Роман Афанасьев - Война чудовищ Страница 30

Рон возражал, но Сигмон напомнил ему, что, как бы ни сложилась судьба, сейчас они остались с пустыми руками, и у них теперь только один нож на двоих. Алхимик со вздохом согласился оставить разговор о судьбе до лучших времен, и они отправились искать оружие.

Оно нашлось быстро – у городских ворот стояла пустая караулка стражников, покинутая в страшной спешке. В ней осталось и оружие и припасы. Не так чтобы много, но друзьям больше было и не нужно.

Сигмон со вздохом выудил из груды праха обычный полуторный меч стражника и прицепил к поясу. Когда-то он дал себе слово, что больше не будет носить клинок. Тогда, давным-давно, он верил, что будет жить тихо, как самый обычный человек, и будет проводить дни, гуляя в лесу и любуясь озером. Но тогда он верил, что вампиры – обычный народ, окутанный древними легендами, и что среди них, как и среди людей, встречаются хорошие и плохие. Но это было давно. Времена изменились. Теперь перед Сигмоном вновь легла дорога, полная опасностей. И рисковать жизнью из-за старого обещания самому себе было просто глупо. О таких клятвах хорошо читать в древних легендах, восхищаясь благородством героев, а бродить по дорогам, кишащим грабителями и упырями, лучше с мечом.

Алхимик вооружился двумя длинными кинжалами. Тан не видел его в деле, но Рон выглядел крепким парнем, способным постоять за себя.

Раздобыв оружие, алхимик сразу повеселел и вновь вернулся к разговору о судьбе – к отчаянью Сигмона, отвыкшего от болтовни друга. Ронэлорэн верил: то, что должно случиться – случится обязательно. Он верил древним предсказаниям и легендам. Слухам и сказкам. И даже пытался рассказать кое-что, но Сигмон с досадой отмахнулся от пустых разговоров. Сейчас перед ними стояла более важная задача – выбраться из мертвого города.

За три страшных дня из города сбежали все животные, не выдержав соседства с изменившимися хозяевами. Те, что остались на привязи, умерли или умирали от жажды. Поэтому тан не рассчитывал найти здесь лошадь для Рона. Он решил, что они вдвоем поедут на Вороне – жеребец сильный и спокойно вынесет двоих. Но им повезло. В запертой конюшне рядом с одним из богатых домов они нашли молоденькую кобылку. В яслях у нее оставалось еще много сена, а рядом стояла полная до краев поилка. Кобылка была полна сил, но очень напугана. Рон, всегда ладивший с животными, мигом ее успокоил. Когда он вывел ее из конюшни и дал понять, что собирается ее оседлать и выехать из города, Сигмону показалось, что кобылка с облегчением вздохнула. Алхимик сразу дал ей имя Звездочка – в память о той, что когда-то купил ему Сигмон.

Друзья захватили из конюшни ячменя для лошадей, а потом, не мешкая, покинули город. Они торопились, опасаясь, что с наступлением темноты упыри выберутся из своего убежища и бросятся в погоню. Сигмон, правда, думал, что новообращенные еще не так подвижны и не так умны, как Старшие, и потому за пределами города им ничего не грозит. Но рисковать не хотелось, и теперь друзья вновь стояли на развилке: налево – Вегат, откуда утром приехал Сигмон, направо – Ташам, куда он направлялся. Сигмон остановил Ворона и взглянул на дорогу, уходящую в лес.

– Куда дальше? – спросил алхимик, поглаживая гриву Звездочки. – Куда ты собираешься отправиться теперь?

Сигмон посмотрел налево. Дорога, ведущая к городу мастеров, была пуста и темна. Там, в Вегате, остался один из упырей – покойный кузнец, укушенный новообращенными. От писца, разорванного в клочья, мало что осталось – бедняга даже не успел превратиться в упыря, и Сигмона он не беспокоил. Но кузнец... Страшно подумать, что он натворит, если его вовремя не остановят. Погибнет много людей, некоторые превратятся в кровососов. И тогда Вегат станет новым Сагемом – городом мертвых. Эту заразу необходимо выжечь каленым железом, пока она как чума не распространилась по землям Ривастана. И все же...

Сигмон посмотрел направо, на широкую дорогу, уходящую на юг, в приграничный город Ташам. Там он надеялся встретить Арли. Быть может, она живет там – между королевством людей и графством вампиров. Балансирует на границе, не в силах сделать окончательный выбор. Сигмон очень на это надеялся. Ему хотелось в это верить, как и в то, что наглый юнец не солгал и выложил от страха всю правду. Но при том тан понимал: все это может оказаться лишь пустыми надеждами. И все же... Если Арли еще не покинула Ривастан, то она в Ташаме. Или она там, или уже ушла в Дарелен, к своим кровным братьям и сестрам. К своему народу. В любом случае путь к ней вел через Ташам, и Сигмон решил, что больше не может ждать. На земли людей надвигалась беда, и если он не поторопится, то может случиться так, что у него больше не будет шанса увидеть Арли. Быть может, он завтра погибнет в бою. Быть может, его прикончит стая упырей, а может...

– Ташам, – сказал он и повернул Ворона направо.

– Отлично, – отозвался алхимик. – Там есть прекрасные лаборатории, лучшие на западной границе. Там я без труда разберусь с этим образцом. А то, знаешь ли, посреди дороги как-то не с руки копаться в зараженной крови упыря.

Сигмон молча ткнул каблуками Ворона. Тот возмущенно фыркнул и потрусил на юг, к Ташаму. Тан бросил взгляд через плечо на дорогу, ведущую в Вегат, и отвернулся. Город мастеров сам должен справиться с опасностью. Пусть надеются только на себя, он, Сигмон Ла Тойя, сделал для них все что мог. Чего он не мог, так это спасти весь Ривастан в одиночку. Он постарается спасти хотя бы самого себя, свой собственный мир, и это единственное, что он мог себе позволить. А Вегат... В конце концов люди многие века сражаются с нечистью, и – побеждают. Люди Вегата смогут постоять за себя. А если не смогут отстоять то, что получили по праву рождения, то заслуживают ли они той жизни, за которую не боролись и не проливали кровь?

Ворон почувствовал, как руки хозяина натянули поводья, снова фыркнул и пошел галопом.

– Не понимаю, почему мы должны тащиться к гробовщику на ночь глядя? – раздраженно бросил стражник Шмунс, загребая сапогами пыль.

Капрал Глум равнодушно пожал плечами. Как все полные люди, он обычно не беспокоился по пустякам. И волноваться не любил – это плохо сказывалось на аппетите. А им Глум очень дорожил. Обликом он больше напоминал отъевшегося повара – большой, круглый, с пухлыми розовыми щеками, в которых утонул нос картошкой. Он был так дороден, что в городской страже даже не нашлось кольчуги для него, поэтому Глум ходил в толстом кожаном колете, сшитом на заказ. Зато он был сильным, тихим и очень исполнительным. Именно это качество и сделало его капралом. Единственное, что огорчало его – патрулирование улиц. Приходилось много ходить, да еще вместе со Шмунсом. Увы, это было неизбежное зло – кроме Глума никто не соглашался стать напарником этого мелкого ворчливого грязнули.