Наталья Шнейдер - Двум смертям не бывать Страница 31

Рамон откровенно зевал, глядя по сторонам, а Эдгар сидел рядом с девушкой на ступеньках храма и спрашивал, спрашивал, спрашивал — пока брат довольно бесцеремонно не заявил, что даже самые замечательные легенды не заменят сытого живота, а они, помнится, ели давненько. И вообще, пожалеть надо девушку, скоро охрипнет.

Эдгар смутился. Потом все-таки спросил:

— Ты позволишь потом еще раз расспросить — и записать?

— Если хочешь, я сама напишу — ответила Лия. — Правда, я делаю ошибки на письме, все-таки язык чужой.

Только сейчас Эдгар осознал, что все это время все понимал. К легкому акценту оказалось очень просто привыкнуть, и он даже не понял, что девушка разговаривала на чужом языке. Несколько часов. Женщина.

— Ты умеешь писать? — спросил он первое, что пришло в голову — только потому, что молчание стало неприлично затягиваться — и понял, что все-таки опростоволосился.

— Конечно. — Удивилась Лия. — А как иначе?

Эдгар вздохнул.

— Прошу прощения. В моей стране грамотен не каждый мужчина.

— Здесь тоже. — ответила она. — Низшим сословиям грамотность ни к чему. Но я — не крестьянка и даже не дочь купца.

Ученый взглянул на ехидную физиономию брата и решил дальше тему не развивать.

— Я буду очень благодарен, если ты запишешь то, что рассказала сегодня.

Лия кивнула.

— Вот и славно. Договорились, наконец. — Влез Рамон. — Вон там есть корчма — и если я сейчас не поем, то точно кого-нибудь покусаю. Книжники, тоже мне.

— Брось — Лия толкнула его локотком в бок — Просто ты все это слышишь… в какой раз?

— Не знаю. Но не в первый. Погоди, в отместку я попрошу брата рассказать тебе священное писание, будешь знать. Раза три.

— Сам же первый и заснешь — фыркнул Эдгар. — Безбожник.

— Фанатик!

— Мне подождать, пока вы подеретесь, или все же войдем, и закажем поесть? — поинтересовалась девушка.

— Ну вот, не дали подраться. — Вздохнул Рамон. — Воистину, все зло от женщин.

Эдгар искренне надеялся, что брат забудет о приглашении на охоту. Или хотя бы поедет один. Мало ли, что звали двоих — понятно же, кого хотят видеть, а кого пригласили лишь из вежливости. Самого ученого уже порядком утомили новые впечатления, хотелось хотя бы день не вылезать из комнаты во дворце, а еще лучше ввалиться в дом Рамона и ничего не делать. Совсем ничего. "Думать" Эдгар за дело не считал.

Но, похоже, Рамона желания брата не слишком-то волновали — потому что он не поленился с вечера прислать Хлодия с напоминанием — мол, заедет перед рассветом, прихватив коня для Эдгара, пусть будет готов и выйдет. Чужого не пустят во дворец в потемках.

Приди Рамон сам, Эдгар бы попытался поспорить — но Хлодий и записка простора для споров не оставляли. К тому же, ученый крепко подозревал, что откажись он — и неугомонный братец найдет способ пробраться во дворец и вытащить родича за шкирку, точно нашкодившего кутенка. Так что на следующее утро он стоял у дворцовой ограды, ежась от предрассветного холода и проклиная все на свете. Довольная мина Рамона радости не прибавила.

— Вот скажи, на кой ляд тебе сдалось меня выгуливать. — Проворчал Эдгар, взбираясь в седло.

— Это не мне сдалось. Надо, чтобы тебя запомнили и приняли. Я не смогу опекать тебя всю жизнь.

— И как это столько лет прожил без такой заботы?

— Сам удивляюсь — хмыкнул Рамон. — Поехали.

— Пойми, я не светский человек. Все, чего я хочу — заниматься наукой. Проповедовать. А не играть в эти ваши игры.

Рамон придержал коня, поравнялся с братом.

— Раньше надо было думать. Независимо от того, был ли выбор, когда ты соглашался на эту авантюру — сейчас его нет. Либо ты в свете, либо изгой. Когда все это кончится — вернешься в столицу, засядешь в башню из слоновой кости и хоть до конца жизни носа оттуда не высунешь. Может, я успею проводить тебя, может нет, судьбе виднее. Но все, что зависит от меня, я сделаю.

— Вот ведь дал господь няньку — проворчал Эдгар.

— Не переживай, скоро освободишься.

— Типун тебе на язык!

— Да я не о том, — Рамон засмеялся. — Отсюда до Белона две недели, если не торопиться. Гонца отправили. Так что меньше чем через месяц уедешь к своей ученице.

— Жду не дождусь.

— Не сомневаюсь.

Похоже, продолжать разговор Рамон не хотел — но Эдгар не унимался.

— Скажи, тебе не надоело быть всезнающим и всемогущим?

— Чего???

— Перестань смеяться, перебудишь полгорода.

— И то правда. — Рамон честно попытался "перестать", но вместо смеха вышло хрюканье, и рыцарь развеселился еще пуще. — Ты серьезно?

Эдгар помолчал, подбирая слова:

— Пока мы ехали — ты был… живой. А сейчас — словно памятник. Никогда не ошибающийся и непреклонно уверенный в своей правоте. Очень напоминающий свою матушку — та тоже не слишком-то спрашивает, что ты хочешь, главное — то, что тебе якобы нужно. Для твоего же блага.

Рамон ответил не сразу

— Со стороны это действительно выглядит так?

— Я обидел тебя?

— Что за манера: сперва сказать, потом извиняться? — Рыцарь сжал поводья так, что хрустнули суставы. — Ты не ответил.

— Именно так. Я чувствую себя не то непослушным сынком, не то бестолковым оруженосцем — о котором ты, как любой хороший господин, заботишься — но не слишком-то обращаешь внимание на то, что считаешь капризами. Господину лучше знать.

— Пожалуй, ты прав. — Медленно произнес Рамон. — Я привык повелевать людьми и привык к тому, что должен держать себя в руках. Никаких колебаний — внешне — что бы я ни думал на самом деле, люди должны видеть спокойного и уверенного в том, что делает, господина. И никаких ошибок, потому что ошибившись, погублю не только себя.

— Я понимаю.

— Ничего ты не понимаешь. Ты всю жизнь отвечал только за себя. Но… — он выдавил, медленно, точно через силу. — Ты прав. Ты — не мой человек, и я не вправе распоряжаться тобой так, как делал то до сих пор. Какими бы ни были мои намерения. — Рамон тряхнул головой: — Проводить до дома? Во дворец еще не пустят — доспишь у меня.

— Не надо. Нас звали обоих.

— Да. Пришлось бы извиняться.

Они молчали довольно долго.

— Рамон…

Молчание.

— Прости меня.

— Брось. Сам нарвался.

— Ну…

— Хватит, я сказал. Но никогда… — он все-таки сорвался на крик. — Слышишь, никогда не сравнивай меня с матерью!

— Не буду.

До дома Амикама братья ехали молча и глядя в разные стороны. Хозяин встретил их во дворе, тут же были Лия и Нисим с девушкой. И еще одна пара, которая приветствовала Эдгара, как знакомого. Молодой человек напряг память — действительно, их представляли на балу.