Владимир Журавлев - Неудачная реинкарнация Страница 30

- Переписчиков, - равнодушно сказала учительница. - К доске.

- Зачем? - недоуменно спросил он.

В классе понимающе захихикали - манеру общешкольного шута впадать в прострацию на скучных уроках знали все без исключения.

- Стихотворение выучил? - напомнила учительница. - Если выучил, иди рассказывай. Все уже ответили, один ты остался.

Он напрягся и припомнил - да, что-то такое было. Гундели монотонные голоса, раз за разом повторяющие одни и те же строки. Ну, он и улетел…

- А зачем к доске? - по-прежнему недоуменно спросил он. - Меня что, не слышно кому-то? Так я могу…

- Не надо! - поспешно сказала учительница. -… что на другом этаже слышно будет. Причем все.

- Невежливо говорить в спины одноклассникам, - назидательно сообщила учительница.

Она преподавала литературу и русский язык, и потому считала себя достаточно подготовленной для споров даже с Переписчиковым. И ведь спорила…

- Резонно! - нехотя признал он и вышел к доске.

- Люблю Россию я, но странною любовью, - подсказала учительница.

- А, Лермонтов! - с отвращением опознал он. - Нинель Сергеевна, а оно вам надо? Ну, любил он Россию - но мы-то ее даже не видели! Мы же в Сибири живем! Посмотрите - тайга кругом! Серая! Где здесь разливы рек, подобные морям? У нас же ГЭС! В общем, нам это стихотворение чуждое. Как про другую страну. И учить его не следует. Потому что в юных неокрепших умах закрепляется ложный образ родины. А ложь - это… это плохо! Вот скажите честно, разве для вот этого класса чета белеющих берез хоть как-то напоминает родину?

Учительница в сомнении глянула на притихший в ожидании ответа класс. Ну, если представить честный ответ учителя… что само по себе уже очень сложно… то для них образом родины было место под названием "Скалки" - куда подрастающее поколение ходило под видом турпоходов пить пиво подальше от взрослых.

- От то-то же! - правильно интерпретировал он ее заминку.

- Ну что же, - усмехнулась учительница. - Раз уж ты так хорошо разбираешься в поэзии Лермонтова, то… в виде исключения… стихотворение "Родина" с тебя спрашивать не будем.

Класс недовольно зашумел, и учительница тонко улыбнулась. Противопоставить личность толпе… то есть классному коллективу, конечно… вполне разумное решение. А уж класс проведет воспитательную работу! Лидеров, а по сути просто садистов, для дела унижения личности всегда хватает…

И все бы ничего, но она решила развить успех, додавить вечного смутьяна - и шагнула на очень опасную дорожку…

- Но оценки надо все же получать, - напомнила она. - Конец четверти скоро, если кто забыл! Так что расскажи нам вот это: "когда касаются холодных рук моих"… Тебя на прошлом уроке не было, болел, да? А долг остался. Надеюсь, это стихотворение вас устраивает? Это не про родину, это ведь обличение пороков высшего света…

- Что вы все путаете? - не сдержался он. - Какое обличение?! Да он сам был из высшего света! Ухлестывал за великой княжной, а та ему ноль внимания - вот он улился желчью и написал пообиднее! Вы что, не знаете, что массовой поэзии тогда не было? Они же там все друг друга знали! И стихи писали для друзей - да еще чтоб произвести впечатление на очередную прелестницу! Да поэты вообще пишут в основном для чего? Чтоб в стихах позволить себе то, о чем мечтается! Словами все можно! А мы это потом учим, как великие откровения, как религиозные догмы, блин!

- Переписчиков, ну что ты несешь?

- Могу доказать! - сказал он злобно. - Вот если б я сейчас стал приставать к нашим девочкам - получил бы по мусалам! А словами - пожалуйста! Еще и попросят, чтоб записал и подарил на память! А наслаждения от слов - почти столько же, как от самих действий! Потому что поэзия - великая сила!

Учительница недоверчиво усмехнулась.

- Ах так? Ну ладно…

Он принял вызов. Глубоко вздохнул. Оглядел класс…

- Тане…

Худенькая девочка за последним столом непонимающе уставилась на него.

- Был шумный новогодний бал - ты помнишь? - мягко спросил он.

Его голос невольно изменился, появилось то, что он сам называл "темным бархатом", не в силах более точно перевести термин с кодировок Арктура. -…был шумный новогодний бал И пели трубы.

Ты пела - вся, смеялась - вся,

Смеялись губы…

И ты кружилась вкруг меня,

Сияли глазки -

И я тебя поцеловал

С невольной лаской…

- Ого! - залетали по классу мнения. - А мы еще тогда подумали - чего она светится?…

- Врет! - возмутилась она и покраснела. - Да я бы еще и…

- Тихо, дура! - шикнули на нее. - Это же поэзия, ты что, не понимаешь?! Продолжай, Вован!

- Александре, - сказал он вдохновенно.

- Это было в лесу,

Возле скал, возле скал…

- Ага! - догадались сразу в классе.

- Ты - прижалась ко мне,

Я - тебя обнимал…

И - горячие пальцы скользили к плечам

По изящной и тоненькой шее…

Он замолчал и перевел дух.

- Дальше что было?!!! - взвыл класс.

Он посмотрел на бледную Сашку - и покачал головой. И успел поймать благодарный ответный взгляд.

- Ирочке, - почти прошептал он, и все затаили дыхание, чтоб услышать.

- Рябь на воде и облака.

Ты смотришь смело…

Как кофточка твоя тонка!

Скользит по телу…

- Ну же!… - пронеслось по классу.

- Гале, - безжалостно заявил он.

- С-скотина! - откомментировал класс, и в общем хоре он расслышал звонкий голосок Ирочки.

- Ну Вован дает! - восторженно заревел Типун, первый бандит класса. - Раздевай их!

- Говори стихами, урод! - холодно посоветовал он. - Это же поэзия!

Класс согласно зашумел, и даже учительница кивнула - мол, да, стихами говори, урод, на уроке поэзии! Он мельком глянул: глаза учительницы горели нездоровым интересом, губы припухли, и даже дыхание прерывистое… Тоже, пожалуй, что-то себе вспомнила о невинной школьной юности!

Он не пропустил ни одной девчонки в классе, каждой подарил по паре строк, постепенно опускаясь все ниже по упоминаемым деталям одежды. Но так и не опустился ниже… уровня приличий. А потом повернулся к учительнице - и изучил ее горящим взглядом!

- Ой! - испуганно сказала она.

В классе наступила гробовая тишина. Даже проходящая по коридору завуч сунулась в дверь, не понимая, куда делись ученики - на нее даже не обратили внимания. Завуч извинилась и исчезла. А класс ждал, затаив дыхание.

Он безнадежно вздохнул и развел руками. Класс тихо охнул…

- Переписчиков, выйди вон, - мертвым голосом сказала учительница. - К директору!

Но в коридоре она остановилась у окна в странном оцепенении. Так что ему пришлось вернуться, он-то далеко успел отойти.

- Лучше бы ты прочитал там… хоть что-нибудь, - тихо сказала она.

- Не лучше, - пробормотал он. - Заявить, что вы просадили всю молодость в ожидании халявной платы за юное тело - да еще стихами?!.