Олег ГОВДА - Ролевик: Рыцарь Страница 31

Как подло устроен мир! Да если бы полгода назад кто-то осмелился сказать, что он сможет подумать о подобном злодействе, Владивой собственноручно зарубил бы наглеца на месте. А теперь? Если уж быть до конца правдивым, то он вспыльчив, упрям, скор на расправу, но ведь негодяем не был. Что же изменилось? Обстоятельства… Пойманный в капкан, зверь отгрызает собственную лапу, для сохранения жизни. Вот и ему приходиться поступать так же. И от того, что вместо лапы надо убрать другого человека, легче не становиться.

Владивой вдруг так отчетливо увидел перед собой лицо покойного брата, что весь взмок и, задыхаясь, остервенело рванул ворот камзола на груди. И с накатывающей злобой, прошипел:

– Она сама виновата! Я ж еще не стар. И стал бы Анжелине любящим мужем. Жили б вместе, душа в душу… Извини, брат, но слишком уж дичилась меня твоя дочь. Я не смог бы ее убедить по-хорошему… – сказал и почувствовал облегчение. Будто и впрямь покойный услышал его слова и понял. Не простил, но понял. Он ведь сам был бароном и знал, что часто приходиться поступать не так как хочется, а как надо. И от понимания этого, Владивой успокоился окончательно.

Наверно, не надо было мудрить, а согласиться на план старого отступника? Глядишь: птичка уже трепыхалась бы в клетке. Барон очень сомневался, что сумел бы урезонить строптивую барышню и отвести ее под венец. Но, даже смерть, была бы не в пример лучше той судьбы, что ожидала Анжелину… Во всем Зелен-Логе не было дома или хижины, где б и малом и стар не знали: какой ад предстояло пережить девушке, попавшей в Кара-Кермен. И тем ужаснее была ее участь, чем красивее пленница…

Но человек может лишь подтолкнуть камень судьбы, а по какому склону ему катиться и каких размеров вызвать лавину, предугадать невозможно. Нельзя быть даже уверенным в том, что он окажется у подножья горы, а не наоборот…

Глава восьмая

Единственная дорога, по которой можно было ехать, не забредая в созревающие посевы, извивалась узкой, в пять-шесть шагов, лентой с запада на северо-восток. А вдали, там, где она выбегала на берег полноводной, с большими плавнями реки, – в окружении сотни разнообразных каменных и деревянных домов, взметнулся ввысь нарядный замок, опоясанный отвесными стенами в виде шестиугольника.

Всю долину между лесом и замком на несколько миль вокруг занимали хлебные поля и виноградники. А на западном берегу к реке жались сенокосы и пастбища, будто искали у людей защиты от угрюмой чащи… Мрачные, могучие деревья вздымались темной суровой стеной, сразу же за луговой полосой, затопив бескрайним морем все, вплоть до горизонта. От чего строения казались случайной шелухой, подхваченной весенним паводком.

Начинало смеркаться, и людей на полях уже не было. Женщины в основном хозяйничали возле хат в предместье. Из отдаленных пастбищ пастухи гнали большой гурт коров и овец, а несколько здоровенных псов степенно вышагивали вместе со своими хозяевами и только временами бросались завернуть в стадо отбившуюся скотину. На реке кричали встревоженные чем-то гуси, и доносился перезвон железа в кузне.

Чем ближе подъезжали к крепости, тем заметнее становилось, какие у нее мощные стены, какой широкий оборонный ров, наполняющийся водой из реки. Как высоко вздымаются угловые башни. Над детинцем, на высоком шпиле, реяло на ветру зеленое полотнище, на котором вблизи удалось разглядеть вышитого серебром, могучего секача, вепря-одиночку.

Хозяева замка не пожалели ни времени, ни труда, ни денег, ради безопасности. Даже неискушенному взгляду становилось понятно, что имея достаточно запасов, за этими стенами можно не бояться осады очень большого войска.

Ворота тоже были сделаны не кое-как. Просвет в толстенных, трехметровых стенах закрывался двумя массивными, окованными железом створками, которые запирались толстыми брусьями. А с внешней стороны, при необходимости, могла мгновенно упасть тяжелая решетка, чтобы отрезать атакующий отряд от главных сил.

В отличие от Дубровского замка тут, в Зеленце всюду чувствовалось присутствие рачительной владетельницы. Просторный замковый двор был вымощен плотно подогнанными каменными плитами, а щели между ними выполоты и затерты глиной. Стены всех зданий аккуратно выбелены известью, всюду чисто и подметено. А в вечернем воздухе витали ароматы мясной похлебки, горького дымка и свежескошенного сена.

Сам детинец выдавался в центре крепости отдельным сооружением. А его окна, больше похожие на бойницы, начинались на высоте четырех метров. И единственные двери, к которым вела достаточно крутая и не особенно широкая каменная лестница, были едва не массивнее въездных ворот.

Все это можно было еще долго разглядывать, но слуги уже взяли коней под уздцы, и все спешились.

– Желаешь лично передать графине слова баронеты, или доверишь их мне? – поинтересовался у меня Ставр, жестом отпуская слуг и ратников. Младшего Вепря в сопровождении Вышемира унесли еще раньше, и рядом с лестницей, ведущей в детинец, кроме нас двоих, остался только, переминающийся с ноги на ногу, Лукаш.

– Никаких распоряжений по этому поводу баронета не давала, – ответил я покладисто. – Поступим так, как будет угодно, господину графу.

– Чужих ушей здесь нет, – немного подумав, решил Ставр. – Скажи, о чем речь, а там я сам решу: тревожить графиню или нет.

– Во-первых, намедни умерла баронесса Катаржина. А во-вторых…

– Что?! – вскричал Ставр. – Тетушка Катаржина умерла? Подожди, думаю, матушка должна об этом узнать из первых уст! Следуй за мной, гонец.

Ставр обращался исключительно ко мне, воспринимая Лукаша не то за слугу, не то за подростка, обязанного подчинятся старшим. Я взглянул на товарища, и уже хотел поправить рыцаря, но Лукаш поспешно дернул меня за рукав и прошептал:

– Не надо, я лучше тут, во дворе побуду. Мне палаты без надобности? А ты и сам неплохо справляешься…

– Матушка не слишком требовательна в проявлениях этикета, – даже не заметил короткой заминки Ставр. – Но, все ж помни, скоморох, что не на ярмарочной площади находишься.

Сказав все это, Ставр стал подниматься вверх по лестнице.

За входными дверями оказался узкий коридорчик, которым можно было пройти лишь по одному, и только потом отворялись еще одни дверцы, в которые иначе, чем согнувшись, войти было просто невозможно… В случае нападения, защитникам замка достаточно было стать по обеим сторонам дверей и рубить подставленные шеи. Четверо мечников, усиленных несколькими копьеносцами и десятком лучников, легко могли оборонять вход в зал от целого отряда. Даже закованных в броню рыцарей…