Анна Алмазная - Целитель судеб Страница 3

   - Думаешь, она его защитит?

   - Она обещала, - выдавил тогда Рэми.

   - Она любит обещать... но никогда ничего не делает...

   Это было последним, что Рэми помнил. Тогда внезапно окрасились окна красным, вождь вздохнул огорченно, и Рэми внезапно перестал чувствовать боль.

   А потом был успокаивающий голос богини, мягкое возвращение в собственное, уже исцеленное тело, и слова... слова... Опять слова и ничего кроме слов. Богиня любит его? И в очередной раз дала ему умереть, да как умереть? В этой проклятой Виссавии всех так "любят"?

   Вождь, несмотря на свое безумие, был прав - в этой Виссавии никому доверять нельзя. Тем более, нельзя доверять богине, которая так легко играет с их судьбами.

   - Мне надо идти, - сказал Рэми, выхватывая у хранительницы тунику и запоздало устыдившись своей наготы. Впрочем, к чему стыдиться наготы перед слепой женщиной?

   - Что это за знаки на своде? - спросил Рэми, поспешно одеваясь.

   - Древний язык. Виссавийцы о нем уже почти забыли.

   - Чего ты опять хочешь? - спросил Рэми, завязывая на талии широкий пояс.

   Виссавия справлялась с оживлением телохранителя гораздо лучше Мираниса - Рэми не чувствовал даже тени усталости, лишь мышцы слегка ныли и пока отказывались до конца слушаться.

   - Ничего, - пожала та плечами.

   - И я могу вернуться к принцу? - резко спросил Рэми, чувствуя, что его снова затягивают в словесную перепалку. А в словах он был не сильно-то силен. Он любил действовать.

   - Ты тоже хочешь оставить меня одну? - гораздо тише спросила хранительница. Впервые в ее голосе Рэми уловил усталость, и ему на мгновение стало стыдно. Но Рэми тотчас же вспомнил о Мире, до которого в любой миг мог добраться Элизар, и посмотрел на хранительницу уже иначе, с легким презрением.

   - Хочешь оставить моих сестер на милость безумца?

   - Ты хотела сказать - вашего вождя, - ответил Рэми, поднимаясь с алтаря и становясь босыми ногами на неожиданно теплый пол. - Я должен вас пожалеть? А кто пожалеет меня? Принца? Мою семью? Или ты думаешь - я игрушка? Меня можно безнаказанно убивать? И так убивать? Верни меня к Миранису, и мы уйдем из Виссавии. С меня хватит. И если выбирать между дракой с Элизаром или Алкадием я выберу Алкадия. Безопаснее будет.

   Рэми ловко натянул штаны и легкие, домашние сапожки. Потом подвязал волосы тонким шнурком, чувствуя себя с каждым мгновением лучше. Он сам не понимал, к чему сидит здесь и слушает хранительницу, когда ему необходимо бежать к Миранису.

   - Иди, - неожиданно легко согласилась хранительница. - Но сначала посмотри на это.

   Она внезапно коснулась пальцами висков Рэми, и раньше, чем он успел неосознанно отшатнуться, вокруг вновь потемнело.

   Когда мрак развеялся, Рэми сообразил, что находится уже в другом зале: меньшим, щедро освещенным солнечными лучами. На некоторое время Рэми ослеп. А когда его глаза привыкли к яркому свету, замер: в нескольких шагах от него, у ведущей наверх широкой лестницы, стоял вождь.

   Белоснежные одежды дяди были выпачканы пятнами крови, длинные, черные волосы растрепались, в глазах серебром горело безумие, смешанное с его силой.

    Рэми неосознанно отшатнулся, шагнул назад и остановился, услышав голос хранительницы:

   - Он тебя не видит.

   Вождь наклонился над лежавшей у его ног фигуркой, наматывая на палец черный локон. Фигурка задрожала, а Элизар, опустившись перед ней на корточки сказал:

   - Теперь ты тоже меня стыдишься?

   - Пощади, - плакала фигурка, в которой Рэми с трудом узнал Рину.

   Она пыталась отползти в сторону, но рука вождя удержала ее за запястье, заставляя остаться на месте.

   - А зачем? - усмехнулся вождь. - Мне понравилось причинять людям боль. Это гораздо приятнее, чем им помогать. Да, моя сестренка, теперь меня никто не остановит. А ты готовься к судьбе обычной женщины. Если тебя только осмелится кто-то излечить... кто-то защитить, он умрет.

   - Ты мой брат, прошу...

   - Я ничей брат. А ты - моя новая игрушка. Ты так смешно плачешь, что мне интересно тебя мучить.

   Вождь медленно поднялся, отвернулся и пошел к ступенькам. С каждым шагом кровь сходила с его одежд, оставляя их ослепительно-белыми, а на улице все громче и громче взвывала буря, пытаясь ворваться в огромные, стрельчатые окна.

   Рина сжалась в комок, затряслась от рыданий. Рэми хотел подбежать к ней, но раньше, чем он шаг успел сделать, из перехода выскользнул в залу Арам. Мальчишка-советник вкрикнул и бросился к Рине, но остановился, когда его зло одернули:

   - Не смей мне помогать, не хочу, чтобы он и тебя...

   - Моя госпожа, - бледнел Арам.

   - Ничего, - Рина, перестав рыдать, с трудом поднялась на ноги, пряча изувеченное лицо под капюшоном белоснежного плаща. Пошатываясь, направилась к лестнице. Арам не двигался. У ступенек она остановилась и сказала:

   - Надеюсь, что он убьет меня скоро и быстро, не как этого мальчика. Никому не рассказывай о том, что видел... я не хочу, чтобы мне сочувствовали. - Рина пошатнулась и задрожала от рыданий.

   Арам вновь метнулся к ней, но остановился, услышав:

   - Нет! - в голосе Рины билась истерика. - Не тронь меня! Пусть никто меня не трогает... Мне никто не поможет!

   Вокруг все подернулось рябью, и Рэми вновь вернулся в храм богини. Долгое время он так и стоял, глядя в пол невидящим взглядом. Он вспоминал свежий шрам на щеке Арама, его усталые, опустошенные глаза, дрожащие губы. Он видел перед собой трясущиеся плечи Рины и слышал бесконечно повторяющуюся фразу: "Мне никто не поможет!"

   - Что я сделаю? - шептал Рэми, чувствуя, как окатывает его с головой бессилие. Просто уйти из клана? Забыть и о Рине, и об Араме? А он сможет? Теперь, когда это увидел? Когда услышал ее тихое: "Мне никто не поможет!" Когда понял, наконец-то, как больно бьет по виссавийцам безумие Элизара. Его дяди...

   - Что я сделаю? Что?

   Рэми посмотрел на хранительницу, пытаясь на ее беспристрастном, лишенном глаз лице найти ответ на свой вопрос. И он нашел, достаточно быстро. Только ответ ему не понравился, и Рэми передернуло от собственных мыслей:

   - Хочешь, чтобы я убил его и стал вождем Виссавии?

   - Если другого пути нет... - холодно ответила хранительница. - богиня не будет возражать.

   - Ты говоришь это так просто? - искренне удивился Рэми.

   - Он же убил... тебя.

   Рэми опешил: ее лицо все так же было спокойно, как будто в этом храме они обсуждали нечто незначительное, а не убийство вождя Виссавии. Неужели она настолько бесчувственна? Но она же человек. Или в этой проклятой Виссавии уже не осталось людей?