Вера Камша - Сердце Зверя. Том 2. Шар судеб Страница 30

– Это не мое дело. Напиши отцу.

– Напишу, но сейчас вам с Окделлом лучше не разговаривать. Он… Понимаю, что это глупо, но он ревнует, а у ревности очень мало мозгов и очень много зубов.

– Любимая мамина поговорка. – Лицо Эрвина просветлело, как в начале разговора, такого странного и такого нужного. – Ты меня заставил пожалеть своего герцога. Я посмотрю на него еще раз и с дороги тебе напишу, но судьба Окделла – дело будущего, вы оба должны до него дожить. Алва без веских на то оснований не лишил бы нас резервов, а вас – свободы. Здесь трудно думать о дурном, но доски, ставшие одной из причин несчастья в Доре, накануне были крепкими. Так, по крайней мере, утверждает Придд, заметивший в Доре ребенка, который не отбрасывал тени.

– Я тоже видел эту девочку, – признался Робер. – Несколько раз. Она появилась в Ружском дворце, когда судили Ворона. Я встречал ее и раньше, только думал, что брежу. Это случилось в Алате перед тем, как я столкнулся с Осенней Охотой. Я рассказывал об этом господину Райнштайнеру, когда он меня арестовал. Похоже, барон мне не поверил, я и сам себе не верю…

– Ты меня весьма обяжешь, если расскажешь об этом мне, но сперва проясним с гоганами. Девушка, которую вы поручили герцогу Придду, ожидала несчастья на шестнадцатый день после коронации, но ничего не произошло. Ничего, что было бы заметно. Это так?

– Как будто… Разве что в Нохе появились призраки. Такие, как в Лаик. Сначала я думал, что они приснились сестре, но о них говорят многие. Звонит колокол, монахи выходят на площадь перед храмом… На ту площадь, где сперва растерзали Айнсмеллера, а позже погибли Альдо и Моро, но тогда призраки уже появились. – Неужели в бреду он видел Ноху или это была Дора? Старые аббатства так похожи – глухие стены, плесень и холод.

– Я бы хотел на них взглянуть, но беженцы ждать не будут. Возьми это на себя. Я не слышал, чтобы призраки куда-то перебирались, но что сумел Валтазар, могут и монахи Лаик… Если это они, их мог привлечь оживший монастырь, а вдруг это другие? Проверишь?

– Конечно. И Лаик, и Ноху. Я тебе напишу.

– Письмо передашь с моим человеком, он будет у тебя недели через две с новостями о беженцах и Окделле, а сейчас расскажи-ка мне о договоре с гоганами.

– Еще были «истинники», – твердо сказал Робер. – Они хотели заполучить Ноху, и они же убили епископа Оноре и магнуса Славы Леонида. Эрвин, как хочешь, но поедем к Данару или еще куда-нибудь. Здесь я не могу говорить о такой мрази.

Глава 12

Дриксен. Окраина Шека

400 год К.С. Вечер и ночь с 10-го на 11-й день Весенних Молний

1

Последний раз вздохнул орган, старенький священник дрожащим добрым голоском попросил немногочисленную паству думать о Создателе и сверять свои порывы с волей Его и ушел. Дядя Мартин чихнул и поднялся с отполированной благочестивыми задами скамьи, подавая знак племяннику и слугам. Можно было выходить, но Руппи, подчинившись вышеупомянутому порыву, решил порадовать знакомых с детства святых. Мартин пожал плечами и, грозно чихая, направился к выходу. Руппи, торопливо разделив купленные свечи между святым Рупертом, святым Олафом и… святым Ротгером, выскочил на улицу. Начинало смеркаться, и дядя громко – чуть громче, чем требовалось, – напоминал, что герцогиня будет волноваться. Руппи кивнул и вскочил в седло, надеясь на родича, но в глубине души терзаясь сомнениями.

Небольшой отряд буднично порысил к Восточным воротам. Городок тонул в поздней весне. Торговые и ремесленные кварталы весело подмигивали желтыми окошками, пахло сиренью и немудреной едой. В «Рогатом муже» лихо стучали кружками и распевали о том, как рыжий Клаус выбрал невесту, но никак не выберет новую шляпу. Захотелось свернуть и перекусить хотя бы хлебом с сыром. Руппи оглянулся на слуг, почесал нос, и тут зильбер начал припадать на заднюю ногу – Мартин был не из тех, кто идет за рыбой, позабыв о неводе.

Подкова держалась на двух ухналях,[5] и расхлябалась она раньше, чем следовало, но бывший адъютант старины Ади не растерялся. На ходу меняя диспозицию, он спешился и крикнул на помощь Франца. Мамин соглядатай воочию узрел почти отвалившуюся подкову и вместе с дядиным Вальхеном повел зильбера к кузнецу, сетуя на нерадивость ни в чем не повинного конюха. Второй надсмотрщик с тоской взглянул на вывеску и повернул к воротам – предупреждать герцогиню. Остальные, сияя, заворачивали к «Рогатому мужу» – Мартин решил использовать задержку для ужина.

– Мы еще успеем съесть заячье рагу, – с довольным видом постановил охотник. – Или тебе кусок в рот не лезет?

– Лезет, – не стал кривить душой Руппи, – и даже не один. Вот перед боем я есть не могу…

– Перед боем есть вредно, – одобрил дядя. – Хуже нет получить пулю в набитое брюхо. Тут, между прочим, есть второй выход – муж, он не просто так рога отрастил. Поедешь на Крабе, он двужильный, даром что бочить любит. Нипочем не догадаешься, что Краб к бойням и обратно мотался, а не сено хрумкал.

– Я быстро…

– Ты? – возмутился Мартин. – Так я тебя и пустил!

– Да что со мной может быть?

– С тобой – ничего, а со мной, если ты с Олафом в Эйнрехт удерешь, будет. Даже не знаю…

– Какой Эйнрехт?! Мы же не должны видеться до суда.

– Это ты сейчас помнишь, – отрезал охотник, – а поговорите – и забудешь.

…Когда, расправившись с рагу и обсудив-таки библиотечного Фридриха, они выбрались из кабачка, стены складов и мастерских почти слились с ночной тьмой. Луна, как нарочно, шмыгнула в облака, но Мартин в потемках видел едва ли хуже кошки. Руппи оставалось лишь держаться рядом. Выехать из города труда не составило, стража в Шеке у ворот появлялась лишь во время ярмарок – собирать пошлину. Пару минут рысью вдоль стены, и вот она, развилка, прямо – Фельсенбург, направо – бойни.

– Мы не рано? – шепнул Руппи, тщетно вглядываюсь в темноту.

– Вовремя, – утешил охотник. – Это они, похоже, запаздывают. Не споткнешься? Даже не знаю… Фонарь зажечь?

– Нет, я дойду.

Глаза не спешат привыкать к темноте, но место здесь ровное, утоптанное. Повернуть направо, пройти вдоль забора, пересечь площадку, на которой по осени коновалы осматривают скот… Если Диц все понял правильно, Олаф уже ждет у сараев.

– Фонарь дать? – Забавно все-таки смотреть на всадника с земли, особенно в темноте!

– Обойдусь. А если их там нет?

– Если нет, вернешься в харчевню, а я поищу.

Темнота понемногу распадается на землю, стены и пустоту. Кажется, ближе к забору что-то есть, что-то живое… Нет, тихо.

Руппи поправил шляпу, в последний раз оглянулся на Мартина и пошел по утрамбованной множеством копыт земле, от которой отреклись даже одуванчики. Вот и площадь. На всякий случай положить руку на эфес и замедлить шаг… Впереди вновь что-то шевельнулось. Вспыхнул огонек. Фигура в плаще с капюшоном держит потайной фонарь, чуть дальше, у сараев, стоит кто-то еще, выше первого и как будто худее. Света хватает лишь на то, чтобы вырвать у ночи силуэты, с дороги не увидишь даже отблесков.