Фриц Лейбер - Мечи против колдовства Страница 31

Фафхрд поднял большой камень, поцарапал его ногтем, потом выхватил свой охотничий нож и острием без труда оставил на камне царапину.

Северянин осторожно уронил камень в пылающий центр жаровни. Через мгновение он вспыхнул желто-синим пламенем.

– Уголь, – сказал Фафхрд.

Мышелов вцепился, словно когтями, в свой слабо мерцающий ящичек, как будто хотел поднять его и метнуть сквозь стену и через Внутреннее Море.

Вместо этого он разжал пальцы и картинно уронил руки по бокам.

– Я ухожу, – тихо, но очень четко объявил он и так и сделал.

Фафхрд не поднял глаз. Он опускал в жаровню второй черный камешек.

Северянин снял браслет, подаренный ему Немией, и поднес его поближе к глазам; потом он сказал: «Медь…. стекло», разжал пальцы и уронил браслет в разлитое на столе вино. После того как Мышелов ушел, Фафхрд осушил свою переполненную кружку; затем осушил кружку Мышелова, вновь наполнил ее и продолжал отхлебывать вино, опуская один черный камень за другим в пылающую жаровню.

Немия и Очи Ого уютно сидели рядышком на роскошном диване. Обе были в пеньюарах. Несколько горящих свечей создавали желтоватый полумрак.

На низком, отражающем свет столе стояли хрупкие графины с вином и ликерами, хрустальные бокалы с тонкими ножками, золотые блюда со сладостями и деликатесами, а в самом центре лежали две одинаковые по размеру кучки драгоценных камней, сверкающих всеми цветами радуги.

– До чего же жуткие зануды эти варвары, – заметила Немия, деликатно подавляя зевак, – хотя изредка они и могут приятно пощекотать чувства. У этого было чуть побольше мозгов, чем у всех прочих. Я думаю, он мог бы догадаться, в чем тут дело, если бы только я не совместила настолько точно два щелчка, когда застегивала на его запястье браслет с фальшивым кошелем и одновременно – мой медный подарок. Удивительно, как легко загипнотизировать варваров медью с любыми кусочками стекла, похожими по цвету на рубины и сапфиры – я думаю, что эти три первичных цвета парализуют их примитивные мозги.

– Умница, умница Немия, – ворковала Очи Ого, нежно лаская собеседницу. – Мой малыш тоже чуть было не догадался, в чем дело, когда я подменила ящичек, но потом он начал угрожать мне своим ножом и увлекся этим. Он даже уколол меня между грудей. Я думаю, что у него грязное воображение.

– Дай я сотру поцелуем эту кровь с твоей груди, дорогая Очи, – предложила Немия. – О, как это ужасно…. как ужасно.

Вздрагивая от целительных процедур Немии, у которой был слегка шершавый язык. Очи сказала:

– Почему-то он очень нервничал насчет Ого.

Ее лицо утратило всякое выражение, выпяченные губки слегка приоткрылись.

Богато задрапированная стена напротив издала торопливый звук шагов, а затем прокаркала сухим, хриплым голосом:

– Открой свой ящичек. Серый Мышелов. А теперь закрой его. Девочки, девочки! Прекратите свои сладострастные игры!

Немия и Очи, смеясь, прижались друг к другу. Очи сказала своим естественным голосом, если таковой у нее был:

– И он ушел, все еще думая, что Ого существует. Я совершенно уверена в этом. Боже, ну и бесятся же они, наверное, сейчас!

Немия откинулась назад и заметила:

– Я думаю, нам придется принять кое-какие специальные меры предосторожности, чтобы они не могли вломиться к нам и забрать свои драгоценности.

Очи пожала плечами.

– У меня есть пять мингольских наемников.

Немия ответила:

– А у меня есть три с половиной душителя из Клеша.

– С половиной? – переспросила Очи.

– Я посчитала Икси. Нет, серьезно!

Очи нахмурилась на время, которое занимает половина удара сердца, потом решительно тряхнула головой.

– Я не думаю, что нам стоит беспокоиться о том, что Фафхрд и Серый Мышелов могут напасть на нас. Их гордость будет уязвлена тем, что мы, девушки, надули их, и они немного посердятся, а потом бросятся на край света в погоню за каким-нибудь приключением.

– Приключения! – сказала Немия таким же тоном, каким говорят: «Выгребные ямы и уборные!»

– Понимаешь, на самом деле они слабаки, – продолжала Очи, воодушевляясь. – У них совершенно нет желаний, амбиций, настоящей страсти к деньгам. К тому же, будь они у них, – и не проведи они столько времени в мрачных местах вдали от Ланкмара – то им было бы известно, что король Илтхмара воспылал страстью к драгоценностям, которые невидимы днем, но сверкают ночью, и предложил за мешок звездных камней половину своего королевства. И тогда им бы и в голову не могла прийти такая глупость, как пытаться продать их нам.

– Как ты думаешь, что он с ними будет делать? Король, я имею в виду.

Очи пожала плечами.

– Не знаю. Построит планетарий. Или съест их.

Она на мгновение задумалась.

– Если как следует подумать, то нам было бы лучше уехать отсюда на несколько недель. Мы заслужили отдых.

Немия кивнула, закрывая глаза.

– Это должно быть место, совершенно не похожее на то, где Фафхрд и Мышелов ввяжутся в свое очередное – уф! – приключение!

Очи тоже кивнула и мечтательно произнесла:

– Голубое небо и рябь на воде, безукоризненный пляж, теплый ветер, цветы и повсюду стройные рабыни….

– Я всегда мечтала о таком месте, где не было бы серых будней, а одно только совершенство, – сказала Немия. – Ты не знаешь, в какой половине илтхмарского королевства меньше всего серых будней?

– Моя дорогая Немия, – пробормотала Очи. – Ты настолько образована. И такая умница. Ты, без сомнения, лучший вор во всем Ланкмаре, после кое-кого другого.

– А кто этот другой? – заинтересовалась Немия.

– Конечно же, я, – скромно ответила Очи.

Немия подняла руку и ущипнула подругу за ухо – не очень больно, но достаточно сильно.

– Если бы от этого зависели хоть какие-нибудь деньги, – спокойно, но твердо сказала она, – я бы показала тебе, что все совсем наоборот. Но поскольку это просто разговор….

– Дражайшая Немия.

– Прелестнейшая Очи.

Две девушки обнялись и крепко поцеловали друг друга.

Мышелов, плотно сжав губы, сидел в отделенной от зала занавеской кабинке «Золотой Миноги», таверны, во многом похожей на «Серебряного Угря», и свирепо глядел через стол.

Постукивая по столу кончиком пальца и сотрясая душистый спертый воздух своим голосом, он говорил:

– Удвой эти двадцать золотых монет, и я проделаю этот путь и выслушаю предложение принца Гваэя.

Очень бледный человек, сидящий напротив него и щурящийся, словно даже пламя свечей было для него невыносимо ярким, тихо ответил:

– Двадцать пять – и ты будешь служить ему еще один день после прибытия.

– Ты что, считаешь меня ослом? – угрожающе спросил Мышелов. – Я, может быть, и улажу все его неприятности за один день – обычно мне это удается – а что потом? Нет, никаких предварительно обговоренных услуг. Я только выслушаю его предложение. И…. тридцать пять золотых монет вперед.