Нил Гейман - История с кладбищем Страница 30

— Куда он девался? — спросила Мо.

Боб ругался и тряс ушибленной рукой.

Мо недоумевающе оглядела сумрачное кладбище.

— Он был тут. Ты видел.

Боб не отличался богатым воображением и развивать его сейчас был не намерен.

— Может, смылся?

— Никуда он не смывался. Он просто исчез.

У Мо воображения хватало: ведь это она была генератором идей. Волосы у нее зашевелились от страха.

— Что-то мне тут не по себе… Надо сматываться! — пискнула Мо.

— Я этого типа сейчас найду! — возразил Боб Фартинг. — И так отколошмачу!

У Мо засосало под ложечкой. Тени вокруг как будто задвигались.

— Боб… Я боюсь!

Страх — заразная штука. Он передается другим. Иногда достаточно сказать «боюсь», чтобы страх стал ощутимым. Боб тоже очень испугался. И молча бросился прочь. Мо наступала ему на пятки. Когда они выскочили на улицу, уже включали фонари, под которыми тени становились жутковатыми черными пятнами.

Они прибежали к дому Боба и включили во всех комнатах свет. Мо позвонила матери и со слезами потребовала, чтобы за ней приехали на машине, хотя идти было совсем недалеко.

Никт удовлетворенно проследил за ними глазами.

— Славная работа, милый. — сказал кто-то. Он обернулся и увидел высокую женщину в белом. — И поблек хорошо, и страху нагнал.

— Спасибо. — сказал Никт. — Я впервые опробовал страх на живых, в смысле, теорию-то я знал…

— Все вышло как нельзя лучше! — радостно заключила она. — Я Амабелла Перссон.

— Никт. Никто Оуэнс.

— Живой мальчик? С большого кладбища на холме? Правда?!

— Э-э… — Никт и не подозревал, что его знают за пределами собственного кладбища.

Амабелла заколотила в стенку гробницы.

— Родди! Портуния! Выходите! Гляньте, кто к нам пришел!

Их стало трое. Амабелла представила всем гостя, и Никт пожал еще две руки со словами: «польщен» и «рад знакомству» — Он знал, как здороваться с жителями всех эпох за последние девятьсот лет.

— Вот этот юный Оуэнс напугал детей, которые, без сомнения, того заслужили. — объяснила Амабелла.

— Отличное ты им устроил представление. — заявил. Родерик Перссон. — Кто они — низкие личности, достойные порицания?

— Пристают к младшим. — сказал Никт. — Забирают деньги и все такое.

— Нагнать страху — для начала весьма неплохо. — сказала Портуния Пересом, полная женщина, на вид гораздо старше Амабеллы. — А что ты заготовил на случай, если этого будет не достаточно?

— Если честно, я… — начал Никт, но Амабелла его прервала:

— По моему мнению, ему стоит заняться их снами. Ты ведь умеешь ходить по снам, правда?

— Точно не знаю. — сказал Никт. — Мистер Пенниуорт показывал, как, но я не… в общем, кое-что я знаю только в теории, и…

Портуния Перссон вмешалась:

— Снохождение — замечательно, но я предлагаю потусторонний визит. С этими хулиганами так и надо действовать.

— О-о… — растерялась Амабелла. — Потусторонний визит? Портуния, милочка, я не думаю, что…

— Вот именно что не думаешь. В отличие от других.

— Мне уже пора домой, — поспешно вставил Никт. — Обо мне будут беспокоиться.

— Конечно!

— Приятно было познакомиться!

— Приятного вам вечера, молодой человек!

Пока Амабелла и Портуния Перссон спорили, Родерик Перссон добавил:

— Позвольте напоследок осведомиться о здоровье вашего опекуна. Как он поживает?

— Сайлес? Хорошо.

— Передайте ему от нас привет. Боюсь, настоящий член Почетной гвардии вряд ли заглянет на крошечное кладбище вроде нашего. И все же… Приятно знать, что они есть.

— До свидания!

Никт не понял, о чем говорит Родерик, и решил обдумать услышанное позже. Он взял ранец с учебниками и с облегчением нырнул в тень.

Посещение школы не отменяло занятий Никта у мертвых. Ночи были длинными; иногда Никт не выдерживал, отпрашивался с занятия и ложился спать еще до полуночи. Впрочем, чаще он учился до утра.

В последнее время мистеру Пенниуорту не на что было жаловаться: Никт усердно выполнял задания и засыпал его вопросами. Сегодня ночью он хотел освоить потусторонние визиты и выяснял всякие тонкости — к расстройству мистера Пенниуорта, который сам ничем подобным не занимался.

— А как именно создать в воздухе струю холода? С устрашением я вроде бы разобрался, но как довести страх до ужаса?

Мистер Пенниуорт пыхтел, вздыхал и объяснял как мог — часов до четырех утра.

В школу Никт пришел совсем вареный. Первым уроком была история — этот предмет мальчику нравился, хотя ему часто хотелось поправить учителя: все было не так, по крайней мере, если верить очевидцам. Но в это утро Никту было не до того: он изо всех сил старался не заснуть.

Он сосредоточился на уроке и не обращал внимания ни на что остальное. Думал о Карле Первом, о своих родителях — мистере и миссис Оуэнс, — и первой семье, которую не помнил. Вдруг в дверь постучали. Весь класс и мистер Керби повернулись к двери и уставились на семиклассника, который был послан за учебником. А в руку Никта внезапно что-то вонзилось. Он молча поднял глаза.

На него сверху вниз смотрел ухмыляющийся Боб Фартинг, зажав в кулаке остро заточенный карандаш.

— Я тебя не боюсь! — прошептал Фартинг.

Никт посмотрел на руку: в месте укола набухла капелька крови.

После обеда Мо Квиллинг подошла к Никту в коридоре.

— Ты ненормальный! У тебя нет друзей.

— Я пришел в школу не ради дружбы. — честно ответил Никт. — Я пришел учиться.

Мо дернула носом.

— Ну, тогда ты точно больной. Никто не идет в школу учиться. Нас сюда посылают!

Никт пожал плечами.

— Я тебя не боюсь! — продолжала Мо. — Твои вчерашние штучки тебе не помогут!

— Ну и ладно. — сказал Никт и пошел дальше по коридору.

Может, зря он вмешивается — Где-то он ошибся, это точно. Мо и Боб уже о нем говорят, и, наверное, семиклассники тоже. Все на него косятся, показывают друг другу. Никта начали замечать, и это ему совсем не нравилось. Сайлес предупреждал, что надо держаться в тени и почаще блекнуть. Теперь всё изменилось.

Вечером Никт рассказал все опекуну. Сайлес отреагировал неожиданно резко.

— Ну как ты мог совершить такую… глупость! Я же говорил тебе, как ты должен себя вести. А теперь о тебе гудит вся школа!

— Что я должен был делать?

— Что угодно, только не это! Сейчас всё не так, как в старые времена. Тебя могут выследить, Никт. Найти. — Лицо Сайлеса оставалось неподвижным, как твердая порода над кипящей лавой. Но Никт чувствовал, что тот очень сердит. Он отлично знал своего опекуна и понимал, что Сайлес едва сдерживает гнев.