Сергей Шведов - Варяжский сокол Страница 31

– Убей его, – крикнул Дракону кудесник Завид, и собравшиеся расценили это как проявление слабости. Божий ближник в любой ситуации должен сохранять спокойствие. Тем более что окрик не столько помог Дракону, сколько помешал. Он отвлекся только на миг, но и этого оказалось достаточно Осташу, чтобы нанести противнику сокрушительный удар по голове, прикрытой чудесным шлемом. Шлем удар выдержал, а человек нет. Ноги Дракона подломились, и он упал на одно колено. Боготур имел право его добить, но не стал этого делать, а просто ударом ноги в плечо выбросил противника из круга. Удар этот был нанесен в прыжке и с разворота, и присутствующие оценили его точность и силу.

Путь покойному князю Драговиту к Калиновому мосту был открыт. Все ждали, что витязь, спокойно стоящий у черты, снимет наконец личину, но, увы. Лицо незнакомца по-прежнему оставалось скрыто от любопытных глаз, зато он обнажил меч, показывая тем самым, что готов к испытанию. И вновь гнусаво затрубил рог, призывая витязей к поединку. Боготур Осташ, нисколько не пострадавший во время сражения с Драконом, повел своего подопечного к хлипкой лестнице, ведущей на плетеный мост. Что же касается князя Трасика, то ему путь к славе или смерти показал сам кудесник Завид. Великий князь ободритов смертельно побледнел, но на ногах держался твердо. В сущности, он был искусным бойцом, хорошо обученным заботливыми дядьками, хотя и не выказывал пока особой доблести в битвах. Будь на том конце Калинового моста обычный воин, князь Трасик, вероятно, сумел бы его одолеть. А вот так сражаться непонятно с кем, возможно даже с выходцем из Навьего мира, – для этого нужно иметь железное сердце.

– А если витязь окажется самозванцем? – спросил ган Карочей.

– В этом случае боготур будет повешен, – любезно ответил на его вопрос каган Славомир, – а самозванец сожжен на костре. Что же касается князя Трасика, то он будет объявлен победителем и после смерти.

– Слабое утешение, – вздохнул ган Карочей и поднял глаза.

Оба витязя были уже наверху и делали первые неуверенные шаги по сплетенному из прутьев кустарника мосту. В какой-то момент гану даже показалось, что это хлипкое сооружение не выдержит тяжести закованных в железо людей, но мост хоть и трещал и раскачивался из стороны в сторону, однако и не думал рассыпаться. Князь Трасик двигался осторожно, проверяя ногой каждый прут, зато его прыткий противник шел по мосту уверенным шагом и успел уже преодолеть две трети расстояния, прежде чем витязи встретились. Первый же взмах меча едва не стоил незнакомцу жизни, он с трудом удержался на ногах и чуть не пропустил стремительный выпад князя Трасика, целившего противнику в горло. В этом странном поединке на качающемся мосту любой удар мог стать смертельным. Да что там удар – любое неосторожное движение. Видимо, витязь это наконец понял и изменил тактику. Он принялся вдруг раскачивать плетеный мост, бросая из стороны в сторону свое гибкое и сильное тело. Князь Трасик растерялся, он с трудом удерживался на ногах и все свои усилия направил на то, чтобы не упасть с громадной высоты. О мече он, кажется, и думать забыл. И как вскоре выяснилось – напрасно. Незнакомец вдруг стремительно прыгнул вперед, рискуя разрушить хрупкую опору, и нанес противнику удар острием в грудь. Трасик опрокинулся на спину, но на мосту удержался. Похоже, колонтарь все-таки спас ему жизнь. Добивать лежачего князя незнакомец не стал. Он спокойно отступил назад и ждал, когда Трасик обретет необходимое равновесие. После этого он вновь стал раскачивать мост. Создавалось впечатление, что ему доставляет удовольствие пугать несчастного князя.

– Готовится к удару, – спокойно сказал каган Славомир.

Карочей был того же мнения. Если бы поединок проходил на земле, то уже первый удар стал бы для Трасика смертельным. Но, видимо, его противнику помешало отсутствие твердой опоры. В любом случае, более слабому в ногах князю затягивание поединка не сулило ничего хорошего. Он рисковал свалиться с моста просто от усталости. Видимо, Трасик это понял, а потому и бросился вдруг вперед, целя мечом в личину витязя. Однако тот все-таки успел уклониться от удара, и меч князя угодил в пустоту. А следом в ту же пустоту рухнуло и тело Трасика. Князь потерял опору и стремительно полетел вниз. Его соприкосновение с землей Карочей не видел, просто отвел в последний момент глаза. Кудесник Завид подошел к распластанному телу Трасика и на мгновение склонился над ним.

– Дракон умер, – произнес он громко хриплым голосом. – Да здравствует князь Драговит. И да будет светлым в памяти живущих имя князя Годлава.

– Слава, слава, слава! – дружно откликнулись все князья и бояре, собравшиеся у священной рощи.

Витязь-победитель спустился с Калинового моста и, сопровождаемый боготуром Осташем, вновь ступил в священный круг. Личина наконец слетела с его лица, и стоящий рядом с Карочеем боярин Радомир радостно воскликнул:

– Сидраг!

И вслед за ним это имя с облегчением повторили сотни человек. Не то чтобы собравшиеся здесь варяжские вожди души не чаяли в опальном княжиче, но увидеть сейчас на его месте грозного князя Драговита было бы для многих тяжким испытанием.

– Да здравствует великий князь Сидраг сын Драговита! – торжественно произнес каган, поднимаясь с кресла. – И пребудут мир и покой на землях ободритов под его твердой дланью.

– Слава, слава, слава, – не очень охотно, но все же откликнулись князья и бояре.

Глава 11

Удар сокола

Каган Славомир решил самолично возвести на великий стол князя Сидрага. Судя по всему, он не очень доверял ободритским боярам, а потому и взял с собой пять ладей, по полсотни ротариев в каждой. Если у ободритов и возникли мысли о неповиновении новому великому князю, то с появлением в порту Микельбора ладей грозного кагана эти мысли испарились сами собой. Князь Сидраг, не встретив сопротивления, занял и вновь отстроенный Трасиком город, и его каменные палаты, поражавшие взгляд своей византийской роскошью. А по словам челяди, дом этот строили именно византийцы, нанятые бывшим князем за очень большие деньги. Боярин Драгутин, который все последние дни был рядом с Сидрагом, поздравил молодого князя с успехом справедливого дела. Ибо власть всегда преходяща, зато вот добрые имена Драговита и Годлава останутся в вечности, а их души обретут себя в стране Света. Каган Славомир, сидевший во главе пиршественного стола, поднял кубок за гостя, славного сына великого киевского князя Яромира, неукротимого борца за правду славянских богов. До сих пор боярин и каган обменивались ничего не значащими словами, присматриваясь друг другу, но ныне, кажется, наступил час для откровенной беседы. Пир в княжьих палатах еще продолжался, а Славомир и Драгутин, уединившись в одной из дальних комнат дворца, распахнутые окна которой выходили в роскошный сад, повели неспешный разговор.