Neil Gaiman - Звездная пыль Страница 31

Грохоча и подскакивая, экипаж покатился по заросшей дороге под зелено-золотым лиственным сводом. Тристран все больше беспокоился о звезде. Конечно, характер у нее скверный, думал он, – но если честно, она так дурно вела себя не без причин! Юноша очень надеялся, что в его отсутствие звезда не попадет в какую-нибудь беду.

Иногда говорили, что серо-черный горный кряж, протянувшийся, как хребет огромного зверя, с севера на юг через Волшебную Страну, некогда был великаном. Гигант стал чересчур уж большим и тяжелым и в один прекрасный день устал наконец жить и двигаться. Тогда он улегся на равнине, вытянувшись во весь рост, и уснул так глубоко, что между ударами его сердца проходят века. Это случилось очень давно, если вообще случилось, – в Первую Эпоху, когда весь мир состоял из огня, воды и ветра, и из живших тогда мало кто жив и по сей день, чтобы опровергнуть историю про великана, если она все-таки неистинна. Но все равно, с основанием или без, четыре высочайшие вершины темного кряжа и сейчас зовутся Лоб-Гора, Плечо-Гора, Живот-Гора и Колен-Гора. А южные предгорья носят общее название Стопы. Через горы пролегают ущелья – одно между головой и плечами, там, где предположительно должна находиться шея, а второе – к югу от Живот-Горы.

Местность в горах дикая, населенная сплошь нелюдимыми тварями: серыми каменными троллями, волосатыми дикарями, бродячими вудво[7], горными козлами, гномами-рудознатцами. Также бегут туда отшельники и изгои, можно наткнуться в горах и на ведьму-одиночку. Хребет не относится к самым высоким в Волшебной Стране – не сравнить с той же горой Гуон, на которой построен Штормфорт. Но все-таки и этот кряж не так уж просто пересечь одинокому страннику.

Королева ведьм проехала ущелье к югу от Живот-Горы за пару дней и теперь ожидала у начала горного прохода. Козлов она привязала к шипастому кусту, и те без особого энтузиазма жевали колючки. Сама ведьма сидела на краю распряженной колесницы и подтачивала ножи о точильный камень.

Это были очень старые ножи с костяными рукоятками и лезвиями из осколков вулканического стекла, черного, как гагат, с навеки вмерзшими в обсидиан белыми вкраплениями, похожими на снежные хлопья. Первый нож, тот, что поменьше, формой вроде мясницкого, с тяжелым и твердым топорообразным лезвием, предназначался для того, чтобы разрубать грудную клетку, расчленять и делить на куски; второй же, длинный и тонкий, как кинжал, – чтобы вырезать сердце. Наконец ведьма отложила ножи, наточив их до такой степени, что приставь она лезвие любого из них к вашему горлу – вы успели бы почувствовать только прикосновение легче волоска, прежде чем тепло вашей жизни хлынуло бы наружу широким потоком.

Королева подошла к своим козлам и шепнула каждому на ухо Слово Силы.

Где миг назад стояли козлы – появилось два человека: мужчина с короткой белой бородкой и мальчиковатая хмурая девочка. Оба молчали.

Ведьма склонилась над колесницей и прошептала ей несколько слов. Но ничего не изменилось, и женщина раздраженно топнула ногой.

– Я старею, – сообщила она двум своим слугам. Те, разумеется, промолчали, ничем не показав, что услышали ее и поняли. – Неживую материю всегда тяжелее менять, чем живую. Души предметов куда более старые и тупые, их труднее уговорить. Будь я на самом деле молодой… проклятие, ведь на заре мира я умела превращать горы в моря и облака – в дворцы! Я могла населить целые города людьми из морской гальки! Если бы я была моложе…

Ведьма вздохнула и воздела руку: по пальцам ее пробежало голубое пламя и погасло, когда она коснулась колесницы.

Женщина выпрямилась. Ее иссиня-черные волосы теперь казались тронутыми сединой, под глазами залегли темные круги. Но колесница исчезла, и ведьма стояла перед фасадом маленького трактира у самого входа в ущелье.

Вдалеке тихо пророкотал гром, сверкнула синеватая молния.

Вывеска трактира раскачивалась, поскрипывая на ветру. На ней красовалось изображение колесницы.

– Вы двое, – обратилась ведьма к слугам, – ступайте внутрь. Она едет прямо сюда и не минует ущелья. Я должна убедиться, что она непременно в него въедет. – Ты, – женщина указала на бородатого мужчину, – мой муж Билли, владелец таверны. Я – твоя супруга. А это, – она ткнула пальцем в сторону унылой девочки, некогда бывшей Бревисом, – наша дочка, служанка и горничная.

Новый раскат грома, громче прежнего, эхом отдался от горных пиков.

– Скоро будет дождь, – сказала колдунья. – Давайте же разожжем очаг.

Тристран чувствовал, что звезда где-то впереди и движется дальше, не меняя направления. По ощущениям юноши, расстояние меж ними сокращалось.

К его великому облегчению, карета следовала нужной ему дорогой. Один раз на развилке Тристран был почти уверен, что сейчас они свернут не в ту сторону. Он уже приготовился соскочить на землю и продолжить путь пешком, но этого, к счастью, делать не пришлось.

Его спутник натянул поводья, слез с сиденья возницы и вытащил из мешочка свои руны. Посоветовавшись с ними о чем-то, он влез обратно на козлы и направил карету по левой дороге.

– Если, конечно, вы не сочтете мой вопрос преждевременным, – вежливо начал Тристран, – могу ли я узнать, чего вы, собственно, ищете?

– Я ищу свою судьбу, – помолчав пару секунд, ответил тот. – Свое право на власть. А ты?

– Я обидел своим поведением одну юную леди, – сказал Тристран. – И теперь хочу принести извинения.

И как только он произнес эти слова, тут же понял, что они совершенно правдивы.

Возница хмыкнул.

Лиственный купол над головой постепенно становился все тоньше, деревья редели, и вскоре взгляду Тристрана открылся горный хребет впереди. Юноша так и ахнул.

– Ай да горы! – выдохнул он.

– Когда ты будешь постарше, – сказал его спутник, – ты должен обязательно погостить в моей цитадели на горе Гуон. Вот это, я понимаю, – гора так гора! Оттуда мы смотрим сверху вниз на холмики вроде тех, – и он презрительно махнул рукой в сторону Живот-Горы.

– Сказать по правде, – признался Тристран, – я надеюсь провести остаток жизни на полях моего отца, в Застенье, и пасти там овец. Кажется, я уже получил свою долю чудес и приключений на всю жизнь вперед – всяких волшебных свечей, единорогов, говорящих деревьев и юных леди. Но все равно я с благодарностью принимаю ваше приглашение. Если когда-нибудь окажетесь в Застенье, обязательно заходите в гости, я подарю вам шерстяную одежду и угощу вас овечьим сыром и тушеной бараниной в огромном количестве.

– Ты весьма любезен, – отозвался возница. Дорога, усыпанная гравием, теперь стала куда ровнее, и хозяин без устали нахлестывал вороных коней по бокам, чтобы они прибавили скорости. – Ты сказал, что видел единорога?