Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — ландлорд Страница 31

Я прошел к единственному свободному столу в общей части, не успел сесть, как подбежал парнишка, поклонился.

— Что угодно вашей милости?.. Может быть, угодно перейти на половину для благородных? Там есть еще пара мест...

Я отмахнулся и, чтобы не принимал за бедняка, бросил на стол золотой.

— Я только поем и поеду.

Он подхватил золотую монету, тут же простодушно попробовал на зуб, веснушчатое лицо расплылось в улыбке.

— Как скажете! Что подать?

— Откуда я знаю, — сказал я сварливо, — что у вас уже готовится?.. Тащи. На аппетит не жалуюсь.

— А вино?

— Лучшее, — сказал я, — но немного.

Он унесся, я сидел за столом, отдыхая, присматриваясь и прислушиваясь. На мой взгляд, гостиница в таком месте великовата, да и столько гостей в отдаленном баронстве — слишком. Замок барона де Бражеллена расположен не на перекрестке больших торговых дорог, напротив — это медвежий угол, с той стороны только Хребет. Барбаросса был прав, эти люди съезжаются сюда, зачуяв запах близкой крови.

Рыцари — на благородной половине, здесь — оруженосцы и слуги. На меня взглянули пару раз вопросительно, но я не проявляю интереса, и тоже забыли, как всякие простые существа: на что смотрят, о том и думают. А что ушло из поля зрения, о том и забыли. Жареного гуся, хлеб и сыр принесла молодая, сочная, сама как молодой гусь, служанка, улыбнулась игриво и обещающе, уже знает, что у меня есть деньги и что я не жадный, переставила на середину стола все блюда, все время стараясь наклониться так, чтобы я во всей красе видел ее роскошные белые груди, оттягивающие тонкую ткань платья.

— Спасибо, — сказал я и дал ей золотой. Она удивилась безмерно, потом поняла это как плату вперед за бурную ночь, улыбнулась понимающе и ушла, мощно двигая задом и задевая им мужчин по обе стороны прохода. Зад вообще-то что подушка на двоих, даже взбитая умелыми руками подушка, в самом деле заночевать, что ли...

С улицы вошел и остановился на пороге, давая глазам привыкнуть после яркого солнечного света, высокий рыцарь с бледным аристократическим лицом, хорошо развитой фигурой, в яркой одежде.

Я скользнул по нему взглядом и снова посмотрел вслед служанке. А почему бы не заночевать, одна ночь ничего не решит, зато могу собрать добавочную информацию. Слухи о Ричарде, что взялся выкрасть хозяйку, доползут не скоро, мы с Зайчиком опередили их не меньше, чем на неделю.

Рыцарь спустился в зал и пошел медленно по проходу. Я вздрогнул, заметив за его плечами высокую фигуру в темном. Этот человек, если он человек, выше рыцаря, весь в черном, лицо такое же бледное, двигается настолько странно, плавно, словно лебедушка, что я невольно посмотрел на его ноги.

Темный человек двигается за рыцарем, повторяя все движения, словно тень, однако ног я не рассмотрел. Не только потому, что края черного плаща касаются пола, но и потому, что эти края истончаются, как редеющая тьма, я рассмотрел сквозь них плитки пола.

Рыцарь поймал мой взгляд, мне показалось, что он прочел что-то на моем лице. Я стиснул челюсти и старался дышать медленно и спокойно. Рыцарь приблизился и спросил вежливо:

— Могу я сесть за ваш стол?

Я кивнул. Он грациозно опустился, сказал с извиняющейся улыбкой:

— Тут много свободных мест, но пришлось бы сидеть с пьяным мужичьем. А когда есть выбор... то я предпочитаю общество благородного человека.

Я проговорил ровным голосом:

— Да, пожалуйста. Но я уже заканчиваю, так что стол будет в вашем полном распоряжении.

— Нет-нет, — запротестовал он живо, — я имел в виду, что мне как раз приятно находиться с вами.

Служанка приняла у него заказ и ушла, снова одарив меня обещающим жаркую ночь взглядом. Рыцарь рассеянно огляделся, тень осталась за его спиной, я посматривал по сторонам и с тревогой убедился, что, кроме меня, никто ее не видит.

Холодок волнами ходит по спине, я как будто в состоянии человека, который видит смерть. А видит ее, по слухам, тот, к кому она непременно вскоре придет. Чтобы пальцы не вздрагивали, я крепче стиснул их на кубке, вино отхлебывал медленнее, контролируя движения.

— Я барон де Фог, — представился он. — Простите, что не сделал это ранее. Увы, ехал по таким местам, что одно мужичье, а с ними быстро забудешь про манеры.

— Сэр Светлый, — ответил я и сразу пояснил, избегая расспросов: — Я странствую инкогнито.

Он просиял лицом.

— А-а-а... как романтично! Обет во имя дамы?

— Из-за нее, — вздохнул я.

— Как романтично! А мне все не везет... Не удается влюбиться ни в одну. Все либо коровы, либо гусыни... Думаю, может, в других краях найдутся, что затронут мою душу?

— Найдутся, — обнадежил я. — Затронут, а потом и вовсе вынут.

— Как романтично, — повторил он.

Ему принесли мясо и вино, я старался не смотреть на его молчаливого спутника, но, когда тот наклонился к рыцарю и что-то шепнул на ухо, я невольно поежился.

— Что-то случилось? — спросил барон де Фог.

— Да так, — ответил я, — старая рана зачесалась.

Он кивнул.

— Хороший признак. Чешется — значит, заживает. А если старая чешется, то шрам рассасывается. У моего дяди сколько было шрамов! А когда вернулся из Черного Леса, все тело стало чистым, как у младенца.

Я не смотрел на черного человека, но ощутил, когда его блистающие, словно слюда, глаза впились в меня голодным взглядом. Ледяной холод прокатился по телу и остался там, однако я удержал плечи от дрожи, лишь крепче стиснул кубок.

— Вы тоже, — спросил я, — направляетесь в замок благородной леди Беатрисы?

— Да, — ответил он любезно, — хочу воспользоваться ее гостеприимством... Я у нее уже бывал дважды. У нее уютно, я прекрасно понимаю тех рыцарей, которым покидать ее замок никак не хочется.

— А может, — спросил я, — это потому, что Барбаросса желает вернуть эти владения под свою руку и леди готовится к обороне?

Он отмахнулся с полнейшим пренебрежением.

— Барбаросса... если еще жив, думает разве что о том, как усидеть на троне. А уж никак не о возвращении под свою руку отколовшихся провинций. Но если бы и наскреб какие-то войска...

Лицо его выражало полнейшее пренебрежение.

— Им не пройти? — спросил я.

Он кивнул.

— Да. И все это понимают.

— Так зачем же готовятся? Он тонко улыбнулся.

— В бурной воде проще поймать большую рыбу.

— Но в бурной воде каждый малек косит под большую рыбу, — возразил я.

— Можно и малька, — согласился он. — Можно и ничего не поймать... А то и тебя поймают. Но жизнь — есть риск. Если не забрасывать удочку, то уж точно ничего не поймаешь. Мне терять нечего, дома меня не терпят. А в чужих краях либо голову сложу, либо богатство и земли получу!

Я кивал, сохраняя благодушно-благожелательное выражение лица. Все нормально, все типично, вот только эта черная тень у него за спиной, живая или квазиживая, — это уж совсем нетипично. Никогда такого не видел, не слышал, даже не предполагал. Но если часть жизни этого рыцаря в ней? Тогда он неуязвим. Или почти неуязвим. Или, напротив, это демон, который только и ждет любого промаха хозяина, чтобы утащить в ад?