Константин Бояндин - Этап Страница 31

Она зашторила иллюминатор.

— Тебе тоже плохо, — заметила она. — Федя говорит, у всех так. Пусть ты хоть миллион концов света видел, за несколько часов у всех мандраж. Дядя Миша сейчас сидит с тётей Надей, дядей Сашей и дядей Гошей, играет вальсы и романсы. А они режутся в карты, под музыку, и пьют кофе. Даша спит в обнимку с Винни-Пухом, больше ей ничего не помогает. Парни смотрят какое-нибудь кино, где много стреляют и море крови. Я одна напиваюсь, от остального только хуже.

Он взял её за руку.

— Если это тебе на самом деле нужно, я останусь, — она посмотрела ему в глаза. — Если тебе я нужна, а не просто любая женщина. Если нет, я пойду, водка у меня уже приготовлена. И таблетки. И никаких обид, да? Мы же взрослые люди.

Он подумал, прежде чем сказать. Хорошо подумал.

— Останься, — взял её за обе руки, и только теперь почувствовал, что она дрожит. — Мне нужна ты. Именно ты.

Николаеву показалось, что он всё проспал. Открыл глаза — солнце, но не понять, восход или закат. Он понял, что сидит в столовой, в гондоле дирижабля. Остальные — все, кроме Фёдора — тоже сидели за столом. И занимались кто чем — читали, пили чай. Николаев заметил, что на всех спасательное снаряжение — спасжилет, всё прочее. И на нём тоже. Ничего не помню, подумал он. Но почему? И который час?

— Осталось пять минут, — дядя Гоша встал. — Пора собираться. Серёжа, всё в порядке?

— Всё, — заверила Мария, склонившись над Николаевым. — Всё в порядке, — шепнула она. — Ты просто устал.

Он всё-таки встал и подошёл к иллюминатору. Внизу была вода, только вода. Спокойная ясная гладь. И лодки — много лодок. Может, тысячи, может — десятки тысяч. Они были повсюду под дирижаблем, сколько хватало взгляда.

— Пора, — Дарья подошла, держа Кошку на руках. — Она к тебе хочет! Слышишь?

Ещё бы не слышал. Николаев проверил, что кобура с бластером под курткой, что портфель в руках — и сунул Кошку в карман, как тогда. На этот раз она не стала вырываться — сидела там и мурчала так, что было слышно шагов за пять.

— Даша, возьми его за руку, — напомнила Мария. — Я возьму за другую.

Николаев сунул большой палец в карман с Кошкой, и палец немедленно облизали. Чуть портфель не выронил от неожиданности. Дирижабль вздрогнул — налетел порыв ветра.

— Проверьте снаряжение, — дядя Гоша посмотрел на часы. — Возьмитесь за руки и закройте глаза! До встречи!

Вспышку Николаев почувствовал даже сквозь закрытые глаза.

18.

— Проснулся? — его потрогали за плечо.

Николаев уселся. Если бы рядом была только Мария, он побился бы об заклад, что они с ней вернулись в тот день, который наступил за его первым концом света. Всё тот же чёрный плащ и чёрная повязка. И лес… нет, лес другой. Похожий, но другой. Хоть на этом спасибо.

Дарья сидела рядом, с другой стороны — одетая в зимний пуховик, вязаную шапочку и сапоги. Сидела, скорчившись, прижав к себе Винни-Пуха. Вздрогнула и открыла глаза.

— Даша! — позвала Мария. — Всё в порядке? Можно переодеваться?

Дарья оглянулась и улыбнулась. Помотала головой, сняла свою шапочку.

— Можно, — согласилась она. — Дядя Серёжа? Всё хорошо?

— Замечательно, — те же лёгкие брюки, куртка и берет. Портфель в руке, ремень с кобурой на месте. Вот как, значит. Теперь всё время в одной и той же одежде.

— Так, Серёжа, — Мария поднялась, расстёгивая свой чёрный плащ. — Отвернись на пару минуток, ладно? Мы с Дашей переоденемся.

Переодевались они минут пять. Когда Николаеву разрешили смотреть, они обе были в джинсах и майках, и лёгких куртках. Обалдеть!

— Это всё поместилось в Винни-Пухе? — не поверил Николаев. Дарья рассмеялась и кивнула.

— Самое тонкое выбирали, — пояснила Мария. — Только двенадцать раз была зима или осень. Обычно всегда лето. А где Кошка?

В кармане никого не было.

— Ко-о-ошка! — позвали они все, и по имени, и так, как зовут любую кошку.

Ничего не случилось.

— Она не… — губы Дарьи задрожали.

— Тихо, тихо-тихо, — Мария опустилась перед ней на колени, обняла. — Ты же знаешь, её могло просто забросить подальше. Вот и всё. Не плачь, ладно? Мы её позовём и подождём.

Звали и ждали почти полчаса — но без толку. И лес не то чтобы дремучий, но без тропинок и всего прочего.

— Идёмте, — решительно заявила Мария. — Даша, если Кошка здесь, она не пропадёт. Ты не видела, а я видела — она в лесу, как дома. Охотилась, бегала за милую душу. Серёжа, открой портфель и проверь бластер, а?

Бластер покоился в кобуре, а в портфеле…

В портфеле было всё, что туда сложили. Помимо бумаг Николаева, туда влезло много чего. И, похоже, всё сохранилось. Дарья с восторженным лицом достала свой маленький компьютер и карточки памяти. Ещё там были свёрнутые тончайшие рюкзаки, плитки шоколада… и много чего ещё. Всё сохранилось. Не зря портфель набит так, что похож на шар.

— Теперь живём, — заявила Мария. — Даша, не надо! — Дарья недолго оставалась жизнерадостной, видимо, снова о Кошке подумала. — Смотри, навигатор тоже здесь. Сейчас включим и запомним дорогу. Встретим остальных, и сразу сюда, Кошку искать. Хорошо? Она в лесу не пропадёт. Точно говорю.

Дарья кивнула и успокоилась.

— Работает? — поинтересовалась Мария, и Николаев кивнул.

— Мы в Кемерово, — пояснил он. — Ближайшее шоссе вон там, — и указал на северо-восток. — Три с половиной километра.

Дядя Гоша, как всегда, успел первым. Оставил записку на почтамте и стоял рядом, возле будки часовщика. У него что, в каждом городе такая будка находится? Дарья бросилась к нему первой, и он поднял её на руки, смеющуюся и счастливую, долго не отпускал.

— Вот молодцы! — он заулыбался. — Вы первые. После нас с Петровичем. Вот мой телефон, — протянул листок. — А вон к той милой даме можно подойти насчёт квартиры. Как раз у неё трёхкомнатная есть.

— Дядя Гоша, вы чудо! — Мария расцеловала его. — Уже идём. Ничего срочного? У нас дело есть.

— Ничего срочного, — успокоил дядя Гоша. — Занимайтесь своими делами, все по очереди отзвонятся.

Они едва успели зайти в квартиру — снова всего в квартале от почтамта — и положить все вещи, как зазвонил телефон Марии.

— Да, тётя Надя! — она улыбнулась остальным и показала большой палец. — Всё в порядке, мы уже в квартире. Да. Нет, сначала в себя придём, я позвоню. У вас всё хорошо? Ой, как здорово!

Потом позвонил Петрович — с ним поговорили обе. А потом позвонил Жора. Мария поджала губы — можно не спрашивать, кто звонит.

Она отвечала — достаточно оптимистично, но без чрезмерной радости, и вдруг запнулась.