Николай Степанов - Дар синего камня. Дилогия (СИ) Страница 30

Ярость клокотала до тех пор, пока не понял, что она специально старается довести меня до бешенства. Одно было непонятно – зачем? Хочет, чтобы сын набросился на мать… свою?

«Ну уж нет, с женщинами я никогда не дрался. Тем более…»

– Я полагаю, что и моя смерть вас не особо так огорчила бы?

– А чем ты лучше его?

– Я хуже. Гораздо хуже. Не такой честный, не такой порядочный, люблю женские ласки – наверное, в детстве недополучил. Разгильдяй, добрых дел на счету раз-два – и обчелся. Но отца всегда любил. Он настоящим человеком был, а не дешевкой вроде вас.

– Что ты знаешь о настоящих людях, сосунок? Ты их и не видел никогда.

– Зато уж вы явно повстречали всяких немало. И результат, что называется, на лице, если эту маску можно так назвать.

– У меня в жизни было все, мальчик. Есть что вспомнить.

– Здесь главное слово – «было». И это в сорок два года! Но если вы так ненавидели моего отца, почему не разделались с ним раньше? Знали ведь, где он живет.

– Да если бы он не всплыл тогда на горизонте, да еще в качестве директора благотворительного фонда, я бы до сих пор и не вспоминала о существовании некоего Зайцева. Я вычеркнула его вместе с пятью годами из своей жизни. Значит, со мной он в Москву ни ногой, а теперь – будьте любезны? И директорская должность вполне устроила! Разве такое можно простить? А тут все одно к одному – и месть, и выгода. Две тысячи баксов на дороге не валяются. Мне еще и Раискина тысяча перепала после того, как бандиты прямо на Ленинградском ее пристрелили, – мертвым деньги без надобности.

– Значит, все из-за денег?

– Конечно. Я ведь и тебя сюда выманила не просто так. Думаешь, мне Женька действительно что-то для тебя оставил? Наивный.

– Что было в газировке? – Я снова поднялся.

– Думаю, что на этот раз действительно снотворное. Тем мужикам ты, видать, шибко нужен живым.

– А не боитесь, что они сразу уберут свидетельницу? Подчистят, так сказать, за собой.

– Я надеялась, что это сделаешь ты. Жизнь мне уже давно не в радость… Но ты такой же, как папаша, чистоплюй. Ладно, не получилось – тоже не страшно. За тебя обещали сразу три дозы дури принести.

– Ну вы и стерва – мать моя!

– Какая есть, сынок. – Она допила остатки коньяка. По-видимому, он тоже являлся частью ее гонорара. – Слушай, а ты чего до сих пор на ногах? Мне сказали, что через десять минут снадобье подействует. А ну спать!

– Двадцать лет назад меня надо было спать укладывать, а сейчас уже поздно. И вас опять обманули. Думаю, и наркотик не принесут.

– Уже принесли, – раздался мужской голос, и я сразу почувствовал тяжелую руку на своем плече.

В кухню вошли двое. Один сразу перекрыл доступ к окну, второй встал рядом. Оба носили знакомые мне очки с зеркальными стеклами.

– Видишь, сынок, мир не без добрых людей. Обещали за тобой прийти и пришли.

– Молодой человек, – обратился второй, – предлагаю выпить водички на дорожку. И тебе будет хорошо, и нам спокойнее.

Во рту к этому времени пересохло до такой степени, что не узнавал собственного голоса:

– Всякую синтетическую гадость не употребляю. У меня от нее изжога.

– Тогда придется прибегнуть к менее приятной процедуре.

Я не успел сообразить, что именно он собирался сделать, как раздался негромкий хлопок, затем другой. Мужик, что стоял у окна, начал медленно оседать на пол, второй свалился прямо к моим ногам. В его ладони я успел разглядеть шприц.

Не ожидая третьего хлопка, кинулся из кухни. Скорее прочь отсюда. Однако на пороге остановился. Где гарантия, что снаружи меня не ждут?

«Она им еще и ключи от квартиры дала? Совсем баба с головой не дружит!»

Вытащил из замочной скважины ключи и закрыл входную дверь. Выскакивать из подъезда желания не было, как, впрочем, и оставаться здесь. Вспомнил недавние слова Ильи о чердаке. Через него можно было перейти в другой подъезд.

– Эй, Семен! Ты где? – раздалось из кухни. – Чего спрятался? Нет тут никого.

Я осторожно вернулся назад.

– Дохляков бояться не стоит. А вот то, что они «лекарство» мне приволокли, это хорошо. Даже в таблетках.

У трупов были вывернуты карманы.

– Уже обыскали?

– Конечно. Просто не успела заметить, когда он «колеса» на подоконник выложил.

Женщина наполнила стакан газировкой и запила «лекарство».

– С ума сошли?! Оно же убьет вас.

– Хочешь вызвать «скорую»? Попробуй. Они все равно не успеют. А просыпаться в мои планы не входит. Устала я от этой жизни.

Я уже потянулся к трубке телефона, как вдруг увидел, что с хозяйкой начали происходить неожиданные перемены. Морщины разгладились, руки перестали трястись. Минуты не прошло, – на месте опустившейся старухи стояла молодая красивая женщина. Такой она была на фотографии домашнего альбома.

– Чего уставился?

Даже голос преобразился, и она сразу заподозрила нечто странное. Ляля посмотрела на свои руки, коснулась ими лица. Затем с испугом взглянула на меня:

– Зеркало есть? Я здесь давно все поразбивала, чтобы морду свою не видеть.

Я достал подарок Ильи.

– Ну как я тебе? – Она приосанилась и, несмотря на ветхую одежду, стала похожа на кинозвезду.

Мельком взглянув в зеркальце, чуть не ахнул. Ее цветок распускался. Скрученные лепестки разворачивались во всей красе и увеличивались в размерах. А диск! Вначале он мне показался черным, присмотревшись, заметил небольшие полупрозрачные зоны. Центральную часть цветка плотным слоем покрывала грязь. Такого запущенного случая я еще ни разу не встречал. Незначительные потемнения хрустальных дисков попадались, но у Ляли… Кто-то очень постарался, покрывая некогда прозрачный кружок липкой жижей.

«Что за таблетки? Из-за чего такие метаморфозы?!» – На время я забыл и о трупах, и о стрельбе в кухне.

– Теперь понял, чего твой отец по собственной глупости лишился?

Я, не отрываясь, смотрел в зеркало. Лепестки вдруг засияли до рези в глазах, покрытие диска пошло трещинами и начало осыпаться, очистив прозрачное тело диска. В этот миг казалось, что убогая кухня стала огромным светлым залом, исчезли дурные запахи, появилось ощущение легкости, будто за спиной выросли крылья…

Неожиданно прозвучавшие слова Ляли заставили меня вздрогнуть:

– Семка, извини меня за ту боль, которую я причинила и отцу, и тебе. На, держи. – Она протянула свой паспорт. – Наследников у меня нет, так что квартира твоя. Прости за все.

На ее красивом лице появились слезы, и в этот миг по ушам ударил звон лопнувшей струны. Сияющее обрамление ее цветка взорвалось, а сама женщина повисла у меня на шее.