Борис Сапожников - Театр под сакурой Страница 3

— А на вашей репутации есть пятна? — поинтересовался Бо Цзыю, вполне правильно понявший слово «анкета», не став переспрашивать на этот раз.

— Происхождение подвело, — усмехнулся я, — родственники в эмиграции. И тот факт, что я один из первых комсомольцев, меня бы не спас.

— Молодой человек, — наконец, вынул руку из-под плаща Бо Цзыю, — я всё ещё не совсем доверяю вам, однако у меня есть дело, которое я мог бы вам поручить. Оно, не буду врать, практически обречено на провал, но в некотором смысле весьма важно для всего, как вы выразились, молодой человек, нашего дела.

— Надеюсь, всё же не сортиры чистить, — усмехнулся я.

— Отнюдь, — поддержал полушутливый тон Бо Цзыю. — На днях через Харбин будет проезжать японский генерал Усуи Итиро. Мы собираемся устроить на него покушение — это будет хороший щелчок по носу оккупантам.

— Но ведь за ним последует жестокая расправа, — сказал я. — Японцы не простят вам такого щелчка.

— Плевать, — отмахнулся Бо Цзыю. — Это будет наш последний удар по японцам, после него мы уходим в Китай, там люди на самом деле воюют с японцами. Уйдём к Чану Кайши или Мао Цзэдуну в горы. После устранения генерала Усуи, приходите сюда, я буду ждать вас. В случае, если всё пройдёт удачно и вы останетесь живы, отправитесь с нами в Китай.

Я понял, что никуда мне прийти будет не суждено. Не настолько наивен, чтобы верить, что Бо Цзыю будет ждать меня тут со своим деревянным веером и карманными часами. Он отправлял меня на верную смерть, но ведь именно для этого я к нему и пришёл.

Китайские, вернее маньчжурские, борцы с японскими интервентами были больше похожи на обыкновенных бандитов. Одетые в традиционные китайские одежды, кое-кто с элементами военной формы, они расселись на ящиках без маркировки и осматривали свой нехитрый арсенал. Несколько револьверов, отлично знакомых мне ревнаганов, мой новенький ТТ, прихваченный во время побега из части и одна японская винтовка Арисака в не самом лучшем состоянии. И у каждого было несколько видов самого устрашающего холодного оружия — темнели деревянные ручки, тускло поблёскивали стальные лезвия. Лучше бы пару гранат нам или хоть один автомат, вот тогда можно было б поговорить с охраной генерала Усуи. А так — никаких шансов. Тем более, что охрана эта, скорее всего, уже знает о грядущем нападении, среди ребят с такими откровенно уголовными рожами не может быть хотя бы парочки стукачей.

Я погладил пальцами коробочку с полустёршейся золотой хризантемой на крышке. Сейчас именно она была залогом моей жизни, а вовсе не пистолет. Стрелять я, всё равно, не собирался. Однако, когда в ворота склада, где мы сидели, постучали условным стуком, я снял ТТ с предохранителя и дослал патрон в патронник. Остальные тоже готовились к бою, взводя курки револьверов и позвякивая своим холодным оружием.

Засаду на генерала Усуи устроили в большом складе при железной дороге, мимо которого должен был пройти генерал, сойдя с поезда. Он ехал с инспекцией по Маньчжурии, проверяя расквартированные тут части Квантунской армии и собственные вооружённые силы Маньчжоу-го. А уж тут, в Харбине, он должен был работать особенно тщательно, ведь это же практически приграничная зона с СССР. Так что без сильного конвоя генерал Усуи никуда не отправится, а ждать этот самый конвой будет на вокзале со своим личным отрядом, вроде телохранителей.

Ворота склада, к которым практически вплотную подогнали вагон генерала, вроде как по ошибке, распахнулись, и из него выскочили бойцы Бо Цзыю, на бегу стреляя из ревнаганов и Арисаки, со зверскими рожами размахивая холодным оружием. Я же зажал в левой руке коробочку с хризантемой на крышке, и нырнул за самую большую гору ящиков.

Самого боя я, конечно же, не видел, но вполне мог распознать, что именно происходит по звукам. Разрозненные выстрелы китайских партизан сменились сухим треском винтовок — солдаты генерала Усуи давали практически слитные залпы, как в XIX веке. В считанные секунды пули выкосили китайских партизан, а когда склад наполнился отрывистой японской речью и размеренным топотом сапог, я решил, что пора выходить.

Стоило мне только выглянуть из-за ящиков, как тут же в грудь мне уставились штыки японских винтовок. Наверное, только вскинутые над головой руки и ТТ, который я держал ручкой вперёд, спасли мне жизнь.

— Стой! — рявкнул парень с сержантскими погонами, старший по званию среди вошедших на склад солдат. — Не шевелись! Кто такой?!

— Русский офицер, — отвечал я на том ломанном японском, каким владел, — мне надо видеть дайсё Усуи.

— Зачем? — в той же короткой манере спросил сержант, делая знак головой одному из своих солдат, и тот забрал у меня ТТ.

— У меня к нему дело, — выдавил я фразу, которую с трудом удавалось построить нормально, когда в грудь уставились остро отточенные лезвия штыков и чёрные дула винтовок.

— Что тут такое? — за спинами солдат возник офицер. — Почему остановились?

— Вот русский, тюи, — доложил, не оборачиваясь и не опуская винтовки, сержант, — говорит у него дело к дайсё. Оружие сдал сам.

— Пристрелите его, — отмахнулся офицер, отворачиваясь.

— Не делайте этого, чу-и! — выкрикнул я. — У меня дело к дайсё Усуи! Я должен видеть его!

— Какое ещё дело? — скучным голосом произнёс офицер.

— Прикажите своим солдатам не стрелять, — сказал я. — При мне нет никакого оружия, ни бомбы.

— Опустите винтовки, — кивнул офицер, оборачиваясь-таки ко мне. — Но если что, будьте готовы по первому сигналу пристрелить его.

— Хай! — рявкнул сержант, опуская винтовку, но не сводя с меня подозрительного взгляда. Его солдаты поступили так же.

Я вынул из кармана коробочку с золотой хризантемой на крышке и протянул её офицеру. Тот отодвинул плечом сержанта и внимательно вгляделся в неё, только после этого взял в руки, взвесил в ладони и открыл. Ещё дольше смотрел офицер на содержимое коробочки, а после с хлопком закрыл и махнул рукой солдатам — кончайте. Но я среагировал быстрей. Первым вывел из боя сержанта, озвучившего команду гортанным выкриком «удэ!» или «утэ!». Ударом ноги выбил из его рук винтовку и, как учили в классе английского бокса, впечатал кулак в скулу сержанта, отправив его в глубокий нокаут. Следом дошла очередь и до неосмотрительно отвернувшего офицера. Он не успел даже коробочку с орденом в карман спрятать, когда я настиг его мой удар, пришедшийся точно в основание черепа. Фуражка слетела с головы молодого офицера, и он ткнулся носом в пол склада. Солдаты же, лишённые командования, затоптались на месте, толком не получив никаких приказов, не знали, что делать. Инициативу взял на себя солдат с тремя жёлтыми звёздами на погонах. Он вскинул винтовку, но я снова опередил его, схватил оружие за ствол и вырвал из рук. Некоторых усилий стоило мне не перехватить винтовку и не ткнуть противника штыком в ответ, как учили уже в Красной армии. Но я справился с собой и только толкнул, даже не ударил, солдата со звёздами на погоне в грудь. Тот споткнулся и рухнул куда-то на ящики. Тут на меня ринулись и остальные. Я отскочил назад, закрываясь отобранной винтовкой, судорожно вспоминая приёмы борьбы дзюдо, ставшей весьма популярной в Красной армии благодаря Василию Сергеевичу Ощепкову. Не сказал бы, что овладел ею в совершенстве, однако кое-что всё же воспринял и теперь пытался применить на практике. Однако колоть меня штыками никто не собирался. Солдаты вскинули винтовки, щёлкнули затворами, я вскинул свою, закрываясь насколько возможно, и понимая, что это меня не спасёт.