Маргит Сандему - Томление Страница 31

Она оставалась в усадьбе еще некоторое время. Но затем уехала и никогда больше не вернулась назад: Таральд получил от нее лишь холодное вежливое письмо с отказом.

После этого он долго не мог смотреть на своего собственного сына.

В деревне о Кольгриме ходили разные слухи. Люди не переставали говорить о подменыше, несмотря на то, что повивальная бабка и сама Ирья усердно опровергали их. Но они-то ведь присутствовали при родах и видели все своими глазами. Никаких троллей в комнате роженицы не было, да она и сама умерла, несчастная, а священник тотчас же окрестил новорожденного.

Но люди говорили, что Суннива, должно быть, зачала ребенка от Дьявола, и эти сплетни жестоко ранили сердце Лив. Сам священник тоже пытался развеять всякие кривотолки, повторяя, что ребенок крещен во имя Господа нашего Иисуса Христа, но все же сплетни не утихали. Все хотели взглянуть хоть одним глазком на уродца, о котором постоянно шепталась прислуга из Гростенсхольма.

До сих пор мальчика не выпускали из дому. Но Ирья так устала от всяких слухов и так жалела мальчика: ведь и она сама в детстве испытала насмешки окружающих из-за своих физических изъянов.

И вот, она надела на Кольгрима его самые нарядные одежды, зачесала волосики назад, чтобы они не торчали из-под шапочки, посадила его на санки и повезла в церковь. Это было за пять недель до Рождества. Лив тогда болела и потому осталась дома, ничего не зная о поступке Ирьи.

На церковном дворе начались перешептывания и мигания. Но Ирья мужественно взяла мальчика на руки и понесла к церковным воротам. Внешне она старалась сохранить спокойствие, но сердце учащенно билось в ее груди так, что было трудно дышать.

С Кольгримом тут же возникли сложности. Он дергал ее за руку, упирался и явно не хотел идти в церковь.

Если он сейчас закричит, то все потеряно, с напряжением думала Ирья. И тогда люди решат, что он действительно подменыш. Лукавое отродье.

Поэтому Ирья предусмотрительно захватила с собой сладости, которые она понемногу накопила в Гростенсхольме про запас. И теперь эти лакомства, одно за другим, исчезали во рту у Кольгрима.

— Ты получишь еще конфетку, если будешь вести себя тихо, — пообещала она мальчику.

Кольгрим помалкивал. Тут к великому облегчению Ирьи вышел священник, господин Мартиниус. Она испытывала к нему большое доверие после той злополучной эпидемии чумы.

Священник направился прямо к Ирье и поздоровался с ней.

Ирья снова взяла мальчика на руки. Он был довольно тяжелый.

— Господин Мартиниус, могу ли я попросить вас кое о чем?

— Конечно же, Ирья.

И они постояли вместе, тихо разговаривая друг с другом, а в это время мимо проходили прихожане, бросая на них любопытные взгляды.

Священник проводил Ирью к скамье, на которой обычно сидели обитатели усадьбы Гростенсхольм. Таральд, уже сидевший там, похолодел от ужаса, увидев в церкви своего сына, а Даг улыбнулся своей доброй улыбкой, приглашая Ирью сесть рядом с ним.

Сначала внимание Кольгрима привлекли свечи. Некоторое время он молча созерцал их. Но затем ему это надоело, и он повернулся лицом к прихожанам, которые, в свою очередь, жадно рассматривали его, дрожа от любопытства. Люди были несколько разочарованы его обыкновенной внешностью. Но глаза… все-таки они от Дьявола, думали люди!

Ирья знала, что многие жители Эйкебю были в церкви. И если мать ее тоже была в церкви, то она, должно быть, готова была сквозь землю провалиться от стыда за то, что ее дочь восседает на скамье Гростенсхольма с таким чудищем на руках.

Кольгрим пока вел себя тихо, но как только он начинал крутиться и намереваться открыть рот, Ирья проворно клала туда очередную конфетку.

Наконец священник обратился к пастве с проповедью, и Ирья выпрямилась. Услышат ли люди его слова?

— Сегодня с нами в церкви находится новый член нашего прихода. Маленький мальчик, которого я лично крестил сразу же после его рождения. Бедная его мать умерла при родах. И об этом ребенке говорилось много глупостей и нелепиц. Сегодня я хочу подробнее поговорить об этом. Разве вы не видите, на кого он похож? Взгляните на его фигуру, на его черные волосы (Ирья сняла с мальчика шапку), на его глаза! Он похож на человека, который родился при столь же трагических обстоятельствах и тоже потерял свою мать, который много выстрадал в детстве из-за своей необычной внешности. На человека, которого вы все хорошо знаете и всегда уважали за его образованность, благородство и отзывчивость, которого мы все очень любили. Это прадедушка мальчика, господин Тенгель. Ему тоже не очень-то посчастливилось в детстве. Так неужели мы сами сделаем детство Кольгрима таким же несчастным и одиноким, как у господина Тенгеля? Или мы примем его с любовью, как принял его Господь наш Иисус Христос?

В церкви стало тихо. После небольшой паузы господин Мартиниус продолжил зачитывать отчет о рождении новых прихожан и кончине других членов прихода.

Лед был сломан. Все обитатели Гростенсхольма и Линде-аллее вздохнули наконец-то с облегчением. На радостях они даже не успели заметить, что Кольгрим начинает капризничать и Ирья поторопилась вывести его из церкви. Мальчик порывался подойти к священнику, но его увели вовремя, боясь шума.

К сожалению, все ошибаются, с тоской думала Ирья. Кольгрим менее всего походил на Тенгеля. В нем отсутствовало главное. Тенгель заботился о людях. А Кольгрим их ненавидел.

В этот вечер в комнату к мальчику зашел Таральд. Ирья как раз пыталась уложить Кольгрима спать. Таральд так пристально следил за ними, что Ирья совершенно растерялась и уронила башмаки Кольгрима на пол.

Таральд поднял их и протянул девушке.

— Спасибо, — прошептала она, не осмеливаясь взглянуть на него.

Вдруг она ощутила на своем плече его руку.

— Это я должен благодарить тебя, — горячо произнес он.

Он ушел. Но с тех пор он постоянно заходил в их комнату и разговаривал с Ирьей, когда она укладывала Кольгрима спать. Вся жизнь Ирьи сосредоточилась на этих минутах. Ей было так необходимо разговаривать с Таральдом, но она боялась показать, как много он для нее значит.

Наступил холодный 1624 год. Ирья чувствовала себя совершенно истощенной. Ей с таким трудом удавалось удерживать Кольгрима в спокойном, ровном настроении, и с другой стороны — все время прятать свою любовь к Таральду.

В тот же день, когда пришло радостное известие о том, что Сесилия приедет домой на следующее Рождество, умерла мать Ирьи. Она истощила, изнурила себя, отдала себя другим и, прежде всего, своему мужу. Ирье пришлось отправиться домой к отцу.

Лив была обеспокоена. Она, конечно же, понимала трудности крестьянина из Эйкебю, но кто будет присматривать за Кольгримом?