Николай Басов - Посох Гурама Страница 30

Солдат, который проснулся задолго до того, как сержант свернул в его коридор, протер глаза. В какой-то момент ему показалось, что сбоку какая-то смазанная, нечеткая тень метнулась вверх и пропала из виду. Солдат рыл опытен и умел. Он не показал, что заметил что-то подозрительное, лишь сильнее сжал алебарду и приготовился к бою. Он не боялся, подкрепление было близко, он лишь ждал, когда эта тень вернется на пол, чтобы рассмотреть ее как следует.

Но ничего не происходило. Он поднял голову. Там, где только что ему чудилась какая-то опасность, все было спокойно. Он посмотрел на стену. Факелы чадили, за спиной уже грохали шаги проверяющих, стена была ровна, Как гладь пруда… Может быть, клуб черного дыма случайным порывом ветра задуло вниз, ему и показалось невесть что? Он поднял голову еще выше, к потолку. На темном, закопченном своде вроде была какая-то выпуклость, но скорее всего это отставшая от сырости штукатурка. Как бы в подтверждение его догадки несколько Кусочков штукатурки оторвались и звонко шлепнулись на Пол. Стражник нахмурился. С тех пор как в замке поселился этот волшебник, здесь стали происходить странные вещи. Но об этом не нужно даже думать. Как говорится, Когда колдун поблизости, смотри только в свою миску, потому что и мысли твои ему ведомы…

Перейдя на стену, Лотар почувствовал, что его мускулы больше не сведены чрезмерным усилием, какое было на Потолке. Он прополз по стене все расстояние, отделявшее его от стражника, несколько минут приучал сознание определять, где находится верх, а где низ, повернулся к полу ногами и стал спускаться.

Стражник снова спал, откинув голову к стене. Между краем шлема и латным воротником белело его расслабленное лицо. Лотар, почти оглохнув от сонного дыхания, спустился на пол и ребром ладони ударил в подбровную ямку на переносице. Хруст костей заставил его вздрогнуть.

Воин стал валиться вперед, Лотар поймал его и алебарду, чтобы они грохотом не переполошили весь замок. Потом прислонил алебарду к стене, аккуратно усадил мертвого стражника на пол и попытался открыть дверь.

Она, конечно, была закрыта изнутри. Медленно, дюйм за дюймом, Лотар стал проверять, не спрятан ли в двери какой-нибудь из колдовских механизмов, которые способны погубить его. Но все было, кажется, чисто. Наверно, Атольф надеялся на наружную стражу больше, чем на свое искусство, или вообще полагал, что в этом замке ему нечего опасаться. Так или иначе, это здорово упрощало дело.

Лотар поднес руку к тому месту, где была задвижка, представил, как от нее сквозь дверь проходит шлейф лучистой, притягивающей железо энергии, и двинул ее вбок. Дерево почти не оказывало сопротивления полю, выходящему из его руки. Лотар все крепче захватывал металл по ту сторону двери, и запор двигался все увереннее.

Лотар так плотно сумел его удерживать, что даже замедлил движение, чтобы не клацнуть об упор. Не теряя времени, он приоткрыл дверь и осторожно протиснулся в комнату.

Это, без сомнения, был зал, который превратили в спальню. В дальнем от двери углу, освещенном ночной лампадкой и звездами, спал человек. Больше всего на свете Лотару захотелось проникнуть в его сознание, понять, что движет этим колдуном, но это было опасно. Тренированный чародей сразу заметил бы вторжение, и тогда уже Лотар превратился бы в дичь.

Желтоголовый осмотрелся. И почти сразу его взгляд упал на посох, вернее, избитую, старую палку, приставленную к столику у изголовья кровати. Грубая вещь, подумал Лотар, похоже на подделку.

Но это и был посох Гурама, как называл его Сухмет, хотя Лотар не ощущал в этом куске дерева ни магической силы, ни значительной энергии. Может быть, все-таки обман, рассчитанная на простачков ловушка?

Но ловушки Лотар тоже не чувствовал. Тогда он решился. Стараясь стать прозрачным, он скользнул к посоху, протянул руку, взял его и поднес к глазам… И за мгновение до того, как посох Гурама оказался перед его лицом, он понял, о чем говорил Сухмет.

Тысячелетия этот едва ли не божественный инструмент непостижимым образом приводил моря энергии из тех миров, где они находились по праву, в наш тихий и скудный мир. Этим посохом можно было повелевать звездами и добиваться исполнения всех приказов. В нем крылось больше тайн, чем в дюжине кресел Гханаши, больше, чем способны были вообразить все колдуны мира. Это был страшный в своем могуществе инструмент, и он не мог, не должен был служить силам разрушения. Но теперь с этим покончено, он был в руках Лотара…

То, что Лотар держал его в руках, и спасло ему жизнь. За долю мгновения до того, как было бы поздно, он почувствовал это в воздухе… Он уже не успевал даже присесть, лишь чуть двинул посох и хотя бы в этом не опоздал. Он еще не кончил своего движения, а в дерево воткнулся тяжелый восьмигранный сурикен. И Лотар чувствовал, что в воздухе свистел еще один такой же, и знал, что сейчас будет пущен третий, а потом еще… И так до той поры, пока он не рухнет, иссеченный бритвенными домками.

Атольф резко, с реакцией тренированного воина, скатился с кровати в противоположную от Лотара сторону. Теперь его и в заложники взять было невозможно.

Лотар присел, пропуская очередную летящую смерть над собой, и перекувырнулся в другую от двери сторону. Это сработало. Как ни был искусен в метании сурикенов неведомый противник, в темноте он ориентировался хуже, чем Лотар. Он тут же выпустил три или четыре своих снаряда в то место, где, как он ожидал, Лотар окажется, когда кончит свой перекат. Но Лотара там не было.

Потому что пространство до двери оказалось свободно. Огромное, пустое, страшное своей открытостью пространство. Но оно вело к свободе, и Лотар, так и не докатившись до конца, уже рвался к двери, да так, что у него от этого рывка заныли мускулы, а кровь прилила к спине, отставая от смены движения.

Едва пальцы коснулись рукояти, он дернул дверь на себя, но это заняло слишком много времени. Она была чересчур массивной. Всей спиной Лотар чувствовал, насколько он не прикрыт сейчас. Поэтому, не дожидаясь, пока щель в коридор станет шире, он отпрыгнул в сторону… И в тот же миг в дерево, около которого он только что стоял, воткнулись один за другим три сурикена подряд.

Теперь он мог выскользнуть, потому что сурикенов в руке неведомого охранника не было и ему нужно было их достать. Теперь Лотар не спешил. Он повернулся и бросил в своего противника познающий, проникающий в сознание взгляд.

Его атаковал замковый шут, который, как многие шуты, был опаснее, чем иные из тренированных вояк. Кажется, звали его Завад, и он был, как Лотар с удивлением заметил, рабом, потому что в мыслях и поступках этот человек огромное значение придавал ошейнику, который блистал под его подбородком. Больше здесь оставаться Лотар не мог, потому что из-за кровати, как белая статуя, поднимался Атольф, а это было опаснее, чем сурикены любого из шутов.