Дмитрий Казаков - Падение небес Страница 31

Тьма бездонна, и в ней есть отражения, тени всего, что существует от Верхней Стороны до Нижней. В том числе и отражение Первородного Огня, не такое яркое, но намного более смертоносное. В сотворении оно совершенно бесполезно, но в том, что касается лишения жизни, не уступит своему прообразу.

И Харугот собрался пустить в ход именно это отражение.

Он сосредоточился на возникшей внутри струйке мертвящего холода, скользнул по ней глубже…

На мгновение словно окунулся в бесконечные кладовые Тьмы, наполненные тенями, шорохами и смутными очертаниями того, что было, есть и будет. И когда консул прикоснулся к отражению Первородного Огня, тускло светившемуся во мраке, то едва не закричал.

Харугот думал, что все знает о боли, испытал все ее виды, прошел все ступени…

Как выяснилось в этот момент, он ошибался.

Горело не только его тело, не только стены Храма Тьмы, но и глубинная сущность родана, та искорка, которую называют душой. Пылала вторая, что есть только у чародеев. Жестокое пламя терзало как тысяча палачей, и в памяти сам собой всплыл образ Темного Сердца – крохотный цветок насыщенной темно-лиловой окраски, иззубренные лепестки, усаженные мелкими капельками то ли росы, то ли воды…

Его запах позволяет оставаться в сознании, перенося любую боль.

Но могучая воля брала верх над страданием. Харугот мог двигаться, мог делать с отражением Первородного Огня все, что угодно.

– Левар, слушай меня! – крикнул консул, открыв глаза, и в уши ударило многоголосое эхо. – Чтобы между мной и ими не осталось никого! Кто замешкается – погибнет! Слышишь меня?

– Да, мессен, – отозвался сотник.

Он принялся командовать, и Чернокрылые начали перестраивать ряды, отходить в стороны. Стал виден Олен Рендалл, рубившийся с двумя гвардейцами, белобрысый юнец рядом с ним.

«Еще немного, помоги мне Великая Бездна», – подумал консул, с трудом поднимая руку.

Рыжий маг занят противоборством с учениками, а клинок из кости йотуна и Сердце Пламени не защитят хозяина. Ничто не остановит удар копья, сотворенного из отражения Первородного Огня. Ничто, кроме живой плоти, в которую оно и нацелено. И плоть эта обратится в пепел…

Краем уха Харугот услышал крик, краем глаза заметил движение, но не обратил на это внимания. Резко выбросил вперед вскинутую руку, и ало-фиолетовое копье, рассыпая искры, полетело к цели.

Девушка с необычайно густыми светлыми волосами выскочила из-за спин Чернокрылых. Свалила одного из них, легко ушла от удара другого и закрыла Рендалла собой.

– Что… Нееет! – прошипел Харугот, чувствуя, как недоумение борется в его душе с яростью.

Кто это такая? Откуда она, ради всех миров, взялась?

Копье ударило девушку в плечо, швырнуло обожженное тело на камни мостовой, прямо под ноги Рендаллу.

– Проклятье! Кто?! – загрохотал Харугот, и вопль его заставил рухнуть еще одну башенку с ратуши. Та с шумом повалилась наземь, брызнули осколки, раскатились крупные камни.

Консул глянул в ту сторону, откуда прибежала девушка, и поначалу решил, что вновь оказался во власти видений.

На углу Большой улицы висел полог из Тьмы – несложное заклинание, способное уберечь того, кто за ним прячется, от чужой магии. А за ним стояло существо, похожее на прямоходящего льва. Под человеческой одеждой оно было покрыто желтой шерстью, топорщилась золотистая грива. Горели синие глаза, а на поясе виднелся недлинный меч с серебряной рукоятью.

По всем признакам, в Безарионе объявился уттарн.

Представитель народа, что многие тысячелетия назад выстроил храмы на острове Тенос, некогда населял Закатный архипелаг, а затем сгинул, ушел в иные миры, где светят другие солнца.

Так что, значит, в Алионе появился еще один настоящий колдун, владеющий силой Тьмы? И вряд ли он прибыл сюда для того, чтобы помочь Харуготу, раскрыть ему тайны Госпожи.

– Левар! – крикнул консул. – Атакуйте их и убивайте всех!

«Что же, проклятый уттарн, твоя спутница сорвала мне одно заклинание, но второе ей не остановить. И тебе, клянусь самыми черными недрами Великой Бездны, не уйти от смерти!»

И Харугот ударил, сделал самое простое, что мог – овеществил некоторую часть волн Тьмы, что вечно катятся через плоть миров. Над головой его возникло нечто вроде черной воронки, обращенной устьем к земле, послышался дикий вой, какой не издать и всем волкам Алиона.

И три черные волны одна за другой выкатились из воронки и ударили в щит уттарна.

– Получи… – прохрипел Харугот, видя, как разлетается на обрывки полог из Тьмы, как стена дома, у которого стоял уттарн, начинает разваливаться, как бегут по ней черные нити трещин.

Синие глаза полыхнули гневом, и место первого полога занял второй. Его точно так же разорвало на клочки, но тут же возник третий, за ним четвертый, пятый, шестой и еще один…

Уттарн менял их с ловкостью опытного шулера, что раскладывает карты в колоде так, как надо ему, а не сидящим рядом профанам. Когтистые лапы двигались уверенно и быстро.

Харугот невольно ощутил что-то вроде зависти. Сам он не смог бы менять заклинания с такой скоростью. На восьмом пологе волны Тьмы угасли, снова развоплотились, покатились дальше, к пределам Алиона и за них, сквозь вечный мрак…

Дом рухнул, обвалился грудой уродливых обломков, открылась другая сторона улицы. Там пострадало несколько строений, у них выбило стекла и покрошило в пыль черепицу. Но уттарн уцелел и, судя по его уверенному виду, совершенно не пострадал. Первая сшибка закончилась вничью.

Харугот покачал головой – противник превосходил его умением и опытом…

Но как насчет того, кто сильнее?

Помимо отражений и теней, Тьма содержит памяти, обломки сознаний тех, кто угодил в нее. Нечто похожее на вечно стонущие, алчущие души населяет ее безмерные просторы. Они кружат вокруг миров, норовят проникнуть сквозь их прочные оболочки, чтобы дожить, довести до конца, доделать…

И только очень умелый и сильный чародей сумеет использовать их.

Харугот ухмыльнулся и напряжением воли чуть расширил незримую дырочку внутри себя, ту самую, что пропускает мертвящий холод, сочащийся из-за пределов Алиона. Едва не оглох от хлынувшего в уши многоголосого воя, переждал вспышку терзающей внутренности боли, и выпустил чужие души из себя, выплюнул, точно ядовитую слюну.

Он знал, как это выглядит снаружи.

Темный кокон вокруг мага расширяется, растет в высоту, затем раскалывается посередине. И из получившейся щели с истошным воем и потоками леденящего ветра начинают вылетать уродливые взлохмаченные тени с горящими глазами и провалами ртов.

Они рванулись к уттарну, закружились вокруг него в неистовом хороводе. Полог из Тьмы заколыхался и разорвался под яростным напором, и обладатель золотистой гривы не успел создать новый.