Наталья Егорова - Парадокс лжеца Страница 3

– Это была глупая затея, глупейшая, слышишь? Кто мешал зафрахтовать аэроба, чтобы он снял нас с верхушки скалы? Кто мешал нам взять веревку? Зачем мне сдалась эта чертова Чаша, если гораздо проще закинуться сверхдозой и отбыть в нирвану? Почему я выбрал такой идиотский способ убить себя, который годится только для уродов, ты не знаешь, шизза?

Она молчит, но мне кажется, что я слышу ее дыхание.

– Ты многих провожала наверх?

– Многих, - отзывается она слева, и снова нелогично добавляет, - ты первый.

Испуганный человечек внутри меня съеживается от ужаса, чувствуя бездну под ногами, но тот, что снаружи хохочет, охваченный эйфорией близкого падения.

– Я всегда вру! Это про тебя.

Она молчит так долго, что я успеваю подняться еще на полметра.

– Я всегда говорю правду, - слышу я за спиной.

Она что, умеет шутить?

– Что я увижу в Чаше?

– Будущее.

– Чье будущее, шизза? Я ведь умру! У меня нет будущего!

– Есть.

– Ты нарочно каждый раз возражаешь мне, да?

– Это правда, - доносится из-за плеча. - И это ложь.

Я смеюсь и ползу по скале к облакам. Отпустить руки, встретиться с землей, так и не заглянув в Чашу - кажется сейчас забавной шуткой. Шизза обгоняет меня, я задираю голову и вижу четыре зрачка, словно впитавшие солнечный свет.

– Она уже видна.

Я поднимаю глаза к небу. Я вижу, как в облаках отражается поток невыносимо изумрудного света, и задыхаюсь от предчувствия невозможного.

Кажется, в следующую секунду я уже переваливаюсь через край, раздирая кожу на колене острой бровкой. Впереди глубокая, как жерло вулкана, шахта и на дне ее... вот сейчас... я увижу...

Я заглядываю внутрь.

И слепну от нестерпимого блеска миллионов изумрудных граней.

И умираю - целую вечность.

***

Солнце ушло, и Чаша потухла. Я смотрю вниз и вижу на дне жерла вогнутую поверхность зеленоватого кристалла. Просто камня: необычного, но не сверхъестественного.

Я добрался до нее и ничего не увидел. Ни-че-го.

– Чаша не показывает будущее, - безмятежно сказала шизза.

– Но какой смысл?

Изумрудный свет отражается в четырех зрачках.

– Она красива.

– Красива? Красива? - я срываюсь на вопль, но ничего не могу с собой поделать. - Ты хочешь сказать, что этот кусок камня стоит смерти только потому, что он красив?

Шизза наклоняет голову и становится похожей на птицу в синих перьях.

– Стоит, - говорит она и тут же опровергает сама себя. - И не стоит.

– Я не вернусь! Я не смогу вернуться, понимаешь?

В этот миг я забываю, что она пошла со мной и, значит, тоже обречена.

– Не сможешь, - соглашается шизза.

– Я думал, что я увижу! Я поднимусь над всем этим, потому что буду знать!

– Ты будешь знать.

Я, наконец, встряхиваю ее за плечи: она кажется тряпичной куклой в моих руках, словно под кожей нет ни единой кости. Отвращение заполняет меня до отказа, заставляя трясти ее все сильнее.

Она покорно закрывает глаза. Голова мотается на тонкой шее, губы приоткрывают мелкие неприятно розовые зубки.

Я швыряю ее к Чаше. На секунду мне кажется, что она упадет прямо в изумрудную сердцевину, но шизза нечеловечески изворачивается и остается на краю. Подтягивает колени к подбородку, безмятежно смотрит на меня четырьмя дырами зрачков.

Я понимаю, что мог бы убить ее. Но это кажется столь бессмысленным, что я только плюю под ноги, вкладывая в плевок все презрение к миру.

И ложусь на спину. Небо давит мне на грудь, мешая дышать. Я представляю, что это начало конца, и меня охватывает жуть пополам с восторгом. Воздух холоден и так сух, что царапает ноздри.

Я переворачиваюсь на живот, раскидываю руки, обнимая равнодушный камень. Площадка у Чаши - идеально плоская поверхность с большую комнату. Мне остался последний выбор: умирать долго и мучительно от жажды или шагнуть с кончика пальца скалы - полетать напоследок.

Или, может быть, броситься внутрь Чаши на радость следующим самоубийцам?

Жаль, не взял с собой дури.

– Как тебя зовут? - спрашиваю я.

– Шизза.

– Нет, тебя саму?

Она плавно пожимает плечами.

– Шизза.

– Шизза... - я произношу это слово, как впервые. - Почему ты раньше не сказала, что Чаша не показывает будущее?

– Чаша показывает будущее.

– Мне надоело играть в эти игры, детка. Ты знала, что я ничего не увижу, так?

– Да.

– Почему не предупредила? Почему ты сама поперлась на эту чертову скалу, если знала, что это аттракцион уродский, и Чаша ничего не показывает.

– Чаша показывает. Я знала, что ты увидишь.

Я выдыхаюсь. У горизонта видна полоса огней далекого города. Там сегодня живут без меня... Мелкий камешек впивается мне в щеку, и внезапной догадкой перехватывает горло.

– Шизза, - шепчу я. - Ты видишь будущее?

– Вижу.

– Ты сама. Без Чаши. Вы все видите будущее, правда?

– Правда.

– Тогда почему ты все время врешь? - голос звучит жалобно, но мне плевать. - Где ты врешь и когда говоришь правду?

– Нет правды. Нет лжи. Все ложь, и все - правда: есть очень много будущих. Любое будущее - правда.

Парадокс шиззы: я всегда лгу, когда говорю правду. Звезды давят сверху колючими обломками изумрудного кристалла.

– Ты что же, видишь любое будущее?

– Любое.

– А как отличить, какое из них настоящее? Какое будет?

– Все настоящие.

– А прошлое, шизза? Прошлое - тоже любое?

– Любое.

– Но ведь прошлое было одно. Оно уже было, уже произошло.

– Было множество прошлых, - холодно возражает она.

Это непостижимо, но я стараюсь постичь. Я растворяюсь в бездне нескончаемой вереницы прошлых и будущих, я словно заглядываю в бездонный глаз вечности.

И возвращаюсь на скалу, когда пальцы леденеют от холода.

Я больше не хочу умирать.

– Шизза, - зову я. - От чего зависит будущее?

– Оно не зависит, - с готовностью отзывается она. - Оно просто есть.

– Любое будущее?

– Любое.

– И есть будущее... - я запинаюсь, - где я не умру?

– Есть.

Я понимаю, что невыносимо хочу жить. До судорог, до звериного воя, рвущегося сквозь стиснутые зубы. И знаю, что с издевательски задранного в небо пальца не спуститься.

– Как... как мне выжить, скажи, шизза... Ты должна знать, ты же видишь! Как нам спуститься вниз?

Ее лицо - фарфоровая маска куклы, нечеловеческие глаза безмятежны.

– Все ложь, - говорит она. - Правда - это ложь. Чаша, скала, я, ты - ложь.

Я не понимаю. Я мучительно не понимаю, что говорит это чудовище с лицом воскового манекена. Я готов придушить ее за этот равнодушный голос, раз за разом изрекающий несочетаемое.

– Что это значит? Что?

– Твоя жизнь - ложь. Твоя смерть - ложь. Возможно все...