Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – фрейграф Страница 31

А они вскакивали из-за столов и поднимали над столом чаши с вином.

– Мы лучшие!

– Никто нам не указ!

– У нас свой путь!

– Мы самый древний народ!

– Наш край – родина героев!

Хозяин подошел с самым почтительным видом, поклонился так, как кланяются только великому хану и знаменитым акынам.

– Великие слова, – произнес он жарко.

– Потому что мы великие, – ответил я веско и уточнил: – Великий народ! Самобытный.

Он сказал жарко:

– Я велю всем своим людям, детям и женам запомнить и повторять это ежедневно, чтобы эти святые слова вошли в плоть и кровь. Такое создает героев, а те создают новые народы!

Я кивнул:

– Да-да. И вина тоже. Всего в запас на неделю. У меня еще долгий путь.

Он посмотрел внимательно.

– А как насчет постоялых дворов дальше по дороге?

Я сказал гордо:

– И что? Настоящие воины едят в седле. И всегда на скаку, на полном скаку! Чтобы ветер в лицо, птицы над головой, а из-под копыт всякие хомяки и суслики!

– Я запомню эти великие слова! – сказал он с жаром.

Глава 13

Хозяин постоялого двора даже не поинтересовался, почему я пришел из ночи и ушел в нее, слишком сильное впечатление, просто ошеломляющее, какой же я молодец, умею, ну просто хитрая сволочь, а когда говорил, у самого голос дрожал, и чуть не прослезился, гад двуличный. Вот так и возникают легенды о великих воинах, сперва безымянных, потом эти подвиги и яркие слова группируются вокруг некого известного полулегендарного имени.

Едва постоялый двор остался за спиной, я прошел в темную чащу мелкого кустарника и начал процесс превращения в летучую тварь. На этот раз не в тираннозавра с крыльями, а в привычную мне легкую, размерами и весом, что-то вроде барана с крыльями альбатроса. Все произошло так быстро, что даже удивился почти забытому чувству простоты и легкости метаморфозы.

В воздух я не поднялся, а взлетел пулей, крылья работают так часто, что вижу одно мельтешение. И хотя скорость полета не выше, если относительно ориентиров на земле, но ощущение скорости просто кружит голову. Соседний город приблизился, я высмотрел открытые ворота, опустился в темноте и уже оттуда вышел на свет факелов, укрепленных в толстой каменной кладке.

Широкий проем между воротными башнями зияет, как брешь. Я не сразу сообразил, что ворота не распахнуты, их нет вовсе. В стенах торчат мощные крюки и навесные петли, так что вообще-то ворота можно изготовить и навесить снова, причем – достаточно быстро, если вдруг созреет мятеж против варваров…

Небо уже светлеет, хотя улицы долго пребудут в ночной сонной одури, на улицы вышли водоносы и щедро поливают каменные тротуары, а также редкую зелень возле домов и в огороженных сквериках, где распускаются дивные цветы. Я то и дело раскрывал рот: ни в Сен-Мари, ни в Ундерлендах, ни в Армландии, Фоссано или Турнедо не поливают улицы. Ни в жару, ни вообще. А здесь… это совершается строго и торжественно, как остаток некого древнего ритуала, смысл которого давно потерян.

Улочка, ведущая от городских ворот, вывела на центральную площадь. Я вздрогнул, по телу пробежали мурашки, а ноги примерзли к земле. Впереди на массивном черном постаменте высится то, что всякий раз ввергало в недоумение при взгляде сверху на города. Огромный меч, поднимающийся на высоту пятиэтажного дома, стилизован настолько, что уже и не меч, а просто остроконечная колонна из гранита, разом похожая на копье, дротик или гигантскую стрелу, но нет, все-таки меч…

Меч, повторил я тупо, но с пониманием, меч. Мечта всех мужчин в начальном возрасте. Когда уже половозрелые самцы, имеют право заводить семьи, рожать детей и даже править государством, а по уму еще дети: грубые, жестокие и прямодушные. А для детей меч – символ самого главного на свете и решение всех проблем.

Дома в один-два этажа как будто в испуге отступили от меча подальше, и он высится грозно и надменно в центре площади, в центре города. И хотя наверняка установили горожане, зримо подчеркивая подчиненность варварам, однако от него веет силой и жестокостью, которую в городах постепенно теряют все народы. В городах люди учатся уживаться еще больше, чем на больших пространствах, еще и еще, а это означает отказ от грубой силы, иначе в городских кварталах воцарился бы ад, и сами города исчезли бы достаточно быстро. А меч… меч молча говорит, что у кого он в руке, зачем тому переговоры?

Стараясь не таращить глаза слишком уж заметно, это выдаст во мне чужака, я все же краем глаза посматривал на колонну, пока дома не скрыли ее полностью.

Дальше улочки с базарами, я копировал манеру поведения местных, все-таки дети городов и дети степи по-разному смотрят, двигаются, разговаривают и жестикулируют.

Впереди народ расступается почтительно, двое обнаженных до поясов и загорелых до коричневости варваров идут посреди улицы вольно, как по степи. Народ пугливо шарахается к стенам. Возчик, обогнавший меня, судорожно натянул вожжи, заставив коней прижать телегу к стене так, что колесами заскребла по камню и остановилась.

Мне достаточно было одного взгляда, чтобы понять – они те, кем я прикидывался на постоялом дворе. Побывавшие в Орифламме, прокаленные в боях, такие сразу поймают на брехне неспособного вспомнить ни одного военачальника, кроме вождей, чьи имена на слуху и у противника.

Я поспешно отступил в тень, а потом и присел за прилавком мелкой лавчонки. Варвары, играя на солнце блестящими плечами, идут по завоеванному городу, это чувствуется, они хозяева, но в то же время не видно в них стремления убивать и резать, а всех встречных женщин насиловать.

Как назло, остановились прямо возле прилавка лавчонки, где я затаился. Хозяин, не замечая меня, я согнулся в трех шагах за грудами товара, сразу же воскликнул весело и угодливо:

– Вы пришли в нужное место, герои!

Один, лицо в шрамах и сам с разнесенными в стороны могучими эполетами плеч, прорычал недоверчиво:

– А ты откуда знаешь, чего нам надо?

Хозяин воскликнул еще веселее:

– А что еще нужно молодым и яростным? Не настойки для цвета лица же… ха-ха… да мази? У вас потерт пояс, а ваш великолепный друг внимательно посмотрел во-о-он на того всадника.

– И что?

– У него, – объяснил торговец с подъемом, – под седлом такая красивая и, главное, новенькая попона…

Варвар криво усмехнулся, лицо жутко искривилось, а второй нахмурился еще больше.

– Молодец, – сказал он поощрительно, – понимаешь… Да, мне нужен хороший пояс. А то старый уже не выдерживает…

– …брюха, – подсказал второй негромко.

– …тяжелый меч, – закончил шрамолицый. – Но другу моему нужна не попона.

– Узда? – спросил хозяин и повел рукой в гостеприимном жесте. Справа на балке висят, позванивая украшениями, сотни самых разных уздечек. – Большой выбор!