Татьяна Андрианова - За что не берутся даже джинны Страница 31

Но похитительница сумок оказалась лишена наивности. Она осторожно потянула носом воздух, фыркнула, громко и с чувством чихнула, после чего подхватила сумку за верхний край (какое счастье, что она не открылась и содержимое не рассыпалась по песку. Или несчастье?) и неторопливо потрусила куда-то в сторону бесконечных дюн.

Я просто задохнулась, возмущенная подобным вероломством.

— Ах так! — процедила обозленная я и рывком вскочила в седло. — Догоню — хуже будет!

Затем скомандовала тигру «вперед!» и сжала пушистые бока коленями, чтобы уж точно не вывалиться из седла. Кот стартовал мягким прыжком, и погоня началась.

Похитительница словно только этого и ждала. Она сразу показала хорошую скорость и высокую маневренность. Песок словно стелился под шустрые собачьи лапы, добавляя прыти ее скачкам. Тиграш тоже был не лыком шит, но громоздкий зверь, будь он трижды кот и полон грации, все же уступал в маневренности юркой шустрой собаке, к тому же рожденной в пустыне. Широкие лапы зверя взрывали песок, поднимая тучи пыли, но расстояние между нами оставалось стабильно неизменным. Собака резко виляла вправо, тигр повторял маневр (пусть и с задержкой на долю секунды), но при этом его слегка заносило и я боялась, что рано или поздно он не справится, запнется и мы покатимся кубарем. Но вскоре азарт погони захватил меня целиком.

Не знаю, сколько мы так неслись по остывающему песку пустоши. Несколько минут? Несколько часов? Стоило Тиграшу сбавить темп, и собака притормаживала еще больше, ее пушистый хвост полукольцом маячил в опасной близости от морды кота: удачный бросок — и попадет в пасть разгоряченного зверя. Тот делал резкий рывок, но хитроумная собака неизменно ускользала, не оставив в острых зубах даже клочка шерсти. У кота открывалось второе дыхание, и мы мчались дальше.

Рассвет застал нас, обессиленных ночной гонкой, посреди скальных образований. Собака шустро нырнула в какую-то пещеру. Тиграш дернулся следом, но ему помешало то, что пещера находилась довольно высоко над уровнем земли: чтобы забраться в нее, нужно было подняться по практически отвесной скале. Задачка та еще. Кот пару раз подпрыгнул, но не преуспел. Может, без седока ему и удалось бы вскарабкаться до заветной цели, но когти не выдерживали двойной вес и с зубодробильным скрежетом скользили вниз. Кот раздраженно фыркал, рычал и нервно дергал хвостом, но это не помогало. Пришлось спешиться. Я все еще хотела получить собственную сумку и считала глупым отступать из-за такого пустяка, как подъем в скальную дыру. Все-таки мы гонялись за пропажей практически всю ночь.

Но тут возникла одна маленькая проблемка: чтобы забраться вверх, мне нужно было либо отрастить крылья и научиться летать, либо пройти экстренный курс начинающего альпиниста. Сделать и то и другое не представлялось возможным. Я задумчиво почесала затылок и вперила взгляд в неприступную скалу. Но на скалу мой пристальный взгляд не произвел никакого впечатления: она не собиралась становиться меньше, а я по-прежнему не умела летать. Ситуации патовая. Взгляд скользнул по недовольному и все еще разгоряченному погоней тигру, затем по притороченной седельной сумке и натолкнулся на рукояти мечей. Идея яркой лампочкой вспыхнула в голове. Мечам она сразу же не понравилась, но их мнение в расчет не принималось.

С лязгом я вынула пару клинков из ножен и тут же каким-то шестым чувством ощутила, как они напряглись в ожидании.

«Я не вижу противника, брат!» — удивленно заметил один.

«Похоже, наша горе-воительница решила-таки потренироваться для разнообразия», — с иронией откликнулся другой.

«Эй! Полегче! Не понимаешь, что леди наши слова могут показаться обидными?» — попытался осадить брата первый.

«Глупо обижаться на справедливую критику».

«Не спорьте, мальчики, — оборвала я их пререкания, от которых в голове стоял невыносимый шум. Это пугало, поскольку слишком напоминало прогрессирующее безумие. Про раздвоение личности я слышала. Интересно, а бывает растроение? — Я не собираюсь обращать внимание на глупости, которые вы там бормочете. Глупо обижаться на колкости пары пластин железа, даже если у них мания величия».

И пока эта неугомонная пара обдумывала мои слова, я вогнала один клинок в скалу. Видимо, тот, кто делал эти мечи, крепко знал свое дело. Клинок не сломался с жалобным звоном, а вошел сразу, глубоко, хотя и не по самую рукоять, но достаточно, чтобы послужить опорой.

«Совсем сдурела?!! — оглушительно возопил меч. — Я же мог сломаться!»

«Но не сломался», — парировала я, пожимая плечами.

Я осторожно подтянулась и встала на клинок. Сталь опасно завибрировала, но выдержала. Уже хорошо. Хотя если не выдержит второй меч, падать будет высоковато. Как только сталь под ногами перестала мелко дрожать и угроза падения стала минимальной, я размахнулась и вогнала в скалу другой клинок. Тот не стерпел грубого обращения и принялся ругаться так, что уши вяли. Выражаться при даме… Ай-ай-ай! Оставалось надеяться, что сталь выдержит мой вес. Жаль, что не могу заткнуть уши, — возмущенные голоса мечей наперебой орали прямо в голове. Судя по выражениям, которые использовал второй меч, он вполне созрел для ритуального самоубийства, лишь бы этим досадить мне. Ну и ладно. Почему я должна заботиться о чувствах холодного оружия? Я уцепилась за рукоять второго клинка и подтянулась вверх. Теперь, стоя на второй ступеньке импровизированной лестницы, кончиками пальцев я могла дотянуться до края пещеры. Этого было недостаточно, чтобы подтянуться, поэтому я осторожно вздохнула, мысленно перекрестилась и подпрыгнула, надеясь, что успею зацепиться за край раньше, чем сила земного притяжения потянет меня вниз. Я прыгнула и — о чудо! — мне удалось вцепиться в край. Ломая ногти (бедные мои остатки маникюра… хотя сохранить приличный вид ногтей в таких условиях практически нереально), обдирая руки, натужно сопя, я втянула себя в злосчастную пещеру. Ай да я! Ай да молодчина!

Я огляделась по сторонам. В пещере было темно и душно. Снаружи занимался рассвет, а сюда солнце практически не попадало. Я сделала пару шагов, споткнулась о нечто, лежащее на каменном полу, и грохнулась, ругаясь, как пьяный грузчик в порту. Затем поднялась на ноги и от души оттопталась на злосчастном препятствии. К моменту, когда прилив злости прошел и глаза привыкли к темноте, я с удивлением обнаружила, что злобно попираю ногами собственную сумку. Вот ведь гадство! Теперь она не просто покусана зубами неблагодарной собаки, но и извазюкана черт знает в чем. Я окончательно озверела и возжелала удушить злосчастную собачонку собственными руками или хотя бы попинать. Издав боевой клич, звучавший как нечто среднее между рычанием волка и карканьем вороны, с истерзанной сумкой в руках и жаждой мести в сердце я разъяренным носорогом ринулась в глубь пещеры.