Анна Котова - Северные горы Страница 3

— Великий передает, что больше не сердится на вас, — сказал зайчик. — Поразмыслив, он решил, что девушка, не побоявшаяся отказать самому Огненноликому, достойна самой лучшей доли. Теперь всему вашему селению будет благодать.

И действительно, много лет после того в Ареми-ыргаз была лучшая летняя погода — в меру теплая, в меру дождливая, — и самые мягкие зимы. Пока та девушка не состарилась и не умерла, окруженная многочисленными внуками и правнуками.

Оревалат Аартелинур

"Сказания Северных гор"

--

Прошла, наверное, декада или две, и Карина вновь встретила того самого водителя. Хоть он и был совершенно такой же, как все турепане, но его потрепанный флаер веселенькой расцветки — зеленый в красный горох — она не забыла, и, увидев яркую машину на стоянке возле конторы, села в нее.

— Здравствуйте, — сказала Карина. — Вы меня, наверное, не помните, а я вас запомнила — это вы один раз довезли меня бесплатно.

— Почему же — отлично помню, — белозубо улыбнулся водитель, и Карина поняла, что он совсем не старый — вряд ли старше ее больше чем на десять лет. — Вы так боялись меня, я очень веселился. Теперь не боитесь?

— Нет, — засмеялась Карина. — Теперь я вижу, что вы совсем не страшный.

— Ну что, домой? — спросил турепанин. — На площадь Зеленых фей, правильно?

— Точно, — подтвердила девушка. — Надо же, вы даже адрес не забыли!

— Вы произвели на меня неизгладимое впечатление, — сказал водитель. — Не часто слышишь от артолийцев извинения, и за что! за предрассудки, впитанные с младенчества! Ладно, едем.

Возле дома Карина улыбнулась на прощание новому знакомому и сказала:

— Рада была снова встретить вас.

— Если хотите, я буду иногда залетать за вами, если не будет других пассажиров, — предложил турепанин.

— Здорово, — обрадовалась Карина. — Если сможете, давайте — будем болтать по дороге.

Весь следующий месяц — до Осеннего праздника — иногда раз в декаду, а иногда и три-четыре, зеленый с красным флаер оказывался то на площади Зеленых фей утром, в восемь, чтобы везти ее на работу, то вечером, в шесть, на стоянке возле конторы, и тогда Карина возвращалась на нем домой. Турепанин оказался веселым парнем, и хотя говорили они на самые общие темы — вроде погоды, — ездить с ним было куда приятнее, чем с любым другим его соплеменником.

Накануне же Осеннего праздника все изменилось раз и навсегда.

В тот день в обеденный перерыв за ней зашел Говард из отдела элитной недвижимости, почти жених — во всяком случае, давний поклонник. Он ухаживал за Кариной добрых полгода, и вся контора за спиной девушки делала ставки: когда же она допустит Говарда к телу. Время от времени Марен, лучшая подруга Карины, принималась объяснять ей, какой хороший парень этот Говард и насколько приятнее спать вдвоем, чем одной. "Кроме того, у него ведь гораздо выше зарплата, он ведет дела с солидными клиентами, — говорила Марен. — Ты-то простая секретарша на мизерном жалованье. Этот мужчина подкормил бы да приодел тебя, глупышка, а всего-то нужно — дать ему, наконец, то, чего он так хочет". (Марен желала подруге добра, но, кроме того, поставила целых сто динариев против пятнадцати динариев Тинуры из отдела по связям с общественностью, что Карина отдастся Говарду до Осеннего праздника. Время поджимало, и Тинура, не приведи Создатель, могла выиграть.)

Глупая Карина никак не могла понять, что нужно ее поклоннику.

— Дура ты, дура, — причитала Марен. — Парень водит тебя по ресторанам, дарит тебе букеты, подает тебе твое дурацкое драное пальто, целует тебе пальцы — и ты не знаешь, чего он хочет? Вот же не дали боги мозгов, честное слово! Да спроси, в конце-то концов, у него самого, чего ему надо!

— Я спрашивала, — ответила Карина.

— И что?

— Он сказал: "Тебя".

— А ты?

— А я сказала: "Ну вот же я, Говард!"

— И что он?

— И ничего, он вздохнул и предложил мне кофе.

— О боги, боги! Ты что же, спрашивала его в кафе, среди толпы народа?

— Да, а что?

Марен плюнула и мысленно простилась со своими денежками. Потом пожалела: все-таки целых сто кругленьких! И дала Говарду совет:

— Карина еще невинна и не понимает намеков. Ей все нужно объяснять прямо. Прижми ее где-нибудь в темном углу да похватай за сиську. Иначе проваландаешься еще лет десять, пока она догадается завернуть подол.

— Спасибо, понял, — воодушевился Говард.

И вот теперь он вел Карину обедать в ближайшую кафешку и прикидывал, как бы заманить ее в темный угол. Трудно найти сколько-нибудь интимную обстановку в обеденный перерыв. Придется отложить дело до вечера… О! Идея!

— Пойдем вечером в кино? — спросил он у девушки между заливным из уманов и стаканом касанского белого.

— Ладно, пойдем, — сразу согласилась Карина. Настолько легко и без всякой задней мысли, что Говарда досада взяла. Тратишь на нее большие деньги (обед, кино, потом такси еще!), и никакого толку! Надоело. Сегодня он всего добьется. Всего, чего хочет. Даже если эта дуреха будет упираться.

--

Мы больше не ездим по дорогам.

Мы научились летать, как птицы,

И летаем, куда вздумается, оторвавшись от земли;

Но мы не стали ближе к небу,

А дороги трескаются и зарастают травой.

Оревалат Аартелинур

"Дорога"

из сборника "Отрывки из жизни"

--

Они вышли из конторы на стоянку летучих такси. Говард окинул машины надменным взглядом, выбирая, какая поприличней, и упустил Карину из виду. А она уже подскакивает к облезлому зеленому в дурацкий красный горох флаеру (Говард в жизни бы на таком никуда не поехал!), засовывает голову в кабину и щебечет о чем-то со здоровенным черномазым турепанином. Потом машет рукой: поехали, мол!

Говард нехотя забрался в жалкую потрепанную машину.

— Не могла найти флаер поприличней! — проворчал он.

— Да брось, Говард, нормальная машина, раскрашена весело. И знаешь: за рулем мой знакомый! Он иногда меня подвозит, правда ведь?

— Вэрно, — отозвался черномазый, не оборачиваясь. — Куда вэзти, млодые луди?

— Синематрон, — надменно бросил Говард. И зашептал: — Веди себя прилично, Карина! О чем можно разговаривать с этими людьми? Какие знакомые могут быть у приличной артолийской девушки среди, прости Создатель, турепни белоглазой? Ты в уме ли, дорогая?