, многолетней выдержки, и поэтому чих, произведенный невысокликом прямо в слуховое оконце, подобно раскату грома расколол тишину. Члены совета подпрыгнули на местах, а Алебас Кротл от неожиданности уронил свиток. Все посмотрели наверх.

– Стража! – гневно возопил толстяк Годо.

Едва успев опередить стражу, Олли с Питом высыпались из черного хода и дали деру через сады, ломая изгороди и вызывая истерику у дворовых псов. Вдогонку свистнуло несколько стрел – хорошо, что уже темнело.