Кристофер Сташефф - Маг и кошка Страница 31

Балкис задумалась о том, какой шелк мог бы получиться из коконов этой гусеницы.

— А не может быть, чтобы она летела к оазису в поисках воды?

Антоний покачал головой:

— Ведь она целиком состоит из огня. Вода погубила бы ее. Нет, она ищет пропитания. И сейчас ее пропитание — мы. А мы ищем воду.

Балкис задумчиво поджала губы.

— Если мы сумеем сотворить для нее какую-нибудь пищу, то сможем наполнить наши бурдюки водой еще до того, как она снова бросится в погоню за нами.

Антоний немного подумал и медленно кивнул:

— Неплохая мысль.

— А чем она любит питаться? — осведомилась Балкис.

— Всем живым и даже падалью, — ответил Антоний. — Но караванщики говорят, будто бы больше всего на свете саламандры любят мак.

— Потому что цветы мака похожи на огонь? — улыбнулась Балкис. — Это имеет смысл — по крайней мере если рассуждать по меркам волшебства.

Она сосредоточилась, устремила взор в пространство и произнесла стихотворение, которому ее когда-то научил Мэтью.

Весна идет, весне дорогу!Все расцветает понемногу,Повсюду зеленеют почкиИ распускаются цветочки!

Тут Балкис растерялась, не зная, как закончить строфу. Антоний пришел ей на помощь и выкрикнул:

И маки алые цветут,И гусеницы к ним ползут!

— Ой… спасибо тебе, Антоний, — проговорила Балкис немного растерянно. Уж точно, изначально стихотворение заканчивалось не так.

Однако совместное творение Балкис и Антония сработало, и притом — отлично. Окутывавшее гусеницу пламя подернулось искрами, затем искры превратились в огненно-алые цветы, которые грудой посыпались на землю перед саламандрой. Та, не медля ни секунды, набросилась на кучу цветов и принялась их пожирать.

Балкис решила, что ей стоит уговорить Антония подольше погостить в Мараканде, когда они дотуда доберутся.

— Теперь — скорее! — крикнул юноша и схватил Балкис за руку. — Бежим к оазису!

Они побежали, держась за руки. Если кто-то из них оступался, другой помогал подняться. Бурдюки были почти пусты и потому не мешали бежать. Вскоре песок под ногами сменился мягкой травой, что росла между пальмами. Антоний, тяжело дыша, упал на колени около озерца, поднял над головой бурдюк, развязал бечевку, вытащил пробку.

— Следи за саламандрой и скажи мне, если она покажется! — крикнул он и погрузил бурдюки в воду.

Балкис оглянулась:

— Она уже сожрала почти все маки!

— Еще минутку! — Антоний вытащил из воды первый бурдюк, закрыл его пробкой и передал девушке. — Если дойдет до самого худшего, поливай ее водой!

Балкис взяла бурдюк и уложила на плечо. Она почувствовала себя увереннее и решила, что струя воды и в самом деле сможет хоть на время задержать саламандру. И тут она увидела, что языки пламени охватили последнюю охапку маков. Гусеница подняла голову и стала похожей на огненный знак вопроса. Покачав головой из стороны в сторону, она уставилась на людей.

— Она летит! — крикнула Балкис.

— Бежим! — откликнулся Антоний, вскочил на ноги, забросил на плечо наполненный водой бурдюк и взял Балкис за руку. — Давай обогнем озеро и свернем в сторону! Быть может, саламандра, преследуя нас, упадет в воду.

Они побежали. На бегу Балкис отчаянно пыталась сочинить стишок, с помощью которого можно было бы остановить гусеницу, созданную из пламени.

Уверившись в том, что намного оторвались от саламандры, Ьалкис обернулась, и Антонию пришлось остановиться. И он, и она вытаращила глаза от изумления. Балкис проговорила:

— Нам больше не стоит бояться, что она станет гнаться за нами.

— Что верно, то верно, — кивнул Антоний. — Можно будет спокойно лечь спать.

Саламандра явно решила устроить привал. Она остановилась между двумя деревьями, стоявшими всего в паре футов одно от другого, и теперь пропускала между их стволами шелковые нити. На глазах у изумленных спутников гусеница сплела что-то вроде гамака, а потом принялась окутывать себя неким подобием ночной сорочки.

— Похоже, она таки наелась твоими маками досыта, — заметил Антоний.

Как это было похоже на него! Он сказал: «твоими маками», а ведь успех заклинания больше принадлежал ему!

— Но может быть, она вовсе и не за нами гналась, — предположила Балкис, — а просто искала место для ночлега.

— Или маки нагнали на нее сон, — сказал Антоний. — Я слыхал, что эти цветы обладают таким свойством.

Юноша и девушка долго стояли и наблюдали за тем, как гусеница опутывает себя шелком. Балкис была поражена тем, какой маленькой она оказалась на самом деле. Покуда саламандра летела над пустыней, ее размер было не с чем сравнить, но теперь, видя ее на фоне пальм, Балкис поняла, что длина гусеницы не более полутора футов. Неужто она вправду так испугалась создания, которое было не длиннее ее руки до локтя?

Вправду. И было чего бояться, когда это создание было окутано пламенем.

— Нужно только дождаться, пока она закончит витье кокона, — сказал Антоний. — А потом можно будет вернуться в оазис и спокойно отдохнуть. Покуда она будет спать в коконе, она не проголодается и не отправится на охоту.

Балкис согласно кивнула и стала зачарованно следить за гусеницей. Ни сеть, сплетенная саламандрой, ни сам кокон не горели, хотя пламя и окружало их. Даже после того, как гусеница, запечатав себя в кокон, заделала дырочку, пламя не погасло, но шелковые нити, растянутые между пальмами, оберегали их стволы, не давали им воспламениться.

— А я-то все гадал, как же караванщики собирают те коконы, которые потом привозят на ярмарку, — проговорил Антоний. — Теперь понятно: они находят их в оазисах, что встречаются на их пути!

Балкис не отрывала глаз от огненного кокона.

— Неужели с каждым караваном странствует чародей, который чарами обезвреживает гусениц?

Антоний покачал головой.

— Возницы говорили мне, что саламандра становится неопасной, как только совьет кокон. Чтобы убить ее, нужно только погасить пламя. Потом купцы могут спокойно брать кокон и везти его на продажу.

Балкис широко раскрыла глаза.

— Вот теперь я узнаю эту штуковину! Я видела, как слуги из дворца покупали такие шелковые «яйца» на рынке в Мараканде, когда приходили первые караваны с юга!

— На рынке в Мараканде? — воскликнул Антоний и устремил взгляд вдаль. Его воображение нарисовало ему волшебную картину. Он мотнул головой и спросил: — А зачем тамошним жителям нужны коконы?

— Они прядут шелк, — объяснила Балкис. — Прядильщики осторожно сматывают нити из кокона на катушки, а потом отдают ткачам, и те изготавливают ткань.

— Ткань? Из коконов саламандры? — изумленно воскликнул Антоний. — Неужто кому-то одежда из такой ткани нравится больше, чем та, что соткана из настоящего шелка? Торговцы показывали мне обычный шелк — он очень красив!