Марина Дяченко - У зла нет власти Страница 31

Максимилиан вытащил из сумки книгу-оборотня. У меня от сердца отлегло, когда я увидела, что красная нить не побледнела – наоборот, будто налилась светом и на ощупь казалась теплой. Вот только куда она ведет? Мы с Максимилианом минут десять бродили, как в лабиринте, перебирая руками по красной ниточке, распутывая узлы и пролагая ей дорогу среди густых сетей, но самый большой узел, у входа в комнату, не смогли распутать. Нитка потерялась в ворсистом ковре.

– Дай мне посмотреть, – я взяла книгу у Максимилиана.

Томик сам раскрылся на заложенной странице. Я отодвинула закладку, вглядываясь в изображение Швеи, и вдруг меня ударило будто током: все нитки, опутывавшие книжку, и самая яркая красная нить были завязаны на листке бумаги, на этой «закладке», а не на книге!

– Макс! Смотри!

– Выходим, – сказал он отрывисто.

Наши ладони соприкоснулись. Руки Максимилиана чуть заметно дрожали.

– Все имеет изнанку… Но изнанка – только одна сторона…

Как и в прошлый раз, мне захотелось вздохнуть с облегчением, перейдя из изнанки на лицевую сторону мира. За окном все ниже склонялось солнце, принц-деспот лежал без движения, в замке грохотали сапоги, перекликались голоса и продолжалась своя, явно не мирная жизнь.

– Это записка, – Максимилиан поднес лист бумаги к глазам. – Ну-ка, посвети.

В комнате было еще достаточно светло, но я поняла, что он имеет в виду. Поднесла к бумаге навершие посоха; в зеленоватом свете на полупрозрачном тонком листе проступили выведенные от руки, с наклоном влево, слова: «Нет. Вы ничего мне не должны. Завтра я думать забуду».

Ни подписи. Ни даты. Максимилиан понюхал записку, жадно шевеля ноздрями:

– Нет колдовства. Нет яда. Духов тоже нет, либо выветрились. Записка давняя, судя по тому, как вылиняли чернила…

– Это улика! – выкрикнула я в восторге. – Это первая серьезная зацепка, она приведет нас к Оберону!

– Ты думаешь?

– Ты же видел эти нити! Записка напрямую связана с исчезновением его величества, мы должны найти человека, который ее написал! Это женщина…

Я запнулась. Некромант заинтересовался:

– Почему именно женщина?

– Почерк женский. Кроме того… представляешь, чтобы мужчина написал такое? Королю?

– «Вы ничего мне не должны», – медленно повторил Максимилиан. – «Завтра я думать забуду». Похоже, ты права.

– И Оберон хранил эту записку столько лет! – Я волновалась, чувствуя, как разгораются щеки. – Здесь какая-то тайна, и с ней связано все, что случилось потом!

– А у него была жена? – после паузы спросил некромант.

Я призадумалась.

– Разумеется, была, мать принца Александра… Она умерла, кажется, когда принц был маленький.

– Отчего она умерла?

– Не знаю.

– Очень странно. Оберон ведь великий маг, умеет исцелять, он бы…

Не договорив, Максимилиан почесал кончик носа. Ногти у него были длинные, острые, на носу осталась красная полоска.

– Вот только не надо всяких мутных предположений, – нервно сказала я. – Маги тоже не всесильны, даже великие.

– Не всесильны, – согласился он, разглядывая бумажку на просвет. И, помолчав, добавил: – А жаль.

Если бы у нас было время, подумала я тоскливо. Мы бы обошли все Королевство с этой запиской, и рано или поздно узнали бы, кто ее написал. Хотя бы по почерку. Почерк такой особенный, витиеватый, с наклоном влево… Но времени нет, и, может быть, автор этой записки сейчас трясется на телеге прочь от города, в неведомые земли, в надежде, что туда не доберется Саранча.

– «Вы ничего мне не должны», – вслух повторил Максимилиан. – А его сын? Что он не помнит Оберона – мы знаем, а мог ли он написать такую записку?

– А почерк…

– Может, его в детстве учила чистописанию какая-нибудь фрейлина, с завитушками… «Ничего мне не должны, думать забуду». Ведь Александр, насколько я понимаю, лишен наследства?

Максимилиан бил не в бровь, а в глаз, и сам не понимал, как близок к истине. Принц Александр был подменышем, еще во младенчестве его подложили в чужую колыбель, а настоящий принц оказался в моем мире. Там он и вырос, поступил в авиационный институт и совсем недавно женился на принцессе Стелле. И никто в мире, кроме меня и Оберона, об этом не знает…

Или знает?

«Вы ничего мне не должны»…

– И еще ведь есть Эльвира, – пробормотала я про себя.

– Это она писала?

– Не знаю. У них с королем очень сложные отношения…

Я на секунду замолчала, потому что пересказывать некроманту всю историю взаимоотношений Эльвиры и Оберона не было ни времени, ни желания. Принцесса была честолюбивой и мечтала стать королевой, но мечты ее остались мечтами, потому что Александр, как оказалось, по природе своей не может быть королем. И дело не в тайне его рождения, а в слабом характере…

– Ну и что они оба выиграли от исчезновения Оберона? – спросила я вслух. – Да и кто они такие, чтобы одолеть великого мага?!

– Записка, – напомнил Максимилиан. – Нитка. Связь. Надо проверить. Надо к ним идти.

Мы одновременно посмотрели на принца-деспота, связанного и без сознания. Я вспомнила, как выглядело его лицо на изнанке, и меня еще раз передернуло.

– А этого спрячем в шкаф, – решил Максимилиан. – Здешний скелет, как я погляжу, исправно охраняет хозяйское имущество.

Глава 10

Швея

Выбравшись из комнаты, я первым делом бросилась искать того раненого со стрелой в спине, которого обещала вылечить. Но его уже не было на месте – наверное, нашли и унесли товарищи. Очень хотелось верить, что он выживет и будет здоров.

Максимилиан торопил меня. Солнце уже коснулось горизонта; бои в замке утихли сами собой. Когда мы выбрались во двор, стало ясно, куда девались люди принца-деспота: стражники во главе с Гарольдом оттеснили их за ворота, в лагерь у стен замка. Но уж оттуда мятежники уходить не собирались: сдвинув кольцом телеги, ощетинившись кольями, они пускали стрелы и орали, что никуда не уйдут, пока принц-деспот не выполнит своего обещания.

Гарольд стоял, окруженный стражниками, опираясь на меч, как на клюку.

– Лена? Я так и не нашел палача, он бежал или убит… Где принц-деспот?

– В шкафу. Его стережет скелет.

– Очень хрупкий сторож, – Гарольд грустно улыбнулся. – Было бы правильно прикончить деспота и выдать труп его людям.

– Оберон бы так не поступил! – вырвалось у меня.

Гарольд зыркнул на меня с нескрываемым раздражением. Зато отозвался Максимилиан.

– Оберон был великий король и великий маг, – заметил он вкрадчиво. – Ты хочешь всегда поступать, как он?

– Да. – Я поколебалась и добавила тихо: – Если мы будем поступать, как он, Королевство скорее его вспомнит.

– Тогда что ты предлагаешь?