Хроники Нарнии. Вся история Нарнии в 7 повестях - Льюис Клайв Стейплз Страница 31

– Да, – чуть слышно ответила Люси. – Кажется, да.

– А вам он рассказывал, что тут делал?

– Н-нет…

– Тогда попомните мои слова: он уже встречался с Белой колдуньей, встал на её сторону, и она показала, где её замок. Я не хотел упоминать об этом раньше, ведь он вам брат и всё такое, но как только увидел его, сказал себе: «На него нельзя положиться». Сразу было видно, что он встречался с колдуньей, отведал её угощение. Если долго поживёшь в Нарнии, это нетрудно определить по глазам…

– Всё верно, – с трудом проговорил Питер. – Всё равно мы должны пойти искать его. В конце концов, он наш брат, совсем ещё ребёнок, хотя и порядочная свинья.

– Пойти в замок к Белой колдунье? – удивилась миссис Бобриха. – Неужели ты не видишь, что ваш единственный шанс спасти его и спастись самим – держаться от неё подальше?

– Я не понимаю, – проговорила Люси.

– Ну как же? Ведь она ни на минуту не забывает о четырёх тронах в Кэр-Паравале. Стоит вам оказаться у неё в замке – и ваша песенка спета. Не успеете вы и глазом моргнуть, как в её коллекции появятся четыре новые статуи. Но она не тронет вашего брата, пока в её власти только он один, – попробует использовать его как приманку, чтобы поймать остальных.

– О, неужели нам никто не поможет? – расплакалась Люси.

– Только Аслан, – сказал мистер Бобёр. – Мы должны повидаться с ним. Вся наша надежда на него.

– Мне кажется, мои хорошие, – добавила миссис Бобриха, – очень важно выяснить, когда именно ваш братец выскользнул из дому. От того, сколько он здесь услышал, зависит, что он ей расскажет. Например, был ли он здесь, когда мы заговорили об Аслане? Если нет – всё ещё может обойтись благополучно, она не узнает, что Аслан вернулся в Нарнию и мы собираемся с ним встретиться. Если да – она ещё больше будет настороже.

– Мне кажется, его не было здесь, когда мы говорили об Аслане… – начал Питер, но Люси горестно прервала его:

– Нет, был, был… Разве ты не помнишь, он ещё спросил, не может ли колдунья и Аслана обратить в камень.

– Верно, клянусь честью, – промолвил Питер, – и это так похоже на него.

– Худо дело, – вздохнул мистер Бобёр. – И ещё один вопрос: был ли он здесь, когда я сказал, что встреча с Асланом назначена у Каменного Стола?

На это никто из них не мог дать ответа.

– Если был, – продолжил мистер Бобёр, – она просто отправится туда на санях, чтобы перехватить нас по дороге, и мы окажемся отрезанными от Аслана.

– Нет, сперва она сделает другое, – возразила миссис Бобриха. – Я знаю её повадки. В ту самую минуту, когда Эдмунд ей о нас расскажет, она кинется сюда, чтобы поймать нас на месте, и если он ушёл больше получаса назад, минут через двадцать будет здесь.

– Ты совершенно права, миссис Бобриха, – сказал её муж, – нам нужно отсюда выбираться, не теряя ни секунды.

Глава девятая. В доме колдуньи

Вы, конечно, хотите знать, что же случилось с Эдмундом. Он пообедал вместе со всеми, но обед не пришёлся ему по вкусу, как всем остальным ребятам, ведь он всё время думал о рахат-лукуме.

А что ещё может испортить вкус хорошей простой пищи, как не воспоминание о волшебном лакомстве? Он слышал рассказ мистера Бобра, и рассказ этот тоже не пришёлся ему по вкусу. Эдмунду всё время казалось, что на него нарочно не обращают внимания и неприветливо с ним разговаривают, хотя на самом деле ничего подобного не было.

Так вот, он сидел и слушал, но когда мистер Бобёр рассказал им об Аслане и о том, что они должны с ним встретиться у Каменного Стола, Эдмунд начал незаметно пробираться к двери, потому что при слове «Аслан» его, как и всех ребят, охватило непонятное чувство, но если другие почувствовали радость, Эдмунд почувствовал страх.

В ту самую минуту, когда мистер Бобёр произнёс: «Когда начнёт людское племя…» – Эдмунд тихонько повернул дверную ручку, а ещё через минуту – мистер Бобёр только начал рассказывать о том, что колдунья не человек, а наполовину джинша, наполовину великанша, – вышел из дома и осторожно прикрыл за собой дверь.

Вы не должны думать, будто Эдмунд был таким уж дурным мальчиком и желал, чтобы его брат и сёстры обратились в камень. Просто ему очень хотелось волшебного рахат-лукума, хотелось стать принцем, а потом королём, и отплатить Питеру за то, что тот обозвал его свиньёй. И вовсе не обязательно, чтобы колдунья была уж так любезна с Питером и девочками и поставила их на одну доску с ним, Эдмундом. Но он уговорил себя – вернее, заставил себя поверить, – что колдунья не сделает им ничего дурного. «Потому что, – сказал он себе, – все те, кто болтает о ней всякие гадости, – её враги, и, возможно, половина этой болтовни – враньё. Ко мне она отнеслась что надо, уж получше, чем все они. Я думаю, она законная королева. Во всяком случае, лучше она, чем этот ужасный Аслан». Так Эдмунд оправдывался перед самим собой. Но это было не очень честное оправдание, потому что в глубине души он знал, что Белая колдунья злая и жестокая.

Когда вышел за дверь, Эдмунд увидел, что идёт снег, и только тут вспомнил о шубе, которая осталась в доме. Понятно, нечего было и думать вернуться и забрать её. А ещё он увидел, что наступили сумерки: ведь они сели обедать около трёх часов дня, а зимние дни коротки. Он совсем не подумал об этом раньше, но что теперь можно было поделать? Эдмунд поднял воротник куртки и побрёл по плотине к дальнему берегу реки. К счастью, из-за выпавшего снега идти было не так скользко.

Когда он наконец добрался до берега, ему не стало легче. Напротив, с каждой минутой сумерки сгущались, глаза залепляли хлопья снега, и Эдмунд не мог ничего разглядеть на три шага вперёд. И дороги он тоже никакой не нашёл. Он увязал в высоких сугробах, скользил на замёрзших лужах, падал, зацепившись за поваленные стволы, проваливался в глубокие канавы, обдирал ноги о камни; он промок, озяб и был весь в синяках. А какая страшная стояла кругом тишина и как одиноко ему было! По правде говоря, я думаю, он вообще отказался бы от своего плана, вернулся обратно, признался во всём и помирился бы с сёстрами и братом, если бы вдруг ему не пришло в голову: «Когда я стану королём Нарнии, то первым делом велю построить приличные дороги». И, само собой, тут он размечтался, как будет королём и что ещё тогда сделает, и мечты сильно его приободрили. А к тому моменту, когда он окончательно решил, какой у него будет дворец, и сколько автомашин, и какой кинотеатр – только для него одного, – и где он проведёт железные дороги, и какие законы издаст против бобров и против плотин, когда до малейших подробностей обдумал, как помешать Питеру задирать перед ним нос, погода переменилась: перестал идти снег, поднялся ветер, и сделалось очень холодно. Небо расчистилось от туч, взошла полная луна, стало светло как днём, и только чёрные тени на белом-пребелом снегу его немного пугали.

Эдмунд ни за что не нашёл бы правильного пути, если бы не луна. Она взошла как раз тогда, когда он добрался до небольшой речушки, впадающей в бобриную реку ниже по течению… Вы помните, он приметил эту речушку и два холма за ней, когда они только пришли к бобрам. Эдмунд повернул и пошёл вдоль неё, но лощина, по которой она текла, куда круче поднималась вверх, была куда более скалистой и сильней заросла кустарником, чем та, которую только что покинул, и он вряд ли прошёл бы тут в темноте. На нём не осталось сухой нитки, потому что с низко нависших ветвей, под которыми он пробирался, на спину ему то и дело сваливались целые сугробы снега. И всякий раз, как это случалось, он всё с большей ненавистью думал о Питере, как будто Питер был во всём виноват!