Дмитрий Казаков - Ночь судьбы Страница 30

Затопали сапоги, зазвенело дорогое оружие. Вельможи, кланяясь, выходили один за другим. Последним покинул комнату Айлиль. Во взгляде его затаилось непокорство.

– Мой повелитель, – как требует этикет, Межамир опустился на колено перед троном князя и склонил голову.

– Поднимись, – капризный дребезжащий тенорок мог принадлежать разве только мелкому лавочнику, но никак не владыке крупнейшего людского государства. Но, увы, голос этот – именно князя Ярослава, и Межамир всякий раз подавлял раздражение, слушая речи повелителя.

Маг встал, взглянул прямо на трон. Да, выглядит князь ужасно. Плешивый, лицо опухшее, в пятнах, руки заметно дрожат. И не старость тому виной – вон наследник стоит по правую руку отца, и парню всего пятнадцать лет. Пьянство превратило некогда могучего мужчину в дряхлую развалину. Началось это давно, сразу после победы в Славной Войне, как предпочитают называть в пределах Новгородского княжества то, что прочие именуют Войной Предательства. Межамир, да и другие маги, давно заметили, что князь спивается, но не мешали. Зачем? При слабом владыке легче управлять государством. Из-за чего пьет князь – тоже известно. Так и не смог простить себе удара в спину сородичам, не смог и не простил.

– Что прикажет повелитель? – спросил Межамир, раздвинув губы в равнодушной улыбке.

– Прикажу, – Ярослав на мгновение задумался, наморщил лоб. – Жалуются мне на тебя!

– И кто же? Неужто недруги, что завидуют тому, как я бескорыстно и верно служу государству нашему, князю и народу? – голос мага звенел от обиды, изображенной весьма натурально.

– Кто – не важно, – князь слегка нахмурился. – Но говорят, что многое сам решаешь, со мной не советуясь, – губы правителя обидчиво надулась. – Вот, например, приказал готовить войска, подтягивать их к западным границам. Зачем?

– О владыка, мудрый и справедливый! Если я виноват, то вели казнить страшной смертью! – Межамир упал на колени. – Но, отдав распоряжения войскам, я лишь исполнял княжье повеление. Ты сам приказал мне готовиться к возможному нападению Остроухих, дабы оно не застигло нас врасплох. Нападение это ты, княже, предвидел прозорливым разумом уже давно, – маг осторожно пошевелил руками, стараясь, чтобы движения никто не заметил. Сила легко потекла сквозь пальцы. Пошевеливая кистью, Межамир направил поток на Ярослава. Князь, хотевший возражать, вдруг смешался.

– Кажется, припоминаю, – сказал он неуверенно, почесывая лысину. – Как я мог забыть?

– Свободен ли я теперь от неоправданных подозрений, повелитель? – поднимаясь с колен, смиренно и вкрадчиво спросил Межамир.

– Да, я более не гневаюсь на тебя, – сомнение продолжало тревожить князя, но обосновать его он никак не мог и потому просто махнул рукой. – Ты можешь идти. Когда понадобишься, являйся незамедлительно.

– Воля князя – закон для подданных, – низко поклонившись напоследок, маг медленно вышел из тронной палаты. Лицо Межамира при этом на миг, всего на один миг, исказила презрительная гримаса.

Те дни, что путешественники шли от Темнолесья до Большого Южного Тракта, слились для Леслава в один – такие они выдались одинаковые. Утром – попытки вырваться из сладких объятий сна. Умывание снегом, после которого лицо горит, словно обветренное. Затем – завтрак.

Под ковром падающего снега путники выступают. Ноги болят после вчерашнего перехода, и лишь когда пройдешь версту-две, новая нагрузка стирает с них старую усталость. Зато вокруг есть на что поглядеть. Чем дальше на юг, тем лес становится разнообразнее. Среди привычных берез, елок, сосен, появляются такие деревья, каких на родном севере ни за что не встретишь. Как говорит учитель, далее на юг сосны и ели исчезнут совсем. Леслав, правда, не особо верил этим словам: как так – лес и без елок?

Ходьба без отдыха продолжается до полудня. Как бы холодно не было, на ходу согреваешься. Кровь исправно омывает конечности, становится даже жарко. Идти просто так, понятно, скучно, лишь иногда сверкнет любопытным глазом синица или снегирь, летящим снежком промелькнет средь стволов заяц, или тяжелый тетерев, ломая ветви, взлетит в дикой спешке.

Для обеда делается привал. Что «привал», что «обед» – слова в данном случае одинаково громкие. Просто некоторое время путешественники не идут, жуют сухари, переговариваются. После краткой передышки – вновь в дорогу.

И вновь деревья проплывают мимо заснеженными великанами, снег скрипит. Колышется впереди спина учителя, украшенная большим мешком, и Леслав тяжко вздыхает, представляя, сколько еще надо пройти.

После того, как солнце заходит, начинаются поиски места для ночлега. Тут главный – Хорт. Он всегда знает, откуда ночью будет ветер, пойдет ли снег. После того, как место найдено, нужно натаскать лапника для ночлега, дров – для костра. Пока маг и охотник колдуют над ужином, Ратан принимается за обучение. Обещание держит, ни разу Леславу не удалось ускользнуть от урока. Почти все, что делал Леслав в самое первое занятие, повторялось и нотой, с разнообразными вариациями. Но добавлялись и новые упражнения. К концу занятия юноша уставал так, что едва доползал до костра.

Ужин. Пища безвкусным комом проваливается в живот, по телу растекается приятная теплота, и остается одно, но зато очень сильное, желание – спать. Сторожить в эти дни никого не оставляли. Леса приграничной полосы дики и безлюдны, точнее, безальвны. И вот уже можно снять валенки, забраться в теплый мешок, провалиться в темную пучину без сновидений, чтобы завтра начать все сначала.

Путешествие в Темный лес не прошло даром для Родомиста, большую часть накопленной ранее Силы он оставил там. Приходилось восстанавливать по крупинке, по капле. Делал он это осторожно, чтобы не выдавать себя. Начни Родомист качать Силу активно, во все стороны тут же покатятся волны, и тогда жди, когда закружатся над костром огромные крылатые тени.

Каждое утро, пока Леслав с Ратаном занимались завтраком, Родомист отходил в сторону, закрывал глаза и полностью отдавался восприятию текущей вокруг Силы. Погружался в ее теплые и одновременно холодные, плавные потоки, растворялся, словно капля молока в кружке воды. Сохранять сосредоточение было тяжело, холод и непривычная стоячая поза отвлекали внимание. Но выбора никакого – единственный способ набора Силы, не оставляющий следов на поверхности ее безбрежного моря, именно таков.

Кроме потерь, поход через Темнолесье принес и пользу. Хорт теперь шагает чуть не быстрее всех. Приступы перестали его мучить, и характер начал меняться к лучшему. Почти исчезли желчность и раздражительность, уступая место спокойной деловитости.